О Бесолюдях и Бесогонах 5

За Бодлера и Шекспира
Разум Бедный причешу.
Дух лядащего вампира…
Чьи-то шашни.
                Шу-
                шу-
                шу…
На задворках Оренбуржья,
У подножия Саян
Чтут не заповеди Божьи,
А речёвки Симоньян.
Бал в разгаре.
                Маргарита
Изголяется страшнО.
Ей бы сразу –
                на корриду!
В руки белые –
                рожно.
И пошла б гулять забава –
Люди, кони, пыль столбом.
Сам Ваал, Блюститель Бала,
Прошибает стены лбом.
Мы за Родину,
                За Веру –
Мир подымем на рога.
Кто не с нами –
                изуверы:
В Ад –
             отступника-врага!

Крутит шашни камарилья.
Жезлом ядерным трясёт.
Разум Бедный…
                Мне бы –
                крылья!
Да забыть про это
всё…
(28-29.09.2022)

С этого вирша начинался мой прошлогодний диптих «Разум Бедный».
Вторую (более обстоятельную – аж на 47 страниц) часть я выстраивал главным образом вокруг повести С. Ярославцева (Аркадия Стругацкого) «Дьявол среди людей» (1991).
А по первой (больше замешанной на поэзии), среди Бодлера и Шеспира, затесался Николай Заболоцкий

Меркнут знаки Зодиака
Над просторами полей.
Спит животное Собака,
Дремлет птица Воробей.
Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.
Ведьма, сев на треугольник,
Превращается в дымок.
С лешачихами покойник
Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором
Ловят Муху колдуны,
И стоит над косогором
Неподвижный лик луны.
Меркнут знаки Зодиака
Над постройками села,
Спит животное Собака,
Дремлет рыба Камбала,
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землёй луна висит.
Над землёй большая плошка
Опрокинутой воды.
Леший вытащил бревешко
Из мохнатой бороды.
Из-за облака сирена
Ножку выставила вниз,
Людоед у джентльмена
Неприличное отгрыз.
Всё смешалось в общем танце,
И летят во все концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.
Кандидат былых столетий,
Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти –
Только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье, –
То, чего на свете нет.
Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги?
День прошел, и мы с тобой –
Полузвери, полубоги –
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.
Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землёй большая плошка
Опрокинутой воды.
Спит растение Картошка.
Засыпай скорей и ты!

То, что оно отозвалось в Большой элегии (Джон Донн) Бродского, я тогда отметил. А о том, что четыре строчки из Н. З. вставил в эпиграф своего «Изборского омолота» – «молота ведьм» – А. И. Фурсов, не подозревал.
Те, что в самую синь.

Всё смешалось в общем танце,
И летят во все концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.

Гамадрилы и британцы, вкупе с ведьмами и мертвяками, глянулись Ильичу, скорее всего, в прижуч «англосаксам». Хотя Заболоцкому последние (как такие) не больно и застилали (глаз). Во всяком случае, сказочной русской выморочи-мракобеси в стихе Николая Алексеевича наторкано не меньше.
А ежели в «клятых британцев» (и иже с ними), то почему бы (Фурсову) не притянуть и те (2-4) строчки, что выше?!

Из-за облака сирена
Ножку выставила вниз,
Людоед у джентльмена
Неприличное отгрыз.

Как истолковать?!
Что «джентельмен» – англосакс, само собой. А кто тогда – Людоед?!
Две версии:
1. Символ антиколониального движения. Абориген-туземец.
Где?!
Заболоцкий пишет своё «зодиакальное» в 1929-м. В СССР развёртывается коллективизация. Николаю, сыну сельских интеллигентов, проживавшему уже в Ленинграде, эта кампания была не по душе…
К чему тогда – «британцы» (вообще)?! Да ещё в «связке» с их антиподами – «людоедами» и «гамадрилами».
Антиколониальное движение в Африке (пусть – не только в «британской») в те 20-е особо буйно не расцветает. Ну, «кимбангизм» в бельгийском Конго (1921). С вождём – протестантским священником Симоном Кимбангу, в коем бунтари признавали не просто мессию, но самого Бога.
Ну… В ЮАР (ближе к «британскому телу»).

[Со второй половины 20-х гг. африканцы начали принимать участие в деятельности Коммунистической партии Южной Африки – первой на континенте. Южноафриканские коммунисты выступали пропагандистами марксистских идей по всей Африке].

Людоедство…
Ирония?! – Полагаю, что Николай Алексеевич, в гуманизм самих африканцев таки не верил. И не без оснований.
К слову (пусть и из будущих времён)

[Во внешнеполитической ориентации колебался между советским блоком, Западом и Движением неприсоединения. В июне 1970 года посетил с официальным визитом СССР. Бывший главный кремлёвский врач Е. А. Чазов вспоминал, что, когда Бокасса проходил лечение в Москве, он полюбил русскую кухню и попросил откомандировать с ним советского повара. Как-то повар обнаружил на президентской кухне в холодильнике человеческое мясо и в ужасе бежал в посольство. По некоторым сведениям, Бокасса употреблял в пищу лидеров оппозиции, а однажды тайком накормил свой кабинет министров одним из его членов].

Мабыть, Заболоцкий «гамадрилами» и «людоедами» метил не Африку. Пусть гамадрилы (реальные животные, а не «полузвери») обитали именно там (от Египта и Эфиопии до Йемена), а не хотя бы в Китае.
Китай, здесь, к чему?!
Стих Заболоцкого пишется в конце 20-х. А в 27-м прилично закипало между СССР и Великобританией как раз по этому региону.

[90 лет назад, 23 февраля 1927 года, британский министр иностранных дел Джозеф Остин Чемберлен направил советскому правительству ноту, в которой потребовал под угрозой разрыва дипломатических и торговых отношений прекратить «антибританскую пропаганду» и советскую военную поддержку революционного гоминьдановского правительства в Китае. Под лозунгом «Наш ответ Чемберлену» в СССР был создан фонд для сбора средств на оборону и строительство воздушного флота. В советском ответе, последовавшем 26 февраля, утверждалось, что «в своем обращении с Советским Союзом великобританское правительство сознательно отступает от общепринятых международных норм и обычаев и даже элементарных приличий» и что оно «отклоняя обычные дипломатические пути регулирования конфликтов, позволяет себе говорить с советским правительством тоном угроз и ультиматумов»].

27 февраля 1927 года в «Правде» вышла статья под названием «Наш ответ на британскую ноту», а 2 марта там же – заметка, озаглавленная «Привет Кантону! Вот наш ответ Чемберлену!».

«Кантон» один из центров провинции Гуандун.
Мабыть, Николаю Алексеевичу именно «гоминьдан» да «гуандун» аукали в «гамадрила». Какие и чьи «корни» в самом «гамадриле», не ведаю. Но какое-то «гомо» там чуется. И не в «сапиенс», но, в лучшем случае, в «эректус».
А текст к «Маршу авиатаров» Хайта Павел Герман выдал не позднее 1923-го. Хотя править мог и уже к этой ноте.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам Сталин дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор.
……
Наш острый взгляд пронзает каждый атом,
Наш каждый нерв решимостью одет;
И, верьте нам, на каждый ультиматум
Воздушный флот сумеет дать ответ.

2. К «людоедству».
Не питавший любви к политике воспламенявшего чьи-то сердца Сталина, поэт мог в «антиджентльменском» пнуть (легонько) и тех, кто уличал великобританское правительство в отступлении от общепринятых международных норм и обычаев и даже элементарных приличий.
Слегка. В «чьё бы мычало, а…».
Впрочем, Фурсов нашёл там (в «зодиакальном») угодное себе.
Мне-то «заболоцкое» и в Лермонтова аукало, потому и заточил. Под «Маргариту»

И пошла б гулять забава –
Люди, кони, пыль столбом.
Сам Ваал, Блюститель Бала,
Прошибает стены лбом.

Отдадим (здесь) должное и Фурсову. Именно в строках, выхваченных им – как-то о том же. «Всё смешалось в общем танце» – как бы в «Бородино»

Земля тряслась – как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...

Так, у Заболоцкого (в «Меркнущем Зодиаке») и про груди что-то было!

Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.

Ну, а «протяжный вой» (бородинский) – прямо в Ад и в ведьминский шабаш.
А Ильич (академик), окромя запавшего ему с «гамадрилами-британцами», сдобрил свои погибельные (для «самой загадочной системы») осмыслы безобразными бесами Пушкина, да скрывающимся в темноте, протяжно воющим от смертного страха Зверем (Наутилус Помпилиус). А в конце (эпиграфа) припечатал-заклеймил, аки осиновым колом, богоборцем Карлом Марксом. О том, что вещи надо называть своими именами.
Впрочем, я бы «Зверя» под тему Фурсова (да и бесолюдей-бесогонов вообще) не зачинял. Там – о другом. Не исключаю, что Ильича сбили с толку «братья» Балабанова (песня Бутусова звучит в первом из них).
А и с Марксом… Про те «вещеназывания» кто только не разводил! Разве что Карлу Генриховичу это («своими») якобы нравилось. А Ильич завершил свой многогранный эпиграф классиком для пущей авторитетности. Мог бы ещё и Призраком ходячим неизбежно загибающийся, но до конца неразгаданный капитализм шугануть.
Предварял же он своё «бесогонское» Преамбулой (как и «верный Артемон»)

[Почти два года назад в Университете Белькент (Анкара, Турция) я прочёл лекцию Capitalism: The Terminal Crisis of the Most Enigmatic System («Капитализм – терминальный кризис самой загадочной системы»), исходно написанную на английском языке. Несколько месяцев назад в Сети появился видеоролик, где диктор читает этот текст. По сути – это документальный фильм с видеорядом, подобранным под содержание лекции. С тех пор я получил немало писем с просьбой сделать русский перевод и опубликовать его. Однако недаром Марио Пьюзо заметил: Rewriting is a whole secret to writing, в вольном переводе: переделывание текста – это написание нового текста. Так оно и вышло: появился новый большой текст. Он посвящён жизни и смерти капитализма, огромной роли в первой и второй системного антикапитализма – СССР, социалистического лагеря, и развёртывающейся на наших глазах терминальной фазе кризиса капсистемы, в ходе которой её хозяева пытаются ускорить катастрофу, чтобы перезагрузить Историю нужным им образом и стать властелинами не просто нового мира, но ни много ни мало – эволюции человечества. Текст 2019 года обновился и увеличился, поскольку за два года мир изменился кардинально; агония капитализма приобрела коронабесную форму, на очереди – климатобесная, а то мерзкое, что вылезает из него как Чужой в известном фильме, всё больше напоминает биоэкотехнофашизм].

Выходит, что я чуть поспешил, когда отметил осторожность Фурсова, не частившего с пользованием «важного термина».
Нет. Собственно «бесолюди» были действительно упомянуты им лишь единожды (на последних страницах). Но «коронабесие», «климатобесие» и другие «возможные» («бесия») ультраглобалистов-трансгуманистов загромыхали уже с самого начала.
Особенно воздалось «коронабесию».
Полагаю, что без 2020-го «ковидного», Андрей Ильич и вовсе мог бы не прибегнуть к ВТ. Не прозреть окончательно…
Термин этот, как мы уже выяснили, плод, скорее всего, коллективного воображения. Но поскольку именно его толкованию в исполнении Фурсова обязан своим вдохновением Артамонов, можно задуматься о воздвижении на малой родине академика в подмосковном Щёлково (не путать с музеем-заповедником Щелыково, в Костромской «волости», где снимали Снегурочку» с берендеями) монумента в честь COVID-19.
А в возврат к Заболоцкому (знатный стих!), предлагаю обратить особое внимание на

День прошел, и мы с тобой –
Полузвери, полубоги –
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.

Где… Полузвери – те же «гамадрилы». Полубоги – «джентльмены». А если без лишнего выпендрёжа – одним миром мазаные.
А «на пороге новой жизни молодой» – опять, в иронию. Мабыть, и без особого оптимизма. На том рубеже (между двадцатыми и тридцатыми).
И – если, опять-таки, к «теме» Фурсова – к происходящему сегодня «переформатированию мира» годится очень даже актуально. Без чрезмерного затачивания в «людей» и «бесолюдей».

12-13.09.2023