Цикл рассказов Рассказ 2

   Мама была замечательно красивой. Как же я хотела быть на неё похожей. Она шла гордо передо мной, держа спину ровно. Её тяжёлые густые тёмно-русые волосы, неподдающиеся никакой завивке, всегда были аккуратно уложены, и возвышались на её голове как чарующий символ моды шестидесятников.
  Мой город – любитель обильных летних дождей и прозрачных луж, собирающихся в большие и маленькие канавки между проезжей частью дороги и тротуаром. Ну как же тут не угодить под брызги сверкающей на солнце жижи, попавшей под колёса мимо нас проезжавшей машины, если мы идём чуть ли не по самой кромке тротуара. Всего лишь миг внезапности, и всё, – весь твой внешний вид, и настроение полностью меняются. Пригрозив уносящемуся прочь, насмехающемуся водителю,  мама остаётся невозмутимой как крепость Бастилия. Я – за ней.
  О, у неё были лаковые туфли с острым носком на высоком изящном каблуке, украшенные такой симпатичной загогулькой – закрученной диковинным образом как бы в улитку, очень её хотелось потрогать и подержать в ладошках, но она не поддавалась, только возьмёшь её пальчиками, потянув немного на себя, как она тут же, пружиня, возвращалась назад. Туфли-лодочки торжественно стояли в углу комнаты, готовые отправится в плавание. Они были карамельного цвета, цвета заварного крема в моих любимых слоёных трубочках.
– Неужели и я буду носить такие, когда подрасту немного.
  Она водила меня в театр. Спектакль для маленьких. Но я то уже большая, или почти большая.
Заходишь в фойе. Там такой объём! Далее – пространство зала. Запах там особенный. Там гуляют волны воздуха, заигрывая с тобой, создавая ещё одного не менее важного участника происходящего.
Оркестровая яма. Ловила себя на мысли, что звук настраиваемых музыкантами инструментов производил на меня какое-то чарующее действие. Они и рычали, и стучали, и визжали, и было непонятно, как из этой какофонии родится чудесная музыка?!
Освещение куда-то медленно пряталось. Раздвигался тяжёлый занавес. Кулисы. Сцена.
И всё, я – слух и нерв там происходящего необыкновенного действа. Этому не может быть конца. Это так волшебно!
И всё же  – внезапная тишина, шум тяжёлого атласного занавеса, бегущего по низу змейкой. Как по команде – взрыв аплодисментов. Постепенно свет возвращался в зал. Мягкие пружинящие кресла занимали своё исходное положение, – ждали следующего сеанса.
– До свидания. Я обязательно вернусь! Мой театр, моё чудо, отныне ты всегда со мной.
   Ещё она брала меня с собой в гости. Мы были у одной женщины. Комната её покоряла убранством и роскошью. Там было много красного цвета, позолоты и бархата. Было там что-то необыкновенно тихое, почти без движения, и голоса. Казалось, там не было окон, только один струящийся алый цвет и запах дорогого парфюма.  Помню маму, какой-то потрясённой и притихшей, как бы потерявшей себя в этом великолепии. Шанель номер 5 – были мне не раз напоминанием об этом загадочном посещении.
  Мы ездили к морю. Мама любила загорать, а я строить замки из песка. У меня были короткие розовые штанишки, поверх которых была юбочка в лёгкую складку, на ней красовались всякие разные ракушечки и маленькие рыбки. А у мамы была шляпка. Ой, какая шляпа! Белая, с большими широкими полями, и такой же внушительной бахромой по краям. Когда она накрывала ею лицо от солнца, мне почему-то становилось немного смешно, – голова потерялась. И как же можно – не видеть такого огромного синего неба, переходящего в море! Мне нравились мои замки. Я их поливала из набегающей волны, рыла канавки и переходы, делала заграждения для маленького водоёма, в котором пускала кораблики из прибившихся к берегу отшлифованных волной щепок. И ещё манящий запах песка, пропитанного морской волной, вкус спелого прогретого солнцем помидора, рябь играющих вдалеке волн, гомон чаек...освежающий ветерок по лицу, волосам...