О Бесолюдях и Бесогонах 6

Что мне «не так» у Фурсова?! Притом что (не так) – главным образом около его с «важным термином», программной. В остальном мы можем где-то разбегаться ещё больше, а где-то и наоборот.
Мы ведь, порой, и одни книжки-вешки почитывали. И старей он меня только на какие-то четыре с половиной.
И даже отечественными «научными званиями» близки (в один год защитив кандидатские). Академик-то Ильич – сугубо «международный». Не скажу, что липовый, однако…
Впрочем, мы оба с близкой иронией относимся к подобным «чинам» (особенно – в гуманитарке).
О «книжках».
Вот, и Заболоцкого почитывали. По-разному, вестимо…
И братьёв Стругацких.
Ильич, в своей «программной», даже ссылку на них дал (среди четырёх приткнутых).

[4] Стругацкий А., Стругацкий Б. Улитка на склоне. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 237-238.

Он – в своих «бесолюдях». Я – в «Разуме Бедном» (вокруг «Дьявола среди людей»).
Приведу место из опуса Фурсова со «стругацким» выдолбом.

[Второй пример – ситуация из романа братьев Стругацких «Улитка на склоне». Главный герой, Кандид, оказывается в некоей местности, где власть проводит широкомасштабные социальные эксперименты, которые ведут к катастрофическим результатам, но пропаганда подаёт их как великие «одержания» и «победы» прогресса. В реальности же этот прогресс уничтожает целые деревни – они стираются с лица земли вместе с их жителями. В финале романа Кандид размышляет о людях некоей местности, куда его забросил случай: «Обречённые, несчастные обречённые. А вернее, счастливые обречённые, потому что они не знают, что обречены; что сильные их мира видят в них только грязное племя насильников; что сильные уже нацелились в них тучами управляемых вирусов (ах, как в точку, архисовременно для «дней ковида». – А. Ф.), колоннами роботов, стенами леса; что всё для них уже предопределено и – самое страшное – что историческая правда здесь, в лесу, не на их стороне, они – реликты, осуждённые на гибель объективными законами, и помогать им – значит идти против прогресса, задерживать прогресс на каком-то крошечном участке фронта. Но только меня это не интересует, подумал Кандид. Какое мне дело до их прогресса, это не мой прогресс, я и прогрессом-то его называю только потому, что нет другого подходящего слова… Здесь не голова выбирает. Здесь выбирает сердце. Закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали. Но я-то не вне морали! […] враги прогресса, зажравшиеся тупые бездельники… Идеалы… Великие цели… Естественные законы природы… И ради этого уничтожается половина населения? Нет, это не для меня. На любом языке это не для меня. Плевать мне на то, что Колченог – это камешек в жерновах ихнего прогресса. Я сделаю всё, чтобы на этом камешке жернова затормозили». Со словами «это не мой прогресс» Кандид вытаскивает из-за пазухи скальпель и идёт к окраине леса. Он явно склоняется к «хирургическому, только хирургическому» решению «прогрессивного вопроса». Иногда оно бывает – увы! – единственно возможным и верным. Спрос, однако, не с «хирургов», а с тех, кто довёл до этого. Как писал о происхождении Первой мировой войны один из любимых авторов В.И. Ленина Г. Лебон, разумеется, важно, кто капнул последнюю каплю в чашу – и всё полилось, но самое главное – кто наполнил эту чашу до краёв].

С Кандидом (из «Улитки») было и у меня (я – о стишках).

«Мельницы или «Die Walk;re»»

На пари гоняют в шахматы,
в коих я и сам не прост,
добрый нравом мастер Бахмутов
и совсем недобрый GroS.
Драму жизни вместе с Вагнером
пишет карлик Nibelung.
В белых хлопьях вспышек магния
гибнет меньшая из лун.
На огонь летят валькирии.
Беспокоится Кандид.
И чадит в районе Сирии
Память новых Атлантид.
(7.05.2018)
PS:
Кандид… Ну, допустим из братьев Стругацких («Улитка на склоне»)
Вагнер… Ну, это тот… Хотя, возможно, и кто-то другой. Хотя бы – «в районе Сирии».
Меньшая из лун… В «ведических сказах» одна такая (вроде бы, Фатта) взяла и рванула. По чьей-то прихоти.

«До и после человека»

Сигналы…
Сигналы сигналов.
Post factum – Кандид-метагом.
Герои окрашены алым.
Герои играют в богов.
Глубинная магия Слова.
Суггестий тотальный гипноз.
Аллюзии басен Крылова.
И Гоголя взбалмошный Нос.
(14.07.2018)
PS:
ЛЮДЕНЫ (от «хомо люденс» – «человек играющий») – «Мы – не люди. Мы – людены. Не впадите в ошибку. Мы – не результат биологической революции. Мы появились потому, что человечество достигло определенного уровня социотехнической организации. Открыть в человеческом организме третью импульсную систему могли бы и сотню лет назад, но инициировать её оказалось возможным только в начале нашего века, а удержать людена на спирали психофизиологического развития, провести его от уровня к уровню до самого конца... то есть в ваших понятиях воспитать людена – это стало возможным совсем недавно. Третья импульсная обнаруживается с вероятностью не более одной стотысячной. Мы пока не знаем, откуда она взялась и почему. Скорее всего это результат какой-то древней мутации. Нас мало. И девяносто процентов люденов совершенно не интересуются судьбами человечества и вообще человечеством. Но есть группа, которая не может забыть, что мы плоть от плоти вашей и что у нас одна родина, и уже много лет мы ломаем голову над тем, как смягчить последствия... Ведь фактически всё выглядит так, будто человечество распадается на два вида. И никуда вам не деться от этого ощущения при мысли о том, что один из вас ушёл далеко за предел, не преодолимый для ста тысяч. И самое страшное, что трещина проходит через семьи, через дружбы...»; синоним термина «людены» – метагом, то есть «за-человек».
(А. и Б. Стругацкие, «Волны гасят ветер»)

Последнее – как-то и к «дохтору» Артамонову.
Насколько уже он обращался (самостийно) к Стругацким, я не напрягался, но «за-человек» у него где-то мигнул.
А «Волны…» – уже из «Мира Полудня».

«Волны гасят ветер…»

В сегментах моря ветер угасал,
заласканный лиловыми волнами.
Их пена оседала в волосах
пассата…
За неделю до цунами.
Осирису послушен Македон.
В себе несущий семя Александра.
Безбрачием клеймённая Кассандра
пророчит всем царям Армагеддон.
(15.07.2018)
PS:
«Волны гасят ветер» – фантастическая повесть Аркадия и Бориса Стругацких. Заключительная повесть о Мире Полудня.

А Людена я привечал в Скрябина (к «Прометею»).

Свет. Разверзлась партитура.
Вестник воспарил.
Купол неба. Астр фактура.
Всполохи зари.
Акколады нотных линий.
Пестики колонн.
Просверк каверзных эринний.
Новый Пантеон.
Пропилеи Баальбека
эры Постмодерн.
Кто-то после человека.
Может быть, Люден…
(Прометей, 13.07.2018)

И в передразнивание Хейзинги

«HOMO LUDENS»

1.

Вертел Бальмонт
сонеты «световые».
Кумиру Скрябину – в-подскрёб.
В стозвон и трёп.
Кто Мы?!
Невольники немые.
Вертеп с бельмом.

2.

На сумрак пялился.
Рядился фараоном
и богом РА.
А сам…
Сакральным скарабеем
навозный шар окольцевал,
Ваалу гимны воспевая.

3.

Аэд иссяк.
Рассыпался рапсод
скабрезно затрапезным скоморохом.
Одним из люден – в сонме мириад…
Грядёт Люден. Малюта Солнцеликий.
(14.07.2018)

Было и просто – в «Улитку»

«Может быть, братья Стругацкие»

Имя – место встречи.
Трансфер. Симболон.
Сонмища наречий.
Каждое – холон.
Каждое – лишь нитка
в Слове золотом.
Робкая улитка.
Скользкое плато.
(10.07.2017)
PS:
«Все, кого я люблю и читаю сегодня, выросли на Стругацких – и Пелевин, и Сорокин, даже Толстая. Мощность исходящего от них импульса нельзя переоценить, потому что они в одиночку, если так можно сказать о братьях, оправдывали основополагающий миф отравившего нас режима. Стругацкие вернули смысл марксистской утопии. Как последняя вспышка перегоревшей лампочки, их фантастика воплотила полузабытый тезис о счастливом труде. Пока другие шестидесятники смотрели назад – на «комиссаров в пыльных шлемах» (Окуджава), вбок – «коммунизм надо строить не в камнях, а в людях» (Солженицын), или снизу – «уберите Ленина с денег» (Вознесенский), Стругацкие глядели в корень, хотя он и рос из будущего. Их символом веры был труд – беззаветный и бескорыстный субботник, превращающий будни в рай, обывателя – в коммунара, полуживотное – в полубога.
Такой труд переделывал мир попутно, заодно, ибо его настоящим объектом была не материя, а сознание. Преображаясь в фаворском свете коммунизма, герой Стругацких эволюционировал от книги к книге, приобретая сверхъестественные способности и теряя человеческие черты. Так продолжалось до тех пор, пока он окончательно не оторвался от Homo sapiens, чтобы стать «Люденом» – новым, напугавшим уже и авторов существом, у которого не осталась ничего общего не только с нами, но и с жителями светлого будущего.
Всякая утопия, если в нее слишком пристально вглядываться, становится своей противоположностью. Однако по пути от одной крайности к другой, Стругацкие свернули в сторону, чтобы создать непревзойденную по глубине и трагизму версию Контакта. Их «Улитка на склоне» (наравне с «Солярисом» Лема) подняла до вершины весь этот жанр» (А. Генис)

«Ночь. Аккорды. Вспышки света…»

Ночь-улитка… Звуки мессы.
Вечность-исполин.
Возвращение Улисса.
Доза. Мескалин.
Управление… Ацтеки.
Склон большой горы…
Лабиринт библиотеки.
Борхеса миры.
(17.07.2018)

И такое

«Уходящая натура. Почти по Стругацким…»

Печальный напев кабестана…
Багрицкий. Гильом-трубадур.
Случайный рояль за кустами
в Нескучном дворянском саду.
А где-то живут нибелунги.
Болотами чавкает Лес.
Уходят на бригах…
пираты и юнги.
Ацтеков калечит Кортес.
(16.07.2018)

Здесь я к Багрицкому поднимал стих Бориса Натановича (С).

Ты слышишь печальный напев кабестана?
Не слышишь? Ну что ж – не беда...
Уходят из гавани Дети Тумана,
Уходят. Надолго? Куда?
Ты слышишь, как чайка рыдает и плачет,
Свинцовую зыбь бороздя –
Скрываются строгие черные мачты
За серой завесой дождя...
В предутренний ветер, в ненастное море,
Где белая пена бурлит.
Спокойные люди в неясные зори
Уводят свои корабли.
Их ждут штормовые часы у штурвала,
Прибой у неведомых скал,
И бешеный грохот девятого вала,
И рифов голодный оскал.
И жаркие ночи, и влажные сети,
И шелест сухих парусов,
И ласковый теплый, целующий ветер
Далеких прибрежных лесов.
Их ждут берега четырех океанов,
Там плещет чужая вода...
Уходят из гавани Дети Тумана...
Вернутся не скоро... Когда?
Ты слышишь печальный напев кабестана?
Не слышишь? Ну что ж – не беда...
Уходят из гавани Дети Тумана,
Уходят. Надолго? Куда?

Чуть более позднее (а то – всё 2017-2018-й…)

* * *

Легко ли быть Богом? –
Спросите о том братьев Стругацких
или,
        на худой конец,
Алексея Германа.
Ходят слухи, будто они что-то такое знали.
Легко ли быть птицей?
– Спросите поэта.
Птицы могли доверить ему свою тайну.
Легко ли быть человеком?
– Сам Бог однажды рискнул,
но далеко не всем это понравилось…
А птицей таки быть хорошо!
И лучше оно –
                вообще без Птицелова.
Зато – красиво и, главное, недолго.
А потому – и не в тягость.
Никому!

Разве что глупой Вере.
– А нечего попусту жужжать!
(31.05.2019)

О какой Вере здесь речь?! – Спросите о том Наташу Перстнёву. А то ведь, сегодня, я могу и на кого-то другого (не о Наташе) показать.
С ней же (с Наташей, в её «Мессу»). Относительно недавнее (в прошлый год)

«Путь (переклик) масок. Не Леви-Стросс»

Югенд. Юности возмездье.
Между Ибсеном и Блоком.
Пахнет ладаном и медью.
Чёрной мессы поволока.
От Охотника до Волка
Семь саженей расстоянье.
Вместо свадьбы лишь помолвка.
Вместо Деппа – Мастроянни.
Югенд. Рядом Юнна Мориц.
Что-то с верою и честью.
Шон Маклауд. Новый Горец.
А(н)дский Кондор. Ангел мести.
Мир Полудня. Арестович.
Мы – не люди. Метагомы.
Кто из нас кого крестовей?
Чьи – апостолы и гномы?!
Братья Гримм. Роман Полански.
Белоснежка с Елисеем.
Табор в небо – по-цыгански.
Пожинаем то, что сеем.
(12.07.2022)

Ежели в стих (к «братьЯм»), то, почти всё.
То, что в «прозу» (навалом…) – опущу.
Почему я так ими здесь озаботился?!
Так и у академика (Ильича), они – едва ли не в первачах будут. Перекрестом со Стругацкими одним фрагментом (в предпоследней – 18-й – главке статьи, ставшей оселком нашего – не то, чтобы «дискуса», но…) Фурсов не ограничивается. Не скажу, что там (в их творчестве), у него – «лежбище». Но…

13.09.2023