В октябре

В октябре в деревне стыло, желтый лист, кружа, летает.
Время, будто вдруг, застыло хрусталём речной воды.
Ворошу, тревожась, память, четки жизни, собирая
из окатышей надежды в серых россыпях судьбы.

Перематываю давность черно-белой киноленты,
размешав в житейской чаше и любовь, и соль разлук.
В забытьи мне снится голос хохотушки Ленки-Венки,
снятся стрелы в черных перьях и тугой лозовый лук.

Снится детство, снится мама, первый шаг под теплым солнцем,
снится вечер, снится ветер и всевластный мир дорог.
Образ бабушки в оконце, в кружевах резных оконца,
и, меня сманивший было, милый вятский городок.

Просыпаясь, тешу память, что давно, давно забыто,
выплывающее кадром, в том потрёпанном кино.
Просыпаясь, прячу горечь, как альбом чужих открыток,
пью алжирское, средь ночи, с кислым привкусом вино.

И опять пишу, волнуясь, на листе стихи-раздумья,
и ползет, к бокалу целясь, серый мудрый тенетник.
Бодро входит полуночье, подгоняя полнолунье,
и горит над белой книгой синий гостовский ночник.

Время, кажется, застыло, и меня былое тянет
к тайнам, к детству, к той далекой, голубой моей мечте.
Может, тайны – просто повесть, как, с другим деленный пряник?
В нашем детстве все мы правы. Те и эти, те и те!