Миссия в Ад. Часть первая

   (Поэма-сказка)

                I
Ангел нёсся над землёй,
Златокудрый и крылатый.
Не плененный суетой,
Богославием объятый.

Сам красив и ясноок.
Что за дивное творенье!
Кроток, словно голубок.
Юным девам — загляденье.

Бело-розовый хитон
Лучик солнца опоясал.
(Незатейливый фасон
Однотонного окраса).

И сандалий ремешки
Выше щиколоток вились.
Ноги, стройны и легки,
Под хитоном скромно скрылись.

Вдруг раздался Божий глас,
Грома рокоту подобный:
«Стой и слушай мой приказ!
Отправляйся в Преисподню!

Приведи ко мне того,
Кто всех праведных грешнее;
Кто таланта своего
Не щадил, чтоб стать страшнее.

Поспешай, мой милый, в Ад
Сквозь земли больное чрево.
Не страшись возможных плат.
Рассыпай добра посевы.

Стойким будь, но не дерзи
В разговоре с их чинами.
Карой Неба не грози,
Чтоб не выгнали пинками.

(Больно взбалмошный народ
Эти демоны и черти!
Доставляют мне хлопот
После каждой грешной смерти.

Ноют, мол, что мало душ
Истязать я дозволяю.
Прыти тамошних чинуш
Я смирением смиряю.)

В помощи не откажи,
Если кто её попросит!
Но остерегайся лжи,
Что личину правды носит.

Сатане отдай письмо.
(У тебя оно в хитоне).
Речь он строит столь умно,
Что любого духа тронет

Состраданьем... Берегись!
Не внимай речам крамольным!
Там за жалобой корысть
Ухмыляется довольно.

Знаешь ты, что должен. В путь!
Плащ накинь, там будет жарко.
С Князем тьмы приветлив будь.
Жду я от него подарка...»

Смолкнул глас. Летит стрелой
Вниз, как сокол или беркут,
Ангел сквозь воздушный слой.
Постепенно краски меркнут.

Расступается земля.
Нет преграды высшим духам!
Толщи торфа и угля
Обернулись легким пухом.

Глубже. Сделалось теплей.
Вот и первая пещера.
Крыльям стало тяжелей,
Темнота запахла серой.

Дальше вниз повёл туннель.
Стены золотом светились.
Звонко падала капель
В затвердевшую застылость.

Первый пост сторожевой:
Две скрещённых алебарды
Перекрыли путь собой.
Ангел был в пределах Ада.

Он увидел трёх чертей —   
                в «дурачка» они играли.
Вспышки четырёх мастей
Ложным козырем сверкали.

— Дама треф!
      — Бубей король.
Туз пиковый. Козырь черви?
— Ну тогда отбить изволь...
На погоны!
— Ах ты ж стерва!

— Стой! Не понял... Чем ты крыл?
Зашибу!
    — Заткнись, плешивый!
Черви — козыри! Забыл?
— Я тебе, козёл паршивый,

Посшибаю враз рога
За бубновую шестёрку!
— Сам тебе намну бока.
Погляжу, ты больно зоркий!..

Ангел ссору их прервал.
Отвращение скрывая,
Их приветствуя, сказал:
«Мир вам! Я гонец из Рая!»

— И какого чёрта здесь
Потерял ты, златовласый?!
— К Сатане я прибыл, бес.
Гений Тьмы мне нужен властный.

Черти смолкли, осеклись.
— Проходи! Нам гостем будешь.
— А на грубость не сердись!
— Слушай, может быть рассудишь

Нас троих? Мы разделить
Алый плащ никак не можем...
И хотим его спалить.
— Не! Давай в ломбард заложим!

— На три части раскроить!
Я кинжал вот приготовил.
— Жалко. Скроен к нити нить...
Ангел молвил: «Ваша воля.

Но продайте мне его.
Вот вам всем по золотому...»
— Ты подходишь делово
К непростому и простому!

— Так бери. Не надо плат!
Мы коварны, но не алчны!
— Нет у нас особых трат,
На довольствии в придачу

Находясь у Сатаны.
— Плащ хороший, пригодится.
Жезлом Мира и Войны
На земле он осветился...

— Только не благодари!
Это нам невыносимо!
Ну, лети, свой долг твори!
— Провидением хранима,

Да пребудет ваша честь
Все грядущие эпохи!
Нет, не смейтесь! То не лесть!
Помышлял о вас я плохо

И раскаяться спешу!
— Извиненья принимаем!
— Мил ты нам, пари держу.
Ну прощай!..
— Ну чё, играем?

II
Ангел продолжал свой путь.
Стало вдруг ему тоскливо:
Беспросветной ночи жуть
Воцарилась горделиво.

Духотою чернота
Начала сильней сжиматься.
Вдалеке щелчки кнута
Стали гулко в тишь врываться.

Выход ярко заалел,
И безмерное пространство
Вестник Божий обозрел:
То пылало Мертвых царство.

Ниши в каменных стенах
Громоздились этажами.
В нишах, словно в фонарях,
Вечный вальс кружило пламя.

Тут и там из этих ниш
Вырывались паром тени
И (куда-не уследишь)
Проносились по Геене.

Дикой местности ковёр
В суете и канители.
Глади трёх цветных озёр
Словно на огне кипели.

Души — тысячи теней —
Пели гимны вечной боли.
И кнутами всё больней
Демоницы их пороли.

Три потока с трёх сторон
Этих душ в огонь входили.
Плач, стенания и стон.
Всплывших гарпии топили.

Над озёрами скала
Очень низко нависала:
Половина из стекла,
Половина из металла.

На скале той восседал
В костяном удобном троне
Кровожадный бог Ваал
С головой быка в короне.

Долетал до всех краёв
Ужасающей долины
Громогласный низкий рёв
Богочёрта-исполина.

– Что ты ищешь, божий смерд?! —
Заревел Ваал сердито.
– Сатане несу конверт,
Божьей милостью овитый.

Пропусти меня к нему! –
Отчеканил ангел грозно. —
И Владыке своему
Я не смерд! Мне служба сносна.

Засмеялся исполин:
– Ты горяч! Обидчив слишком…
К Сатане здесь путь один.
Угадаешь где, мальчишка?

– Объясни, огня король,
Что цвета озёр здесь значат?
Для кого какую боль
Пламя адское в них прячет?

– Красный цвет здесь значит «Страх».
Тем, кто в Ад попасть страшился;
Кто в молитвах и постах
От земного отрешился,

Но фальшиво, напоказ,
Глупой гордостью объятый.
Кто в Раю нашёл отказ,
Здесь горит, грехом заклятый.

Синий цвет здесь значит «Стыд».
Тем ничтожествам расплата,
Кто сетями был покрыт
Неуёмного разврата.

В рабство тех глупцов порок
Заточил до самой смерти,
А теперь – в зловонный смог
Тащат их его же сети.

Белый цвет здесь значит «Скорбь».
Тем, кто лгал и лицемерил;
Кто, вгоняя ближних в гроб,
В безнаказанность поверил;

Кто ошибки не прощал,
Сам стеная о прощеньи,
Белый вар давно избрал
С пожирающим мученьем…

Видишь сам, как без труда
В три острога входят массы!
Душ послушные стада
С этой участью согласны…

– Ты сказал, один здесь путь
Ко Владыке Преисподни?
– Выбирай, куда шагнуть!
Делай, как тебе удобно!

Только помни об одном:
Если сдуру ошибёшься,
Ты сгоришь и станешь злом!
И на Небо не вернёшься!

Ангел вздрогнул, побледнел,
Глядя в жидкое трёхцветье.
Но смирить себя успел
И Ваалу так ответил:

– Нет, мне Страх не подойдёт,
Хоть и был испугом ранен;
Стыд в рабы не заберёт,
Хоть мгновенье одурманен

Я смущеньем был. Господь –
Вот свидетель тайны явной!
Скорбь мою терзает плоть
Думой злою и коварной,

Что я слишком низко пал…
Скорби пламя выбираю!
– Путь нелёгкий ты избрал.
Быть тому повелеваю!

И две гарпии тотчас
Гостя под руки схватили
И в пучину жидких масс
Пекла Скорби опустили.

Ангел крыльями взмахнул,
Задержав на миг паденье.
Плащ свой белый развернул,
Скрыв им крыльев оперенье.

III
Вот в огне он… Дальше вниз
Смесь кипящей мглою тянет,
Словно сливки или слизь
В колдовском бурлящем чане.

Плащ нагрелся и затлел,
Но огню сопротивлялся.
Ангел падал и летел,
Вёл борьбу и подчинялся.

И со всех сторон к нему
Души грешников тянулись…
– Никого я не возьму! –
Закричал он им, волнуясь.

– Путь мой вниз идёт, не вверх!
К Сатане ищу дорогу.
Не чините мне помех!
Одного, по воле Бога,

Я обязан принести!
Только здесь его не видно.
Я приду вас навестить!
Знаю я, как вам обидно.

Но, поверьте, я не вру!
Если воли не исполню,
Я при вас в огне сгорю,
Став слугою Преисподни…

Души скрылись в жаркой мгле.
Вниз. Всё жарче. Пламя злее.
Вилась жаркая метель,
Ослепительно белея.

Вдруг ужасной муки стон
В гул бурлящий просочился.
Кто-то ангелу в хитон
Мёртвой хваткой дерзко впился.

– Сын Небес! Молю! Спаси!
Тень была, как лёд, прозрачна.
– Прочь! Не тронь и не проси!
Отпусти! – рёк ангел мрачно.

Тень исчезла. Он ослеп.
Глубже сквозь горящий омут.
Вечный страшный жидкий склеп,
Где протяжно души стонут.

Ангел в пекле изнемог.
Скорбь утробу разрывала.
«Видно здесь пришёл мой срок,
В этом пламени провала.»
. . . . . .
Вдруг закончился провал.
На песок, что мягче пуха,
Ангел замертво упал –
И ни стона, и ни звука…

IV
Ангел в чувство приходил.
Отступало напряженье.
Плащ нагревшийся остыл,
Мрак смягчал больное зренье.

Ангел встал, снял белый плащ,
Спрятав бережно в хитоне.
Вновь он стал, как прежде, зряч,
Силы и отваги полный.

Он взлетел. Вверху мерцал
Купол пламени далёкий.
Капли жидкого свинца
Падали в провал глубокий.

Ангел думал: «Славен Бог!
Отвратил мою погибель.
До конца пройти помог
Скорби огненной обитель…»

Весь он ярко засиял
От кудрей до оперенья.
Страх последний в нём увял,
И острее стало зренье.

Без труда во тьме паря,
Он не знал, куда податься.
Необъятность пустыря
Заставляла поражаться:

Пропасти средь голых скал.
На вершинах скал – фигуры,
Словно кто-то их ваял
В точности с живой натуры.

Вот под тяжестью креста
Женщина с грудным младенцем
Гнёт хребет. Её уста
Приоткрыты воплем сердца.

Шагу некуда ступить –
Всюду бездна. В диком взоре
Суждено очам застыть,
Где навек застыло горе…

Вот поверженный смельчак
И злодей над ним героем.
Вот мудрец, а вот дурак,
С мудрецом о правде споря,

Пышет гневом. Вот старик
Просит милостыню слёзно.
Вот с сохой простой мужик.
Вот палач с секирой грозной...

И еще подобных сцен     
В скалах высечены сотни.
«А, быть может, в камня плен
Заточила Преисподня

Столько мучившихся душ?» —
Думал ангел, дух терзая. —
«Боже, тюрьмы их разрушь!
И пусти в чертоги Рая!»

Где-то далеко внизу
Горький плач услышал ангел.
Плач напоминал козу.
В месте том чадящий факел

Тлел лампадкой на скале
Посреди зловещей бездны,
Как огарок на столе,
Позабытый, бесполезный.

Ангел светом тьму рассёк,
И на ту скалу спустился:
Там, рогат и козлоног,
Будто чёрт в рыданьях бился.

– Кто ты? В чём твоя печаль? –    
Ангел спрашивал у духа.
Тот сквозь слёзы отвечал
Неприветливо и глухо:

– Что тебе? Олимпом дан
Был мне мир лесной в угодья.
Звался я когда-то Пан,
Бог скота и плодородья.

Никому не делал зла!
Жил в лесах, играл на флейте.
Беззаботно жизнь текла,
Но попала в чьи-то сети.

Ненавидим у людей
Вдруг, с подачи лицемеров,
Стал я.., будто я злодей.
Стал гоним я новой верой.

Нет мне места на земле,
Сумрак Ада стал мне кровом.
Горько жить мне в этом зле.
Даже обменяться словом

Не с кем. Только иногда
Прилетают злые духи –
Шумных бездарей толпа,
Одуревшая от скуки.

И орут мне: «Эй, урод!
Не с твоей ли образины
Человеческий народ
Срисовал чертей личины?»

Вновь рыдания поток
Речь прервал на полуслове.
Горячи, как кипяток,
Вместо слёз, две струйки крови

Вытекали из очей
И в сухом песке змеились.
Словно тысяча мечей
В сердце ангелу вонзились.

– Друг! – сказал он. – Мне так жаль!
Ты несчастный и беззлобный.
Будет лес тебе и даль!
Снова будешь ты свободным!

Успокойся и не плачь!
Из хитона ангел вынул
Дар чертей – багряный плащ,
И заботливо накинул

Пану плащ тот на плечо.
Вздрогнул Пан и вдруг забылся;
И подаренным плащом
Весь укутался, укрылся…

– Мой прекрасный светлый друг!
Чем воздам благодаренье?
В час моих жестоких мук
Ты принёс мне утешенье!

Вижу я, ты так устал!
Я тебе устрою отдых.
В глубине тех мёртвых скал
Льют живительные воды.

Поспешим туда!
– Постой!
Мне не время расслабляться!
Мне велел Создатель мой
С Князем тьмы здесь повидаться.

– Милый друг, доверься мне!
Отдохни сперва немного.
И чуть позже к Сатане
Покажу тебе дорогу.




В путь!
                И превратился Пан
В длиннорогого муфлона.
И пустился вскачь баран
По отвесным гладким склонам.

V
Ангел еле поспевал,
Лётом следуя за бегом:
Из провала – и в провал,
По вершинам скал, по штрекам…

Влево, вверх и снова вниз
Всё скакал муфлон могучий.
Приземлился на карниз
Выступа отвесной кручи.

Следом ангел, весь в свету,
Опустился за бараном.
Тот, лизнув в стене слюду,
Обернулся снова Паном.

– Добрались мы. Проходи!
Пан рукой коснулся камня,
И стена на их пути
Распахнулась им, как ставни.

Вглубь скалы они вошли.
Было там подобье сада;
Воды ручейков несли
Тихий рокот водопада;

Вечный лунный полумрак
Умиротворённой ночи.
Мха ковёр смягчал их шаг,
И сверчки в траве всё громче

Их приветствовали. Мышь
Под корягу прошмыгнула.
Сладострастен и бесстыж,
К нимфе лез сатир сутулый…

– Эй, вы! Прочь отсюда, чернь! –
Рявкнул Пан, и пара скрылась.
– Друг, прошу! Уюта сень
Моего здесь притаилась.

В недрах камня я создал
Жалкий шарж земных угодий.
И за то, что я страдал,
Здесь любовь с покоем бродит.

Слуги! Лучшее к столу!
Тут же нимфы и сатиры
Празднично убрали луг,
Зазвучали струны лиры.

Фрукты, ягоды, вино.
Потчевал хозяин гостя,
Поднимая за него
Благодарственные тосты.

Ангел всех благодарил
И устало улыбался,
Хоть внутри упадку сил
Всё еще сопротивлялся.
. . . . .
Тишь. Беседка из кустов.
Светлячков во тьме сиянье.
Гостю приготовлен кров.
Ангел Пана настоянью

Уступил. Поев, прилёг
На одре из трав, и крылья,
От кудрей до самых ног,
С головой его укрыли.

Пан в молчании ушёл,
Теребя свою бородку.
Обнял дуба стройный ствол.
Возле сонного потока

Лёг в траву и задремал.
Нимфы тенями кружили,
А в кустах сатир играл
Им на флейте. Слёзы мыли

Блеск его чумазых щёк. –
Слёзы по земному дому.
Вод поток чуть слышно тёк,
Навевая сна истому.

VI
Отдохнувши, ангел встал,
Сон стряхнул, расправил крылья
И хозяина позвал.
Нимфы Пана разбудили.

– Как тебе, мой друг, спалось?    
– Ах, благодарю, хозяин!
Пенье тихое лилось,
И вода ласкала камень…

Как под это не заснуть!
Но… пришла пора прощаться.
Ты сказал, укажешь путь,
Чтоб мне к Сатане добраться?

– Верно, друг. Иди за мной.
Где есть вход – там есть и выход.
Жаль, проститься с этой тьмой
Мне не светит… И не вспыхнет

Лучик солнца сквозь листву!
Но не будем о печальном.
Подожди, я плющ сорву
С этой надписи наскальной.

Камня чёрного стена.
Пан сорвал весь плющ и дунул –
Загорелись письмена.
И наречьем Вельзевула

Зашептали строки: «Стой!
Дальше нет тебе дороги!»
Ангел молвил: «Друг, открой!
Нет препятствий воле Бога!»

– Перед тем, как ход открыть –
Голос Пана дрожью било.  –
Друг, хочу предупредить:
Зла невиданная сила

Встанет на твоём пути.
А других дорог отсюда
К Люциферу не найти –
Такова его причуда.

Лабиринт огромный там
Прячет страшные ловушки;
И за жертвой по пятам
Рыщут дьявольские служки.

А за ним – река огня
Омывает твердь утёса.
Замок. В нём – сам Сатана.
Два ужаснейших колосса

Стерегут его покой.
Никого впускать не смеют.
Перед ними дух любой
От испуга цепенеет…

– Пан, не бойся за меня!               
Тьме не совладать со светом.
Коль свободе хочешь внять,
Ты ступай за мною следом.

Быть представленным тобой
Честь мне, скромному, окажет.
И свиданье с Сатаной
Будет дружеским, не вражьим.

– Нет, мой друг. Я здесь изгой,
Потому тебе не спутник.
Я не стал его слугой
И отвержен, как преступник.

И хоть с демоном любым
Здесь я силами померюсь,
Но противно быть мне злым,
Как противна вера в ересь…

Пан касаньем отворил
Створки камня. Вниз туннелем
Путь опасный уходил.
Где-то глубоко горели

Тускло факелы. И тишь
Непроглядной тьмой висела.
– Успокойся! Ты дрожишь.
Ангела крыло задело

Мягко Пану по руке.
Тот, осилив приступ дрожи,
Дал, зажатый в кулаке,
Ангелу клубок из кожи.

– Это – кожа чёрных змей,
Что поймал я в лабиринте.
Нет на свете змей тех злей.
Нет средь змей их ядовитей.

Но когда они мертвы,
Яд становится бальзамом.
Переливы чешуи
Служат вроде талисмана,

Да ещё проводника
В подземельях страшных Ада.
Хоть дорога нелегка,
Ты минуешь все засады.

Брось его перед собой –
И дойдёшь благополучно.
Пусть тебе подарок мой
Будет в трудностях попутчик.

Ну прощай!
– Благодарю,
Друг мой и Властитель леса!
Пусть я в пламени сгорю,
Но тебя злонравным бесом

Не считаю! Докажу
Всем твою я невиновность!
До свиданья. Ухожу.
Свет тебе заменит пропасть!

Ангел слышал, уходя
В темноту, рыданья Пана.
Неизвестность же, шутя,
Впереди плела капканы…











(Конец первой части)