Женщина тоже человек!

— Зоя! – Галя перегнулась через машину и ткнула пальцем, впереди сидящую коллегу, — Видела, с каким бланшем Люся заявилась?

— Ага! – повернулась Зоя, — Обалдеть просто! Я ее сразу и не узнала даже!
— Это ж как надо было приложиться, чтобы такое нарисовалось? – Галя покачала головой, — Ужас! Так и убиться не долго!

— Думаешь, сама? – спросила ехидно Зоя, — Самостоятельно так не приложишься! На булочку готова поспорить, что тут без помощников не обошлось!

— Иди ты! – удивилась Галя, — Кто ж ее так?

— Мало ли, — Зоя повернулась на стуле и оперлась о машину Гали, — Могли в автобусе отоварить. Мне пару месяцев назад так по ребрам одна пенсионерка засветила, что я дышала через раз с неделю, не меньше. Вообще думала, что у меня там перелом всех ребер!

— Ну, да, — кивнула Галя, — В транспорте у нас что-то культурные люди не ездят.

— А может и подралась наша Люся, — выдала еще одно предположение Зоя, — Ты же знаешь, какой у нее характер?

— Да, уж, не сахар! – поддакнула Галя.

Люся женщиной была боевой, крикливой и чуть ли не единственной во всем цехе, кому важно было качество. А еще она выступала на стороне справедливости.
— Если Машка права, я за нее глотку перегрызу, но если завтра она брака наделает, то я и ей пасть порву!

Не было у нее ни любимчиков, ни фаворитов. У нее была правда. А вот за эту правду ее особо никто и не любил. Не раз собирались бригадные бракоделы отоварить ее на складе, чтобы Люська особо не бушевала, но до реальной расправы так дело и не доходило.

А потому что Люська не стеснялась ругаться и с начальством.

— Материал отвратный, иглы чуть ли не хрустальные, а механик снова запил! – выговаривала она и мастеру, и начальнику производства, и директору, если он попадал в поле зрения, — А вы требуете план и расценки занижаете! Хотите, чтобы было все хорошо, так вы обеспечьте рабочих нормальными условиями труда!

Начальство тоже хотело ее убить, ну, или хотя бы уволить. А никак! Работает исправно, план делает, на сверхурочные и субботы выходит. За качеством следит. А еще и других работниц воспитывает.

— Как же я ее уволю? – восклицала мастер Марина Михайловна, оправдываясь перед директрисой, — Мне бы таких работниц полбригады, мы бы за неделю месячный план делали. А то, что она кричит и требует, так она что, не права, что ли?

И Люся продолжала ударно трудиться, хотя зуб на нее имели все!

— Зоя! – опять позвала Галя, — А может это покушение? Начальству-то она давно поперек горла!

Зоя, хохоча, повернулась:

— Думай, что говоришь? Какое покушение? На кого? На рабочую пятого разряда?
— Она ж им нервы больше нас портит! – настаивала на своей версии Галя.

— Когда начальству кто-то сильно нервы портит, его просто увольняют. И все! – Зоя отправила ящик по конвейеру, — Покушение! Тебе не майки с трусами шить надо, а остросюжетные детективы писать!

— Чего? – не поняла Галя.

— Киллер за двадцать тысяч рублей собирается убить швею пятого разряда за то, что она требует от начальства благоприятных условий труда для рабочих пошивочного цеха! – пафосно произнесла Зоя и расхохоталась в голос, — Бестселлер колхозного масштаба!

— Ну, хорошо, не покушение, — не отставала Галя, — Может просто побили, чтобы она к начальству с претензиями не лезла! Воспитательная мера, силовое воздействие, — Галя все подбирала слова, — Вот! Постучать в тело, чтобы до головы долетело!

— А ты работать не хочешь начать? – зло спросила Зоя, — А то сейчас придет Люся и постучит тебе в тело, чтобы ты не бездельничала. Ты же потом громче всех орать будешь, что у тебя зарплата меньше всех, потому что тебя бедную обделили, обманули и обсчитали!

— Буду я работать, ты хоть не ори! – Галя заозиралась, не дай бог Люсю принесет или мастера, — А все-таки интересно, откуда у Люськи такой фингал.

— Пойди и спроси! – зло бросила Зоя и отвернулась к своей машине, — А если она тебе копию своего подарит, так я еще и добавлю!

К обеду уже гудел весь цех, строя предположения, кто наградил Люсю таким выдающимся синяком. А он действительно был выдающимся. Глаз заплыл до состояния щелочки, щека опухла и приобрела синюшный оттенок. Даже бровь из-за опухоли поднялась на добрых пять миллиметров.

Картинка из разряда: «Ночью присниться – трусами не отмахаешься!»

А вот желающих пойти и спросить у самой Люси что-то не находилось.

— Да, ну ее нафиг! – говорили те, кого пытались делегировать для расспросов, — У нее и так характер гадкий, а фингал ей вряд ли улучшил настроение!

В итоге, общими усилиями отправили к ней Аню.

Во-первых, ее было не жалко. Она работала на производстве, отбывая наказание на химии. Привозили с конвоем, увозили с конвоем, и у дверей цеха всегда маячил кто-нибудь в форме.

А во-вторых, ее выдающаяся комплекция. При росте сто восемьдесят сантиметров и весе под сто тридцать, бить ее Люся не осмелится. А если и стукнет, то ответ не заставит себя ждать. Аня с удовольствие поправит корону на Люсиной голове, потому как на химию Аня залетела исключительно за причинение средней тяжести вреда здоровью. Любовника избила.

Сходила, спросила, кивнула, посмеялась.

— Ну! – Галя выхватила Аню первой, — Что она сказала? На нее покушались?

— Муж ее ударил, — пробасила Аня, — Это, как его, абьюз!

Дальше ее слушать не стали, потому что тема упала в благодатную почву женского негодования.

— Мужики эти вообще уже всякий страх потеряли! Ни стыда, ни совести у них нет! Клянутся беречь и защищать, а потом сами же и бьют!

— Да, какие же они после этого мужики? Тряпки половые!

— Домострой развели, помещиками себя возомнили! А поскреби – слесарь третьего разряда с больной печенью и плешью во всю пустую голову!

Обед прошел шумно и эмоционально. А когда в дверь всунулся конвоир, что за Аней присматривал, чтобы узнать, а не она ли причина скандала, был выдворен с такими словами, что сидел в коридорчике на стуле краснее спелого помидора. Половины слов он даже не понял, хотя с «феней» был знаком. А тех слов, что он понял, ему хватило, чтобы самому себя возненавидеть, да и весь мужской мир в придачу.

Марина Михайловна, как мастер цеха, послушала, о чем идет речь. С некоторыми высказываниями согласилась, отпустила пару комментариев, но все же попросила после обеда приступить к работе.

Но после обеда работа шла через пень колоду. Тот тут, то там собирались у машин небольшие группки, в которых обсуждались истории, связанные с домашним насилием.

— А помните, у нас Любка работала? Ну, толстая такая, с косой? – говорила Галя, — Ее ж мужик убил! Топором, говорят, зарубил!

— Это та Любка, что возле пожарного щита сидела? – спросила Зоя.

— Да! – просияла Галя, — Ты ее помнишь?

— Конечно, помню, — сказала Зоя, — Видела ее недавно. Кстати, она похудела!

— А кого тогда топором зарубили? – спросила Света, рабочее место которой было через три машины, и она явилась «на поговорить» со своим стулом.

— Ну, может и не Любку, — отмахнулась Галя, — Но сам факт, топором зарубить бедную женщину!

— Ужас! – восклицала Света.

— А Ленку помните, учетчицей работала? – нагнетала Галя, — Тощая, невзрачная.

— Это у которой четверо детей? – уточнила Зоя.

— Да! – Галя улыбнулась, — Детей четверо и все от разных мужиков! Коллекционерка, блин. Так вот! Ее пятый муж, или шестой? – Галя задумалась, — А не важно! Так вот, муж ее, короче, старших детей из дома выгнал, а Ленке запретил с ними даже видеться!

— Опять брешешь, — отмахнулась Зоя, — Я ее в парке со всеми детьми и новым мужем видела. Кстати, она опять беременна! А ты Галя, если тебе рассказать нечего, так не надо придумывать!

— Ничего я не придумываю! – обиделась Галя, — Я просто не помню, что и кого происходило!

С другой стороны конвейера подала голос Валентина:

— Все она помнит! – крикнула она, чтобы ее было слышно сквозь стрекотание швейных машин, — Она вам пересказала уже три передачи, что по первому каналу в пять вечера идут! Слушайте ее больше, она вам еще расскажет, что у кого-нибудь, кто с нами тоже работал, муж оказался турок и увез сына в Турцию.

Галя захлопнула рот, и зло посмотрела на Валентину:

— Ладно, мне работать надо! – сказала, наконец, Галя, — А то у меня тот морж не валялся!

— Конь!

— Никто у меня не валялся! – съязвила Галя, а потом себе под нос еще полчаса бурчала: — Я им интересное рассказываю, а они тут понимаешь, не верят! И тех они видели, и тех встречали. А еще передачи все смотрят, что и приврать нельзя!

Истории Гали правдой не блистали, а в жизнях соседей, знакомых, друзей и даже посторонних других работниц, тема домашнего насилия мелькала очень часто. Истории рассказывались, переезжали от группки к группке, обрастая кровавыми подробностями.

Даже Марина Михайловна, которая подходила разогнать дискуссионные клубы, прислушивалась, озабоченно качала головой и сопереживала пострадавшим женщинам.

— И никакой же защиты нет! – восклицала она, — Полиция этим не интересуется, профилактических мероприятий никаких. А бедной женщине только и остается уповать на бога, чтобы успеть сбежать, пока не убили!

За час до конца смены настроения в бригаде уже были такие, что появись в пределах досягаемости мужик, подозреваемый в насилии над женщиной, его бы разорвали голыми руками. А те представительницы, у которых дома мужья отличались сложным характером, были уже так заряжены, что сегодня вечером под сводами кухонь произойдет не один скандал.

Даже фразы оттачивались, чуть ли, не хором:

— Женщина тоже человек!

— У нас есть права!

— Насилию в семье места нет!

— Мужчина должен уважать и любить свою женщину!

Вот сейчас выдал бы им кто флаги и транспаранты, пошли бы они по улицам города, неся на пиках головы не покорившихся мужчин.

Но все как-то забыли про Люсю, которая во всем этом не участвовала, потому что чувствовала себя не очень хорошо.

— Марина Михайловна, пусти меня сегодня раньше, — попросила Люся у мастера, — Я и чувствую себя неважно, да и в больницу мне надо.

Марина Михайловна взяла ее за руку:

— Конечно-конечно, Люсенька! Посиди тут минутку, — она усадила Люсю за свой стол, — Я сейчас приду.

Люся села, но уже через минуту прибежала Марина Михайловна и привела с собой Галю и Зою.

— Девочки проводят тебя в больницу, снимите там побои, а потом я подъеду, и поедим в полицию писать заявление на твоего боевого супруга! Он обязан ответить за то, что тебя избивает!

Люся чуть под стол не стекла от удивления:

— Девки, вы чего? Мне в больницу к мужу надо! Да и сами мы уже разобрались с побоями.

— Так, это тебя не муж приложил? – спросила Галя, показывая на себе, где у Люси был синяк.

— Муж, — Люся кивнула, — Только он уже за это получил. Мне поэтому к нему в больницу и надо. У него перелом руки и вывих челюсти. Мне надо еще пюрешек детских для него купить. Марина Михайловна, может, я обойдусь без сопровождения?

— А мы думали, что ты жертва, — проговорила Галя.

— Я? – Люся удивилась, — Вы меня что, первый день знаете? Не тот я человек, чтобы в жертвах ходить. На меня где залезешь, там и ляжешь. А если уж и одарили чем, так я верну с троицей. Мне для хорошего человека ничего не жалко!

—

Автор рассказа: Виталий Захаренко