Шоколадная истрия Глава 13

Глава 13 Раздвоение дороги
Какие бы переживания сейчас не мучили Лорелей и Чада. Но Астрид и Маркус глубокой ночью покинули замок, при этом ругались. Астрид настаивала, чтобы Маркус остался в замке. Но Маркус усиленно настаивал, что дорогу ей не найти. В его словах была доля правды. Полу – эльф с трудом вспомнил дорогу к каньону, где они проходили в другое измерение. Но, что сделать, чтобы пройти, он не знал. Но Астрид была нацелена решительно. Она осмотрела ночное небо, где появились голубые звезды.
- Я читала, что нужно делать разрез. Но для разреза нужен нож. А его у нас нет.
- Мама – верховный маг, только ей принадлежит право разрезать и делать проходы. Как и другие ножи находятся под контролем, в этом вопросе она непоколебима. Но с детства у меня есть ключ на шее, однако я не умею им пользоваться.
- Покажи! – Астрид протянула ладонь, на которую полу – эльф положил тяжелый металлический предмет, который светился в темноте, будто чувствовал близость с этим каньоном. На его поверхности был гравировочный рисунок «Солнце, в лучах которого спал дракон».
Девушка встала на пригорок, ощущая пустоту внутри ключа. Внутри у нее стало горячо, кожа стала гореть. Она развела руки в сторону, стал подниматься ветер.
- Ты уверена в своих действиях? - Но ведьма не ответила на его вопрос, она резко взмахнула рукой с ключом, раздался протяжный свист, на черном небе показался небольшой разрез, как на нежном теле. Слегка кровоточащий. Астрид же испытала жуткую боль в животе, словно органы свело судорогой. Она закричала, присев на корточки. Макрус бросился к ней.
- Дай, немедленно ключ? – Но девушка, будто, его не слышала. Она встала через боль на колени, и снова занесла ключ, надрезая полотно небес дальше, пока угол не отогнулся, и не показалось желто – оранжевое пространство с коричневыми ветвями, как нарисованные на желтой бумаге – пергаменте. Все вокруг заголосило и заверещало. Маркус успел выхватить из слабеющих рук ведьмы ключ, когда ветер поднялся такой силы, что мог вырвать деревья вокруг. Ветер образовал воронку – смерча. Деваться беглецам было некуда, так что их засосало в образованный разрез, который с шумом захлопнулся. Стало так тихо, снова зажглись равнодушные голубые звезды.
***********
Лорелей набирала скорость. Каньон привлекал ее и манил. Но здесь казалось все так тихо, целебно. Ведьма обернулась в женщину и присела на пригорок, где стояла Астрид. Очевидно, что здесь было магическое воздействие. Ей не нужно было даже принюхиваться. Вся кожа загорелась. Кто – то пытался пройти, через ее защитные покрытия. Но ни Маркус, ни Астрид не имели ножа, да и не умели. А ключ на шее Маркуса слушался только ее ладони. Она лично заговаривала его, когда родился сын. А, если она в чем – то ошибается и недооценила. При неправильном обращении они попадут в пустоши. Плечи Лорелей передернуло, внутри все похолодело. Только сильные колдуны и ведьмы могут найти выход из пустоши, при этом царство Персефоны им не миновать.
На лбу Лорелей выступили капельки пота от адреналина. Она смахнула их ладонью. Пытаться найти тот же проход, бесполезно. Да, и это могли быть не они. Нельзя упускать такую возможность, что им хватило ума, не искать приключения. Нужно добраться до дворца Мистель, чтобы начать поиски. Лишь бы хватило времени. Пустоши – не будут ждать.
Лорелей сделала ровный разрез на голубом небе ладонью. Показался зеленое свечение прохода. Она снова обернулась соколицей и последовала в него. Ее сразу окружил запах яблок. Хотя стояла зима, ветви были укрыты снегом. Но запах медового аромата белого пепла яблонь кудесница не перепутала бы ни с чем. В ней затрепетала душа, которая стремилась наполниться счастьем, хоть на мгновение. Лорелей пролетала над местами, картины которых не смогли стереть года. Пусть растительности стало больше, на скалах лежал древнее мох, но она чувствовала, как она прошла эту местность пешком. Помнила и о пещере, в которой спал дракон. И о реке, где все так же жива старая ива – полог. В этом пологе до сих пор звучат слова любви.
Лорелей полетела еще быстрее, так как приближаться к городу ночью было бы не разумным. Она уменьшила скорость, когда вдали показались размытое очертание башенок замка. В округе шел снег. Лорелей плавно опустилась возле старой ограждения в сад королевы. Ведьма закатала рукава и достала ладанку, которая когда – то принадлежала Чаду. Но какое было удивление, когда кудесница не обнаружила паучка Чада в ней.
- Как же он мог?! Почувствовал Чада и выскользнул. Как он мог! – Кудесница обиженно поджала губы, но она сама когда – то подарила его, - Черт. Придется самой.
Ведьма шире расставила ноги и стала искать нить в воздухе. Лорелей искала долго, пока не ухватилась за старую веревку, которая местами истерлась. Но других препятствий она не обнаружила. Странно, что Марвел так относится к своим обязанностям верховного мага империи. Но сейчас думать об этом не стоит. Лорелей сложила узор розы из веревки и спокойно шагнула в  сад, который еще спал, но ветви зашумели, приветствуя ту, что многие годы заботилась о нем. Кудесница взглянула на замок: в покоях Мистель горел свет. Конечно, беспокоить императрицу в столь поздний час было не разумным. Но у нее попросту нет времени. Да, и в последнее время ничего не было разумным.
************
Чад прошелся по комнате. Кольцо двигалось за ним, не давая ему возможности вылезти в окно. Он мог перемещаться только по замку. Ворон старался изображать, что спит, но, когда мужчина присел и снова попытался развязать узлы Лорелей, то Амадео прокаркал:
- Бесполезно, то, что завязала Лорелей, не развяжешь. Лучше смирись.
- Знаешь, что?!
- Что?! – ворон рассмеялся, - Если она решила, так тому и быть.
- Но  и меня она плохо знает, - от очередной попытки пальцы свело судорогой.
- А я говорил.
Чад потер устало  глаза, когда с потолка опустилась крепкая паутинка, по которой медленно скользил старый знакомый.
- Да, неужели, - Чад подставил ладони, в которые опустился паучок, отливающий синевой. Все его черные глаза – бусинки уставились на мужчину. Лапки подогнулись, - Эмиль. Она тебя сберегла, - акробат прикрыл глаза, - Но, как видишь, мы не на свободе. Злая кудесница Лорелей нас привязала, а сама явно уже летит в пространство между мирами. Но ей нельзя. Она может сама затеряться. Да, и доверять Марвелу. Это может быть ловушкой, - Паучок обморочно закатил глаза, но Чад погладил его по брюшку, - Слушай, Эмиль, ты же прядильщик. Плести узлы твое призвание, - Мужчина поднес запястье. Паучок соскочил с ладони и пробежал вверх по руке к кольцу. Запрыгнув, на него Эмиль легко развязал узлы ведьмы, так что шарф мягко соскользнул на софу. Затем паук отвязал и с запястья. Шарф упал на пол, но Чад поднял его и убрал в карман, что не осталось не замеченным вороном. Но Амадео неодобрительно кряхтел.
- Ну, почему тебе просто не дождаться ее здесь? И поговорить?
- А почему бы ей не научиться впускать людей в свою жизнь. Да, я грешный человек, но я не стыжусь этого.
- А что я должен сказать Лорелей? Когда она вернется?
- Ничего. Ты идешь со мной. Не думаю, что ее гнев будет добр.
Амадео, раздумывая,  потер лапкой клюв.
- Что ты ждешь? Я дважды не предлагаю. – Ворон, кряхтя, перелетел с жерди на плечо мужчины.
- И куда же ты собрался?
- Туда, откуда я пришел. Там найдем все ответы на наши вопросы.
Чад нашел выход из замка и прошел к старой лиственнице. Но, умирать он не собирался, как же увидеть снова Персефону. И что ей сказать? Акробат достал небольшой перочинный ножик из сапог, который нашел в столе в библиотеке. Он сделал разрез на коже и выдавил часть крови на землю. Если, кого звать, так угря. Не прошло и полчаса, как из бугорка земли показалась отвратительная клыкастая голова Расмуса. Он облизывал пропасть – рот. Но при виде Чада он зашипел.
- А это ты, нерадивый Чад. Что тебя привело? Что ты балуешься кровью? Хотя у тебя она сладкая.
- Замолкни, гадкий угорь, - Чад схватил его за шею с силой, - Я хочу видеть Персефону. У меня к ней дело. Будь так любезен, ее оповестить.
Угорь обиженно пытался его укусить, когда из лиственницы показалась фигура женщины.
- Расмус, что здесь происходит?! Твои лапы осыпают землю прямо мне в чай! – богиня заметила Чада и иронично всплеснула руками, голос ее стал нежнее, но в нем чувствовался холод подземелья, - Чад, дорогой, не прошло и пару дней. Не держи так верного моего слугу, ты же удушишь Расмусика.
Чад разжал пальцы, угорь закашлял. Но никто не обратил внимания на него. Персефона устремила свой проницательный взгляд ночи в зелень Чада.
- Зачем ты хотел меня видеть? Солнце не согрело?
Сердце Чада бешено забилось, она подслушивало его стук в груди. В ее словах есть двойственный намек. Но путь только один. Чад встал с колен и расправил плечи.
- Я хочу стать капитаном летучего голландца, который перемещается по всем стихиям, ища души, которые заблудились.
Даже на лице богини появился испуг от решительных и гордых слов акробата.