Побег от Прометея

Людмила Нижегородцева, Николай Бондарев

  "Воробей" вышел в физическое пространство в точке, рассчитанной астрофизиками, с точностью, как говорится, до миллиметра. И настроение у всех первые десять секунд было близкое к эйфории. Кайф "воплощения" в каждой новой системе от её красоты и загадочности, сколько ни путешествуй, не притупляется.
Итак, всё было штатно и прекрасно до, если точно по записи в журнале, 12 целых и 45 сотых секунды. А на сорок шестой сотой на "Воробье" сработала сигнализация тревоги, и ИИ объявил, что в борту пробоина. Пробоина в теоретически непробиваемом борту межгалактического крейсера! С кучей всяких систем противометеоритной защиты.
Первый вопрос Воробьёвой к ИИ и был, естественно, почему он ставит нас перед фактом опасности после, а не до аварии.
ИИ невозмутимо (а возмущаться он у нас уже умел изысканно и виртуозно)  ответил, что в 12 и 45 сотых секунды никакой опасности для "Воробья" в радиусе пары миллионов километров не было. А за сотую долю секунды он успел увидеть этот шар, но что-либо предпринять не позволила скорость реакции исполнительных механизмов.
— Извини, – просто, как перед человеком и даже другом, извинилась Полина Анатольевна  и велела дежурному оператору заняться пробоиной. Тот послал робосварщика в повреждённый отсек. А изображение с камеры Сварщика вывел на все обзорные экраны "Воробья", логично рассудив, что от любопытства помирает сейчас весь экипаж.
— Грамотный зараза! Не куда-нибудь, а прямо в библиотеку вломился, – прокомментировал начало ремонта какой-то ворчун.
— Полина Анатольевна, на борту нет запаса полиморфилена. Может, этот слой армакелитом зальём? Его запас у нас огромный!
— Скотчем заклей! Полиморфилен, это не просто слой защиты. Это, по сути, часть периферийной нервной системы!  – не унимался ворчливый остряк.
— Я в этом профан, – отозвалась Полина, – Иа, что посоветуешь?
— Армакелит при кристаллизации меняет объём в сторону увеличения. Получится маленькая шишка у нашего "Воробышка". А по всем другим параметрам вариант оптимальный. Полиморфиленовый слой не заливается, а выращивается в специальной камере. И да, это один из моих органов чувств. Но такая маленькая заплатка на нём не будет иметь никакого значения. "Таможня даёт добро!"
Через десять минут злополучная дыра в борту была заделана. Мой Сварщик работал безупречно, и я расслабился. Но тут же получил команду от Воробьёвой осторожно переместить с помощью робота-манипулятора незваного гостя из библиотеки в лабораторию. Нянька тоже работала безупречно. И хрустальный шар размером с баскетбольный мяч через пять минут лежал уже на лабораторном столе, облепленный  сотрудниками Сергея Петровича всевозможными зондами и датчиками.
Воробьёва объявила устную благодарность нам с оператором, а остальным вежливо посоветовала вернуться к прямым обязанностям.
Любопытство распирало, и я заставил Няньку "зависнуть". Пришёл и с умным видом стал копаться в её внутренностях. Ребята Шварца всё понимали и подмигивали. Подошёл ко мне и сам наш новый руководитель научного проекта этой экспедиции.
— Ладно, не мучай животное, – насквозь увидел мою маленькую хитрость и он, – Можешь остаться и помогать ребятам. Электронщик нам сейчас тоже не помешает. Сергей Петрович, – представился он и протянул руку для личного знакомства.
— Матвей Георгиевич Семшов, – чуть смутился я, пожимая крепкую руку. Смутился  от слишком уж детской наивности  моей уловки  с Нянькой. И я за пару минут привёл её в порядок.
— Поля права, прилетели мы сюда не этот шаманский амулет изучать. Но есть у меня сосущее предчувствие, а оно редко обманывает, что тут большой вопрос: кто кого изучает. И что побег местного Юпитера из системы Прометея и этот хрустальный ведьмин шар  между собой как-то связаны. Только никому, пожалуйста, об этих моих "ощущениях" пока не говори. Особенно Полине. Засмеёт!
То, что учёный с мировым именем, простите за литературный штамп, но иногда они коротко и чётко передают самую суть, так запросто записал меня в друзья, да ещё и доверил сокровенные мысли, переполнило душу радостью. Потом дошли и сами мысли...
Он изучает нас! Я уставился на сияющий шар повнимательнее и вздрогнул от галлюцинации. Померещилось, что беспорядочно бегающие внутри него переливы света собрались вдруг с моей стороны и сформировались в немыслимой красоты глаза. И один из них подмигнул!
Всё это длилось или мерещилось долю секунды. Ноги вдруг ослабели, и я плюхнулся на ближайший стул. Хорошо, что всем уже было не до меня, и никто, вроде, не обратил внимание на мои бледность и слабость. Я попросил Няньку дать стакан сока. Подруга выполнила просьбу мгновенно. Охлаждённый и тонизирующий мультифрукт у неё всегда в наличии. Потому, что следит за этим, между огромной кучей других обязанностей  ИИ, а не я. Мудрая Нянька капнула в сок, видимо, немного водочки. Снова стало хорошо на душе, и даже весело!...

     *                *                *

Полина пришла в лабораторию на вторые корабельные сутки полёта. "Воробей", набирая ускорение, нёсся на всех парусах к выбранной в качестве базы экзопланете. Тоже третья от Прометея, она походила на нашу матушку Землю массой, орбитой, скоростью вращения вокруг оси, но была не голубой, а бело-розовой. Что, увы, говорило о преобладании в атмосфере не азота с кислородом, а каких-то других газов. Так что Купол возводить моим подопечным придётся по полной программе. И я логично ждал нагоняя от Воробьёвой за то, что не строителей смазываю, а вокруг Гостя с ребятами Шварца кручусь.
Но Полина очень дружелюбно пожала мне руку и шепнула на ухо:
— Прижился в стане оккупантов?! Не обижают?
— Нет, Поль Анатольевна, всё хорошо. Так глядишь, тоже скоро учёным стану!
Полина шутливо сунула мне фигушку под нос:
— Учёных тут без тебя – пруд пруди. А инженеры – на вес золота! Как, кстати, твои строители? Не подведут, как тот грузовой люк?
Блин, вспомнила всё-таки! И люк этот злополучный теперь до пенсии поминать будет! А всего-то один контакт в цепи управления окислился...
— У меня всё норм! Скоро сама увидишь...
— Ну-ну. Пойдёшь на совещание со мной! Если честно, я этого Шварца побаиваюсь. Он как-то был председателем комиссии по проверке аварии "Секвойи". И кое на кого добился даже возбуждения уголовного дела...
— Давно это было, – успокоил я свою капитаншу, – А сейчас и здесь он сам тебя побаивается!   
— Ну уж и побаивается, – не очень весело, но улыбнулась Полина. – Мы, скорее, как два боксёра-тяжеловеса, присматриваемся друг к другу. Административно-техническая власть у меня, научная у него... Хочешь, не хочешь, надо притираться!
Мы прошли в огромный кабинет Шварца и сели рядом за тоже огромный овальный стол. Я невольно сравнил эту заказанную Шварцем и устроенную нами перепланировкой роскошь со скромным кабинетом Полины. Впрочем, Полинин из-за обилия зелени и воды был гораздо уютнее. Но, увидев что почти все места за столом заняты сотрудниками Шварца, я понял, зачем Сергею Петровичу понадобилась эта гигантомания.
— Здравствуйте, товарищи, – поздоровалась Воробьёва с учёными.
— Отчёт Иа я прочитала, но, если честно, мало что поняла из него, – обратилась она уже к самому Шварцу, – Вы не могли бы, Сергей Петрович, объяснить мне суть явления более простыми словами?
Шварц внимательно посмотрел почему-то сначала на меня, а потом обратился к Полине:
— Да, конечно. Это, Полина Анатольевна, что-то одушевлённое. Но состоящее не из материи в нашем понимании, а из концентрируемых неведомыми силами сгустков других неведомых сил. Так понятнее?
— По крайней мере откровеннее! Но почему Вы считаете, что оно одушевлённое?
— По поведению. Оно, как наши шаровые молнии, могло бы запросто снова продырявить "Воробья" в любом направлении навылет. А оно даёт таскать себя туда-сюда роботом-манипулятором, даёт измерять некоторые физические и химические параметры. И только огоньками самым любопытным подмигивает!
Шварц опять посмотрел на меня, и я невольно покраснел. Всё-то этот ушлый дядя, оказывается, заметил, но виду не подал. Я, значит, невольно сыграл у него роль подопытного кролика. Ну, Петрович, погоди! Покажу я тебе фокус с кроликом...
— Итак, это – живое разумное существо? – прямо спросила Полина.
— Существо, робот, зонд, космический корабль... Или, скорее всего, кто-то вне нашего круга представлений. Например, полуматериализованный коллективный Разум. И, вполне возможно, гораздо выше нас по развитию!
Поля по-мальчишески присвистнула.
— А можно его потрогать? Пойдёмте в лабораторию!
— Пойдёмте! Но трогать его категорически нельзя! Термопару датчика температуры он не расплавил, а испарил! Причём мгновенно.
— Ух ты! Это какая температура для этого нужна?
— Миллионы градусов. Или иные, ещё неизвестные нам,  способы воздействия на вещество...
Мы все прошли в лабораторию и встали вокруг стола с сияющим Шаром, как дети вокруг новогодней ёлки.
— А что, если он лишь частично в нашем, физическом слое бытия, а частично в иерархически более высоком, четырёхмерном? – выдвинула гипотезу Полина, демонстративно заложив руки за спину.
— Это многое объяснило бы с точки зрения наблюдаемых физических процессов и их математического обоснования, – поддержал Полину молодой и очень красивый учёный, с которым я ещё не успел познакомиться.
Полина ему благодарно улыбнулась, и у меня сразу вцепился зубками в душу червячок ревности.
— Если нас Высшие Силы пускают в четвёртое измерение для быстрых перемещений по Вселенной, то почему бы вот этим аборигенам, наоборот, не возвращаться в нашу физическую трёхмерную вселенную по каким-то своим, пока нам неведомым делам? – поддержала мысль Полины астрофизик Марина Полякова, с которой мы познакомилисть ещё на Земле. Ибо она была заместителем Шварца и отвечала в его команде за всё научное оборудование. И пыталась даже помочь мне найти повреждение в цепях управления того злополучного и негостеприимного главного грузового люка "Воробья". Я тогда, каюсь, отверг её помощь грубовато. Терпеть не могу, когда надо сосредоточиться, а кто-то лезет под руку...
Полина незаметно и нежно пожала Марине руку, и они чуть приобнялись. Тут у меня ревность сменилась завистью! Нас с Полиной субординация упорно держала друг от друга на расстоянии не менее метра.
Шварц покусал губы, почесал огромную залысину и кивнул:
— Пожалуй, да. По крайней мере пока это самая рабочая версия. Будем искать способы наладить контакт. Думаю, желание это обоюдное, хоть и не симметричное. Но меня, учёного-материалиста, немного смущают термины типа: Высшие Силы и Иерархия слоёв бытия... Любите вы, женщины, красивые слова!  Просто есть ещё огромная масса непознанных нами физических и математических законов Универсума. Потому прощу всех не забывать, что мы – коллектив учёных, а не слёт экстрасенсов!
— Одно другому... – начала Полина, но её перебил Иа, пригласив всех в столовую.
— Война войной, а обед по расписанию! – на правах хозяина сделал  я широкий приглашающий жест.
— И это мудро! – поддержал меня Шварц и первым направился к выходным дверям. За ним потянулись остальные.
Полина чуть задержалась у Шара. В дверях я оглянулся и чуть не вскрикнул. Она его погладила!
Интуиция подсказала сделать вид, что  ничего не заметил, и я выскочил за распахнутую дверь...
 *         *           *         *         *

Глава 2. Я прикоснулась к шару.

Из личного дневника Воробьёвой.
(третьи сутки корабельного времени)

Не могу отделаться от ощущения, что нахожусь под чьим-то пристальным наблюдением. Это началось  сразу после того, как я вдруг решила мысленно спросить у шара разрешения прикоснуться к нему. Привычно сформировала в сгусток вопрос и телепатически, как это делала при общении с дельфинами на Земле,  отправила его в переливающееся нутро пришельца. Ответ пришёл мгновенно. Ах, ты засланец разумный! Разрешил!
Выбрав удобный момент,  убедившись, что никто не заметит моей выходки, я прикоснулась к шару. Он был тёплый... В центре моей ладони вспыхнул и тут же  погас  рисунок глаза. Показалось? Может быть.
Устала я сегодня так, словно пробежала трёхчасовой марафон.
Глаза слипаются. Продолжу завтра.

(Четвёртые  сутки корабельного времени)

Утро моё  "включилось" на час раньше обычного, но я  бодрая, отдохнувшая, словно выспала полностью свои восемь часов.
А ночью мне показали – не приснилось, а именно показали – что-то вроде ознакомительного фильма.

Микромир. Мини-галактика. Солнечная система в миниатюре. С планетой, второй от звезды-солнца, происходят метаморфозы.
Усиливается вулканическая деятельность. Через жерла вулканов вылетают сгустки неизвестной материи, направляясь по различным траекториям. Впечатление такое, что они запрограммированы. В планете появляется быстро разрастающаяся трещина. Начинаются грозовые явления. Молнии бьют целенаправленно в трещину. Вот из довольно глубокого провала появляется сфероид, окутанный непрозрачной газообразной оболочкой. Живая планета родила и распалась на астероиды. Новорожденное детище стало раскаляться, превращаясь в звезду. Газовая оболочка выпустила спутники-планетки, которые устремились каждая по своей орбитке.
Происшествие поддавалось логическому объяснению с большой натяжкой. Невольно мелькнула мысль о том, что и наша Земля может быть таким же живым существом и однажды вот так же выдаст в свет ребёнка, который превратится в Звезду с плеядой планет. Не так ли появилась система в системе: не дотянувший по массе до Солнца и не зажегшийся Юпитер со своими спутниками?

Надо бы рассказать команде. Но как я объясню свою сумасбродную выходку с прикосновением к шару?
Может быть, посоветоваться с Матвеем? Подумаю...

Из личного дневника Воробьёвой

(Шестые сутки корабельного времени)

Спешу записать для памяти происходящее со мной. Можно сказать: хоррор.
Перефразирую древнюю поговорку: "Чем дальше в лес, тем толще нечисть". Но, точнее, не толще, а наглее.
Мысли сумбурны, потому что очень тревожно на душе. Ничего, дойдёт до издания мемуаров – приглажу.
Шар после высадки ребят на поверхность Афины Паллады мучает меня непонятными образами. Есть даже ощущение, что он злится на мою непонятливость. Попробуй пойми мелькание сразу нескольких калейдоскопов, да ещё и с большой скоростью смены образов...
Что несомненно, так это эмоциональный фон нашего общения. Взрывает мне мозг гаммой чувств от гнева до ужаса. Зачем-то сопровождает эти послания "Реквиемом" Моцарта и "Симфонией судьбы" Бетховена. Нашёл, гадёныш, в моей же памяти то, что каждый раз доводит до слёз...
А ещё научился после каждого моего очередного "непонимания" заставлять ощущать что-то похожее на шлепок по заднему месту!
За кого это полувоплощённое высокомерие меня принимает? За ребёнка? На моё законное возмущение кончает крутить свои калейдоскопы и рисует грустную улыбку Чеширского кота.
Последний раз вместо мельтешения непоняток взял и "показал" от начала и до конца сначала все части "Терминатора", а потом ещё несколько разных по тематике  ужастиков. Всё, правда, тоже в своём спринтерском темпе передачи информации. И вот тогда мне стало всё более-менее понятно. А сказать, что страшно – ничего не сказать. За ребят, конечно, на Палладе. Третий шатл я отправлять запретила, ничего не объясняя, но двадцать человек уже обживают Шварцград.

Из личного дневника Воробьёвой

(Седьмые сутки корабельного времени)

Шар почувствовал, что до меня хоть что-то дошло, и экзекуции прекратились. Он стал  пореже появляться на борту "Воробья". Но какие-то лекции читал и читал мне практически в каждом сне. Надеюсь, астральная память моя всё сохранит и выдаст потом разложенным по полочкам. Такое со мной уже бывало.

Дилемма!!! Всё усвоенное в наших телепатически-спиритических сеансах общения я просто обязана рассказать ребятам. Но какая будет реакция? Шварц, скорее всего, поднимет насмех. Но это-то переживу. Маринка? Умница, красавица, светлая душа, но влюблена в Шварца до полного самоотречения. Отпадает.
Матвей? Убила бы, если бы... Если бы что, а, Воробьёва?
Никогда не могу понять, что прячется за его вечной усмешкой Арамиса. И, всё же, больше мне поделиться этой неподъёмной ношей не с кем. Вызову-ка на борт! Тем более, что с "Воробьём" явно творится что-то неладное. Вибрации какие-то. Свет мигает. В траектории орбиты синусоиды необъяснимые. Даже наш всезнайка Иа по  поводу  происходящего угрюмо отмалчивается. Особенно смущают растущий вес тела и повышенная утомляемость. Даже бассейн и контрастный душ взбодриться не помогают...
А, может, общий сбор объявить? Ага. Послушают и запрут в изолятор. Как буйно помешанную!
Матюша, спасай, родной. Ты же мужик!...


Глава 3. Искусство встречного рытья тоннелей.

 Название планете придумали подружившиеся Полина и Марина. Был, вообще-то, объявлен конкурс на лучшее название, но есть у меня большое подозрение, что сработал административный ресурс!
Главным аргументом девушек было то, что наш Марс красный. Впрочем, имя всем понравилось и никто и не пытался спорить. Паллада, так Паллада. Богов надо любить и ублажать!
Для меня наступили очень горячие деньки, спал часа по четыре в сутки, зато мы заложили и быстро возводили не один, а сразу три стандартных купола. Шварц неожиданно заделался суперактивным главным прорабом. И это он сам почти не спал, мне не давал и строительных роботов моих умудрялся запахать до срабатывания защиты от перегрузки.
Для экономии армакелита, запасы которого на "Воробье" были велики, но не безграничны, Купола одним боком Щварц предложил врезать в местные гранитные скалы. И в них же делать переходы и подсобные помещения. И именно против этой изнуряюще тяжёлой работы бунтовала защита моей строительной роботехники.
Мысль попросить помощи у Гостя пришла нам практически одновременно. Мы о нём, увлечённые циклопической стройкой, по сути, маленького города, немного позабыли. Тем более, что он вдруг стал "мерцать". Появится, исчезнет, опять появится...
Но уже без всякого ущерба для "Воробышка". Тоже время не терял, наловчился приходить в гости культурно, без членовредительства!
— Матюш, а что, если... – начал Сергей, и я с полуслова понял, о чём он. За эти две недели на орбите и Палладе мы не только подружились и перешли на "ты", но уже и установили некий чуть взаимонасмешливый "статус кво".
— А как ты его уговоришь? В телепатию не веришь, она антинаучна, а других способов общения нет и не предвидится. Тяжело общаться туману с ветром!
— Ну почему не верю... Верю... Более того, уверен, что "мерцать" он начал именно после телепатического контакта с вашей ведьмой! Я в хорошем смысле этого слова.
— А есть и хороший?
— Есть, наверное. Ведьма, ведунья, травница, настройщица к тому же бывшая. Это в них, похоже, от природы заложено...
— А как же твой материализм?!
— Да в зад его! Для пользы дела... Но поговори с ней о нашей просьбе ты!
— Стесняешься?
— Стесняюсь? Ну да, стесняюсь... Влюбился я в неё, Матюша. Вот в чём беда... Только этой напасти сейчас и не хватало. Столько работы, столько планов, а у меня всё из рук валится, если её больше пяти часов не вижу!
— Именно пяти?
— Ну примерно, конечно. Поговоришь?
— О твоей любви?
— Не шути так. Убью!
— Убить меня, мой друг, не так и просто! И даже обидеть. Я два раза Россию в юношах в полутяжах по боксу брал! Ладно, поговорю...  Но вряд ли они уже так свободно общаются, чтобы она смогла ему объяснить, чего мы тут с тобой удумали!...
— Попытка не пытка. А чего спорт бросил?
— Сначала руку сломал. Долго заживало... А потом наш Университет закончил и взяли вторым пилотом на патрульный катер на Базу у Сатурна.
— В каком году это было?
— В восемьдесят шестом. Базу ещё достраивали. Мы даже иногда через диспетчера Луны работали!...
— Я тоже в это время там бывал! Помнишь, в восемьдесят седьмом пропадал с радаров на трое суток катер Пономарёва?
— Конечно помню! Контакт с Небесным Аркаимом! Никто, правда, из начальства в него не поверил...
— Я поверил! Я был членом комиссии... Но сдрейфил, если честно. И против официальной версии про массовую галлюцинацию вслух не возражал. Более того, даже заключение со всеми подписал... До сих пор стыдно. А у вас все Фёдору верили?
— Насчёт всех не ручаюсь. Я поверил всей душой! Как я им завидовал!!!
— Ну теперь тебе многие завидуют. Летать с Полей на "Воробье" в дальний космос, это стать бронзовым ещё при жизни!
— Ага! Да... Летать с Воробьёвой – это счастье. Я без ёрничества. Я её боготворю. Иногда...
Вот так поворот. Сам влюблённый в Полю по уши, я нежданно сделался поверенным очень опасного, да что там, на три головы более достойного соперника.
Бортинженер и учёный с мировым именем! Почётный академик многих земных и внеземных Академий. Человек, доказавший, что возможен транссимбиоз землян и марсиан. Человек, наладивший дипломатические отношения с более чем сорока инопланетными цивилизациями. Правда, в основном пока гуманоидными...
И бортинженер, у которого грузовой люк заело...
Ну и ладно! Наша Поля тоже доктор наук. Биологических. И ей тоже есть чем гордиться. Это она разработала и впервые осуществила комплексную колонизацию экзопланеты в созвездии Ориона. Начала с бактерий, кончила дельфинами...
В общем, как учат мудрецы, надо учиться радоваться счастью любимого человека. Да и работы, Серёжа прав, столько, что некогда много и глубоко переживать.
"Дело надо делать, господа!"...


Глава 4. О чём думает муха в паутине?

Поля вызвала меня по селектору и тут же перешла на закрытый канал. Вид у неё был такой, что у меня сердце сжалось от жалости! А ещё сразу понял, что фиг я её Шварцу уступлю. Разве что сама его выберет... Тогда, конечно, молча в сторону.
— Матюша, ты мне срочно нужен здесь! Поднимайся.
— А нам нужен твой Шар! Уговори его помочь нам тоннели в скалах прожечь! Я уже все наши коронки затупил. Тут гранит какой-то особо вредный...
— Молчи и слушай, - сурово перебила Полина.
— Мы прилетели изучать феномен отделения планеты-гиганта от системы звезды. Шар мне объяснил всё существенное в происходящем. Это рождается новая звезда со своей системой планет!
— Фантастика!!!
— Да. Но процесс не быстрый, на него уйдут в нашем измерении времени  миллионы лет. Так что в плане научного изучения феномена вполне можно и нужно довериться зондам ИИ.
— А Палладу обжить не хочешь? Клубнику твою знаменитую посадить и вырастить? С цивилизацией Шара познакомиться и подружиться?
— Вот тут собака и зарыта! Паллада – планета врагов цивилизации Шара. Одна пытается помочь родам новой звёздной системы, другая по непонятной мне пока причине против и суёт палки в колёса.
Но сейчас они заключили временное взаимовыгодное перемирие. А мы, наивные и любопытные насекомые, сунулись в самое пекло! Начали строить город на планете врагов Шара. Он в гневе и ужасе. И я теперь в ужасе! Матюшка, уговори Шварца всё бросить и сматываться. Если ещё не поздно. Сматываться совсем, домой, на Землю. А уж там всё разложим по полочкам...
— А чё сразу бежать-то? Можно убраться на пару диаметров системы и тоже спокойно повисеть-подумать. Да и Шварцград до слёз жалко! Местные, вроде, не буйные...
— Сила тяжести скачет?
— Скачет.
— А зачем не задумывался!?!
— Шварц его знает...
— Это паук оплетает жертву паутиной! Короче, я приказываю: всем на борт. И, ладно, немного повисим в сторонке. Матюшенька, ну хоть ты не спорь со мной!...

В её голосе прозвенели слёзы. И я уже с яростью на себя бросился выполнять её просьбу-распоряжение.
Шварц, к удивлению моему, всё воспринял очень серьёзно, и приказал своим всё сворачивать и готовиться к эвакуации. Я пошёл снимать электронику со своих подопечных. У их тяжеленных железных тел при спуске на поверхность билет в любом случае был в один  конец. Но я надеялся на годы нашей совместной работы и славных трудовых подвигов первопроходцев. А оно вон как всё повернулось...
В очередной раз вернувшись с мозгами моих работяг на борт шатла, я застал там обнявшихся Сергея и Марину. Они сидели возле панели бортового компьютера, младшего брата нашего Иа. Марина плакала, а Сергей задумчиво гладил её по голове. Мелькнула дурацкая мысль, что он очень похож сейчас на отца, утешающего получившую двойку дочь-отличницу.
— Что случилось? Лишний вес смущает? – нарочито бодро попытался я пошутить.
— Они издеваются над нами, – устало вздохнул Шварц, – Мы хотели вычислить необходимое количество топлива для взлёта в самолётном и в ракетном режиме при минимально возможной массе покоя катера. Стали замерять закономерность изменения силы тяжести на Палладе. А они смотри, как её промодулировали, сволочи!
На кривой скачков гравитации отчётливо просматривались три длинных  отрезка, затем три коротких и снова три длинных. Без всякого сомнения это был наш сигнал СОС. Покопались в мозгах, нашли его и поиздевались над нами. Я мысленно выругался гораздо грубее, чем мог себе позволить в присутствии Марины Сергей.
— За что они нас так ненавидят? Ведь мы же могли бы их полюбить! Как старших братьев..., – горестно спросила нас и пространство размазывающая слёзы по щекам Марина.
— Да, мы летим с миром и любовью ко всем братьям по разуму. Летим с огромной жаждой познания ещё неизведанного. Но иногда случается вот такое: вторгаемся туда, где нас не ждали и совсем нам не рады. Где идёт война. Война таких сил, кои за пределами пока нашего разума. Случайные жертвы чужих разборок!
— А Шар-то не случайно столкнулся с "Воробьём", – дошло наконец до меня.
— Конечно нет! – усмехнулся Сергей, – Но как он мог объяснить муравьям, что они ползут в паутину?! Вопрос риторический...
— Он пытался! Через Полю. Но ты сам поднял её насмех.
— Дурак был!!! Каюсь... А почему они нас не расплющат, интересно? Ещё бы несколько "же", и у нас нарушилось бы кровообращение.
— Играют в кошки-мышки? Это же такой кайф для мерзавцев всех времён и народов: безнаказанно поиздеваться над беззащитными!
— Версия рабочая... Но есть и другая: максимальные пики и есть их максимальные возможности! Да и те лишь в таких пиковых выбросах...
— И тогда мы сможем взлететь? - с робкой надеждой уставился я на моих учёных друзей.
— Только в самолётном режиме. Да и то с огромным риском разбиться. В ракетном и перегрузки будут запредельные, и горючего не хватит.
— На самолётный разгон тоже тонны три надо.
— А у нас?
— Если слить всю в один катер, четыре будет. Но двадцать человек, сами видите, сюда никак не войдут. Катер, он и есть катер. Семь человек с комфортом, десять – потолок.
— Горючее я пришлю, это не проблема, – неожиданно вмешалась в наш разговор по селектору Полина.
— А ещё Иа наш рвётся в бой! Заставил расконсервировать и активизировать его аватара. Встречайте, через двадцать минут он стартует.
— Что ж, Иа рядом – это хорошо. Обстановка тут меняется мгновенно. Пусть берёт всё управление на себя, – обрадовался Сергей. Да и я тоже. Пилот из аватара Иа на пять-десять голов выше любого из пилотов-людей. Особенно при такой, умноженной на два, перегрузке.
— Вы-то все готовы? – с тревогой спросила Поля.
— В принципе почти... Но некоторых пинками на борт загонять придётся! Это же, при всей неприятности для организма, научная сенсация! Управление гравитацией!!!
Мечта земных фантастов.
— Пинками, так пинками!  Мариш, не плачь, всё будет хорошо! Шар обещал...
Марина робко улыбнулась, но ещё крепче прижалась к Сергею. Поля незаметно кивнула мне на них и подмигнула. И я вдруг почувствовал себя не очень тяжёлым, а очень сильным Ильёй Муромцем в бою с иногалактической нечистью...


Глава 5. Воробьёва сходит ... с орбиты!

Каково было наше с Серёжей изумление и негодование, когда из шлюза вышли не один, а двое, литературными словами передать трудно. Воробьёва робко показалась  из-за могучей спины аватара Иа и попыталась принять самоуверенно-независимый вид. Но получилось это у неё не очень убедительно.
— Девчонка. Глупая девчонка! Что и кому ты этим хочешь доказать? – неодобрительно и устало спросил её Сергей.
— Я отогнала "Воробья" на пять миллионов от Паллады. Командование передала Михееву. Они сейчас в полной безопасности. Если выберемся, нас подберут мгновенно. А я сейчас там, где должна быть! И прошу мои решения не обсуждать. Данной мне властью...
— Данной мне тобой и обстоятельствами властью
 я сейчас заголил бы тебе пятую точку и выпорол как сидорову козу! – решительно поддержал я Шварца.
— Мысль интересная! И мы её ещё обязательно обсудим в других обстоятельствах! – не рассердилась, а лукаво улыбнулась Поля, и вся моя злость на неё мгновенно прошла.
Маринка же просто с радостным визгом повисла у Воробьёвой на шее, и обе свалились на пол, как два борца греко-римского стиля...

Из личного дневника Воробьёвой

(двенадцатый день второго месяца корабельного времени)

В первое утро на Палладе проснулась я от взгляда в упор. Похоже, Шаруня от общения  с нами начал понемногу "очеловечиваться". Интересно, в какую от своей полубожественной сущности сторону?
Похоже не в лучшую! Ехидничает, как переучившийся подросток, шуточки двусмысленные отпускает. А сейчас вот уставился своими нарисованными глазищами в душу. И чего уставился?
...
Ощущение было, как от взгляда учителя, когда мы с одноклассниками попытались вскрыть криогенную камеру ускорителя и "умыться" жидким азотом. Кто-то пустил слух, что это очищает кожу от "хотенчиков"...
И опять этот его бешеный мыслепоток! Подожди, Шаруня. Дай мне освоиться с твоими понятиями-образами процентов хотя бы на 35.
Вешу здесь аж 165 килограммов! Вспомнился анекдот про китайские говорящие весы и хохлух: — Вдвоём на весы вставать запрещено! Ужас... Щёки обвисли, как у бульдожки. Разве что слюна не течёт... А эти суки "мордоры" медленно, но верно продолжают наращивать притяжение... Ладно, хоть "Воробья" спасла.
Господи, сколько сил, времени, нервов было вложено в его появление на свет Божий!!! Скольким чинушам пришлось и льстиво улыбаться, и хребты ломать. В переносном смысле, конечно. Особенно тяжело было с закосневшими умом, но увешанными до пят регалиями мастодонтами из 21 века. "Мы, первопроходцы Дальнего, мы, романтики первых межгалактических... Ваш "Воробей" – пустая фантазия шизофреника, а не проект реального нуль-переходного крейсера. Есть уже почти столетием наработанные методики переходов, зачем рисковать? Два зонда из пяти исчезли бесследно...
Ну да, исчезли. А мы не исчезли.  Мы долетели! Впервые без настройщицы и дальше всех несоизмеримо!
Огромное спасибо Шварцу с Маринкой! Это они познакомили меня с ... Просил его нигде не называть. Интересно почему? Но даже здесь не буду.
Богатый фантастически, кредит открыл неограниченный. Забавно было сидеть в кабинете и руководить распределением миллиардов))...
А потом в одной его электронной ведомости оказалась пропущена всего одна точка. И как он виртуозно, оказывается, владеет русским ратным языком! Песня! Я Шаруне пыталась объяснить его образность, не имеющую к реальным действиям отношения. И как долго он хохотал! От его хохота, кстати, меня трясёт как от электрического тока большого напряжения. Попросила сдерживаться в моём присутствии. А то так и до конфуза недолго!)))...
Насела на него: как могут такие высшие формы разума-бытия устраивать разборки, как троглодиты землян в первобытные века. Обиделся. Задумался. Потом выдал на мой внутримозговой экран целый исторический сериал. Цивилизации на соседних планетах. Доросли до общения, вагон счастья поначалу! Потом выяснилась и вышла на передний план разница в менталитетах. Дружба дала сначала трещину, потом переросла во вражду. Силы оказались примерно равны, и чтобы не уничтожить друг друга, с огромным трудом выработали взаимоприемлемый модус вивенди сосуществования. Впрочем, цивилизация Шаруни оказалась настолько великодушной, что стала ускорять рождение новой звёздной системы, чтобы покинуть родную Прометея...
А потом он мне начал рисовать сложнейшие схемы систем антигравитации на моноатомном золоте. У нас на Земле это направление так и осталось в виде мифов о виманах. Впрочем, у энтузиастов, по слухам, инерциоиды, якобы, взмывали и парили. Но только по слухам.
Я сразу призналась, что в прикладной физике и технике, за исключением бионики, почти полный ноль. Шаруня изобразил опечаленный смайлик. Но не отступился и всё рисует и рисует. Изображу что-нибудь Серёже с Матюшкой и другим моим техно-рыцарям. А синтезировать золото из гранита в походном реакторе Шварца, наверное, задача решаемая...
Решила всё увидеть и быть с ребятами до конца сама. Ох и разозлились!!!))
Зато Маринка счастлива. Чуть кости, дурёха, от радости не переломала...
А клубника в их новой оранжерее цветёт. Быстро мутировала в толстостебельную, и "пофигу мороз". Не зря я так долго билась над её мутагенной сверхактивностью. Надо было бы ещё и над собственной поработать. Впрочем, 47 – это ещё не вечер!)...


Глава 6. Сухопутный шторм.

Спустившись на поверхность Паллады, Полина решила во что бы то ни стало переломить математически обоснованное настроение упадничества и спасти друзей.
Для начала дала задание Иа рассчитать возможность взлёта катеров при условии максимального уменьшения их взлётной массы. А ребятам дала задание поотвинчивать и повыбрасывать всё, что не участвует непосредственно в разгоне и полёте.
Тяжёлый физический труд, от которого не садоводы-огородники давно отвыкли, и отвлёк и увлёк даже самого Шварца.
Матюша сначала поворчал о бессмысленности затеи, но потом тоже увлёкся и стал даже поторапливать особо неуклюжих и нерадивых. Работа значительно ускорилась и закипела, когда к делу подключился закончивший расчёты гигант Иа. Взлётную траекторию он рассчитал идеально оптимальную: до тысячи км в час в самом экономичном режиме экранопланирования, а затем по экспоненте переход в самолётный и ракетный режим. Пугало то, что перегрузки будут страшные, а тяжелые противоперегрузочные кресла и скафандры по единодушному решению тоже выгрузили.
Освобождённые от тяжёлой физической работы девушки во главе с Воробьёвой наблюдали за приборами и окружающей обстановкой. Вдруг одна из них вскрикнула:
— Ой, что это? Полина Анатольевна!!!
Все бросились к иллюминатору с её стороны. Зрелище было жутким и завораживающим невозможностью очевидного.
Почва шла волнами, как поверхность моря. А от горизонта к Шварцграду быстро приближался фронт движения какого-то локального возмущения гравитации. Как будто поверхность планеты вспарывал гигантский, но невидимый плуг. На сотни метров вверх взлетали целые скалы, могучие местные деревья, десятки тонн воды...
И всё это с диким, нарастающим грохотом.
Полина вызвала по связи мужчин и спросила, можно ли уже стартовать.
— В принципе да, – устало и как-то равнодушно к творящемуся ужасу отозвался Матвей.
Девушки дружно бросились к катерам.
— Я остаюсь, – спокойно сказал Иа, – Там, на "Воробье", обойдусь пока без аватара.
— А ты знаешь, сколько он стоит? – горестно вздохнула Полина, даже в такую трагическую минуту оставаясь рачительной хозяйкой.
— Я знаю, сколько он здесь сейчас весит! – улыбнулся Иа и повернулся лицом к гравитационному урагану.
Люки задраили и катера стартовали. На экранах заднего обзора все увидели, что вверх взлетел только крайний маленький купол-склад законсервированной техники. И всё там вдруг стихло.
— Тоже свою энергию зря не транжирят, – прокомментировал Сергей.
— Повезло Иа. Может догнать нас на одном из брошенных катеров.
— Не сможет, – угрюмо отозвался Матвей, – Я всю горючку в эти два перекачал...


Половину траектории горизонтального разгона всё шло хорошо, и у Матвея постепенно тревога на сердце уступала место усталому удовлетворению. Иа рассчитал всё идеально, и у катеров появились все шансы выйти на очень высокую и безопасную орбиту. Слева сидит и чему-то задумчиво улыбается Сергей с Мариной на коленях, справа мужественно борется в маленьком вращающемся кресле с растущей перегрузкой Воробьёва.
— Прибавь чуть ускорение, не бойся. Мы выдержим! – щекотно прошептала она в самое ухо и нечаянно коснулась его губами.
Или не нечаянно?
Матвей улыбнулся и сдвинул рукоять реостата реактора на пару делений. И тут же горизонт вдруг вспух и взорвался целой цепью вулканов! На пути катеров встала чёрная стена взметнувшихся в жёлтое небо  камней, лавы и пепла.
— Ну вот и всё... Кошки, всё-таки, решили слопать мышек. Увернуться уже не сможем. Да и бессмысленно... – вздохнул Матвей.
— Тоже, суки, всё просчитали, – с тяжёлой ненавистью выдохнул Шварц.
— Ничего, ребята! Пусть тешатся, – улыбнулась всем Полина и крепко сжала руку Матвея на реверсе, не давая совершать явно бесполезные уже маневры.
— Я горжусь дружбой с вами! И благодарна судьбе даже за такую смерть!
— Эх, Полька! Как много мы тут нового узнали! И унесём с собой. Жаль! Но дружбой с вами, романтики мои, я тоже горжусь! – торжественно простился с друзьями и Сергей.
— А это что?!? – вдруг спросила взглянувшая вверх Марина.
 С зенита, пересекая курс катеров, на них стремительно опускалось большое облако ослепительно сверкающей золотой пыли.
— Это Шаруня... – чуть слышно прошептала Полина.

... Спустя четыре минуты катера каким-то немыслимым чудом висели в пространстве рядом с "Воробьём". Паллада искрилась в иллюминаторах маленькой и вполне дружелюбной звёздочкой...

Глава 7. Эпилог.

Полина стояла перед дверью своего жилища и ловила себя на мысли, что не рада... Не рада возвращению домой!  Привычный уклад жизни дал крен. Такое желанное совсем недавно уединение в собственном пространстве,  никем не нарушаемом, сейчас даже удручает.  Так. Стоп. Это пройдёт. Возможно, это симптомы неизвестной болезни. С психикой, разумеется,  всё в порядке.
Почему – разумеется? Тебе недостаточно того  случая десять лет назад, когда  целая команда в полёте  стала  вдруг выполнять одни и те же  движения,  у людей совершенно исчезла мимика, нарушился сон. И? После долгих поисков нашли тогда паразита, влияющего на психосоматику. Вот, например, у наших земных муравьёв  есть свой паразит – кордицепс, парализующий волю несчастной жертвы. Да, похоже. Тот вирус, сваливший сильных,  крепких  космических волков успешно нейтрализовали, но до конца его коварное воздействие на носителя изучить так и  не удалось. Своего рода коллективный разум. Может, похожая разновидность оккупанта  прицепилась где-то и к ней? Пока других объяснений  своему  болезненному состоянию Полина не находила.
Она вошла в комнату, упала в кресло и разрыдалась. Привёл в чувство зуммер вызова внешней связи. Маринка! Забыв отключить видеоэкран, Полина предстала перед ней во всей красе  с опухшими от слёз глазами и красным носом.
— Эээй, ты чего это? Что опять случилось?
— Дааааа...
— Я сейчас буду. Жарь картошку. Мы же мечтали с тобой нажарить полную сковороду картошки и устроить пир с грибочками под водочку, как наши бабушки в 21 веке. А? Как тебе предложение?
— Хорошее предложение, – но энтузиазма в голосе  было мало.

Почувствовав спиной чей-то знакомый сверлящий взгляд,  Полина    застыла  в ужасе. Вот так привет, галлюцинации, да какие!
 Шаруни-то нет. Совсем нет в нашем мире. Не сдерживая  вновь полившиеся слёзы, она медленно повернулась. На её ещё не разобранной дорожной  сумке устроился самый что ни на есть настоящий Шар.
— Шарунчик, как такое возможно? Ведь ты..., – и телепат-садюга  привычно начал транслировать с бешеной скоростью картинки .
— Притормози, дорогой. Я человек, а не андроид. Лучше поговори со мной. Скажи, ты – это ты?
— Я – это я, – послышался приятный баритон и сдержанный смешок.
— Но... как? Объясни, только без этих твоих формул.
Вновь в мозг потекла видеоинформация, какие-то рассыпавшиеся на пиксели  создания  монтировались и совершенствовались, принимая разные  формы. Шарики маленькие, большие, синие, фиолетовые, даже антрацитово-чёрные.
И вот она увидела  свой собственный образ-голограмму, от которого мультяшно отделяются, даже не знаешь, как и обозвать-то, корпускулы, что ли... Ого-го! Голограммная Полина  в телепатической передаче Шара стала быстро рассыпаться. Потом это разноцветное конфетти вдруг всё собралось  в Шар. То есть... Шаруня  создал сам себя из человека и специально под конкретного человека.
— Всё чудесатее и чудесатее, – пробормотала Поля, тут же забыв напрочь про свои нюни. Раздался гостевой сигнал, и в комнату впорхнула яркой бабочкой Маринка. Всегда  сдержанная, сегодня она как-то светилась изнутри, глаза  сияли.
— Что тут произошло,  пока я спешила  тебя спасать? Ты... – она вдруг осеклась и уставилась  на Шар, – это он?
— И он, и не он. Вернее, он, но сделанный им как-то из меня!
- Спасибо! Ты очень понятно всё объяснила!...

Пока жарили картошку, которую Полина, увлечённая дорогим сердцу чудесно воскресшим инопланетным другом, так и не приготовила, Воробьёва, как смогла, поделилась с подругой горой новой информации, которую с трудом вмещал разум...
За разговорами  вечер незаметно перешёл в ночь.  Уже засыпая, скрытная Маринка  не сдержалась: "Он меня сам вдруг поцеловал!"
 И засопела,  отвернувшись к стене.
"Ну, хоть у кого-то...", –  начала было любимое самоедство Полина, но, очень уставшая за этот бесконечный день, тоже быстро отключилась. Сон был тревожным, что-то она забыла сделать, а вот что?
Утром вместо Маринки  на кровати лежала  записка – "Пришлось срочно уехать. Будить не стала. Ты опять рыдала во сне. Позвоню". И всё.  Зачем этот отпуск нужен, если  такое любимое раньше уединение превратилось в одиночество?
И Шар почему-то как-то грустно мерцал в углу кресла и не шёл на контакт. Ну и не надо!

Механически распаковывая нехитрый багаж, Полина снова почувствовала  неладное в организме и приняла решение  обследоваться. Связалась с поликлиникой и записалась на приём.
Шаруня, слушая её переговоры, вдруг хмыкнул. Или показалось? Нет, хмыкает, кхекает,  как заправский дед.
— Ну, чего тебе? - решила простить его утренний бойкот Полина.
— Твои недомогания – не те заболевания,  о которых ты думаешь.
— Вот как? Ты опять без  разрешения копался в моих мыслях?! Я же тебе ещё там запретила!
— Ты тётеньке вслух симптомы перечисляла! А ещё я почувствовал, что тебе нужна помощь. Прости.
— Помогай тогда, чувствительный мой.
— У тебя такое состояние не первый раз в жизни,  ведь так?
— Знаешь, что-то подобное у меня было, мне кажется, но давно, в юности. Правда, мне тогда было не до эмоций, я собиралась в свой первый серьёзный рейс на... Неважно. Наверное,  волнение из-за предстоящей грандиозных свершений. Это, знаешь...
— Допустим, знаю, – бесцеремонно перебил  её  откровения Шар, – Но с тех пор прошло лет 30. И что? Только любимое дело, работа и больше ничего? А как же близкие сердцу друзья, любовь, в конце концов?
— Ишь, о чём тебе известно,  психотерапевт инопланетный! Конечно, и друзья, и любовь ко всем живущим – всё было.
— А что ты забыла вчера сделать? Тебя это мучало всю ночь.
— Я... Господи,  позвонить! Я же обещала Матюше,  что позвоню, когда доберусь до дома. Но это и ты виноват!...
— У тебя снова, как в юности, усилилось сердцебиение,  хочется плакать и смеяться?
– Что? Ну да, снова. Не мешай, я сейчас его вызову...
— Ты влюблена. По-настоящему влюблена. Такого накала чувства есть только у вас, людей. Нам они, к сожалению уже недоступны. Парадоксы бытия! Звёзды зажигаем, а так вот до потери аппетита ...

 Полина растерянно застыла в оцепенении с расчёской в руках . На гостевой  сигнал странно дёрнулась,  хотела сказать: "Заходи", но звук был мяукающий, как у котёнка. В таком состоянии и застал её  Матвей,  в панике примчавшийся  с эллинга "Воробья" на Луне.
— Ты жива? Почему не звонила? Почему отключила связь? Я чуть с ума не сошёл от мысли,  что с тобой случилось что-то нехорошее! Ну, что ты молчишь?
Полина молча прижалась к такому родному,  самому желанному  человеку на свете, впервые за долгие годы расплылась в счастливой улыбке и тихонько прошептала: "Вот теперь можно и умереть"...