Вся их армия вторженья - саранча

      Фрагмент романа «Вдова».
       (Строфы, изначально не входившие в главу
         http://stihi.ru/2024/07/17/1632
          «41. Гостям устроим неминуемую травлю»)

«От злости на врага осатанеешь,
Но нужен ум холодный, а не гнев.
Немыслима ответственность! На    мне    лишь
И войско, и судьба Москвы. В огне
Оставленный Смоленск – тот на Барклае.
О нём уж много злого наболтали.
Москве же, если что, страдать при мне.
Барклай оставил всем плохой пример,
Но лучшего оставить и не    мог    он.
Сердечный надорвет ли в горе нерв,
Иль сердцем поостынет, присмирев? –
Кутузов размышлял весь день о многом,
Ещё и спутал карты Бонапарт. –
Врага сдержал лишь чудом арьергард.

Немало изменил в начальных планах
Опаснейший Шевардинский конфуз.
Я дал приказ на сход резервов главных
К теперешнему центру войск. Француз,
Заняв нежданно старый путь Смоленский,
Сбив наш редут, к лесам и перелескам
За Утицей внимание привлёк.
Необратимо тлеет уголёк
Большой угрозы слева нам в подбрюшье
Багратиона. Вовремя смогли
Его усилить армию, впрягли
Туда Тучковский корпус, но порушив
При этом наш резерв, – светлейший князь
Задумался, тревогами кормясь. –

Насколько мы крепки на фланге правом,
Возможно, Бонапарту донесли.
Едва ли он тогда в напоре бравом
Начнёт внушать, что нам урон ослы
Впустую нанесут игрой кустарной.
Путей всего лишь два: Смоленской старой
Дорогой Бонапарт не пренебрёг.
Шевардинский редут на смерть обрёк
Я, чтоб в тылу построить спешно флеши, –
Кутузов, мысля под таким углом,
Себя самоиронией колол. –
Позицию я стал «лечить», как фельдшер,
Но опытным хирургом Бонапарт
Примчится и рассечь нас будет рад...»

С закатного нерадостного часа
Вся бодрость быстро таяла, как воск…
«С утра начальник штаба возмущался,
Что левый фланг имеет мало войск, –
Припомнилось Кутузову раченье
И рвенье Беннингсена. – Ополченье,
Заверил я, а десять тысяч – мощь,
Задавит Понятовского, как вошь.
Злы наши ополченцы и по ляхам
Ударят беспощадно, на правёж
И   Юзефа   потащат. Не соврёшь,
А просто   умолчишь,   что в бок полякам
Бить корпусу Тучкова суждено…
Пора в засаду встать. Уже темно…

В   мешке   сама суть тайны или в шиле –
О том пока Тучкову знать да мне…
Барклай с Багратионом предложили
Фланг левый сдать назад, где в глубине
Позиции, в которой встали ныне,
Угроз всерьёз не станет и в помине.
Заведомо свой план не оглашал,
Кивком лишь остудил их голоса, –
Кутузов размышлял, невозмутимо
Соратников выслушивая днём,
Дивясь, что дружно встряли те вдвоём. --
На прежней диспозиции, вестимо,
Выстраивать самим им завтра бой.
Враги вползут невесть какой тропой…

Обстрел, обход – их альфа и омега.
Французы так привыкли побеждать,
Что мы для них, на взгляд их, не помеха.
В атаке сходу, в первой пробе ждать
Они готовы быстрого успеха…
Картечью встретим – вспять мотив для бега…
С вождём они отчаянно храбры?
Завязнут в реках – значит, не бобры,
Но будут мчаться, огибая флеши.
На вид, не защищён наш левый фланг.
Казалось бы, простор для их фаланг.
Но там в лесу Тучков – в засаде Леший, –
Задумался Кутузов, ну а вслух
Соратникам сказал. – Бог нам пастух».

Кутузов нарочито хладнокровно
Провёл совет военный перед сном:
«Что взять с позиций! Поле слишком ровно,
Но всё ж обороняться здесь рискнём,
Ведь новую Смоленскую дорогу,
Как некую девицу-недотрогу,
Особо защитили от врага
Мы самой крупной армией. Строга
Такая диспозиция, ядрёна
Для натиска французских дерзких сил.
Но, если что, я б левый фланг окстил,
Отдав резервы для Багратиона.
Французы против нас уже не те,
Что Неман перешли к нам в тесноте…

Из пленных унтер как правдивый зритель
Про войско Бонапарта процедил:
«Своей Великой армией воитель
В походе    мародёров    наплодил».
Не делал неприятель одолженья
Ни в землях наших, ни до дней вторженья
В Россию, по Европе проходя.
Вот беженка недавно, попадья,
Исплакалась и дикой   саранчой   мне
Врагов обрисовала сгоряча.
Вся армия вторженья – саранча.
И если станет наш народ сплочённей,
Пощады от России, враг не жди! –
Сжав нечто иллюзорное в горсти,

Кутузов вновь разжал ладонь и дунул,
Наглядно показав, как поступить. –
Вот скоро так и мы, призвав Фортуну,
В грязи, потом в сугробах утопить
Должны бы постепенно супостата.
Мы вспять врага погоним, словно стадо.
Однако, генеральной битве дань
Мы жизнями сейчас вынь да подай!
Неправильно всё это, а деваться
Нам некуда. Пред обществом, царём
Оправдываться явно устаём.
Должны сраженьем завтра оправдаться.
Иначе после послезавтра не поймут
Меня ни царь, ни сплетник-баламут...

Пора бы старику мне до постели».
«Пресветлый князь, – уведомил Карл Толь, –
Всё, что могли за день успеть, успели.
А завтра будет    ваш    день непростой!
Рождаться мыслям гения в    избе    ли»?!
«Французы завтра ринутся, как звери,
На наши укрепления. И где
Их истинная цель, там быть беде.
Туда все пушки и Даву с Мюратом
Толкнёт, чтобы пройти наш фронт насквозь,
За разом раз вбивать калёный гвоздь
Пытаясь. И таким триумвиратом
Нас вынудит к резервам отойти, –
Гордыню вслух Кутузов укротил. –

Мечтаю я врага погнать    назад,    но
Пока что кавалерией Мюрат
Всю    нашу    превосходит. Либо завтра
По фронту нас втоптать в прах, в землю рад
Он будет – расфуфырен импозантно
Сам – либо мы умело и азартно
Всей силой разукрасим короля
Его же кровью. Глубоко края
Он наши истоптал. Пора картечью
И прочими гостинцами от нас
Их конницу повыбить в этот раз,
Да так, что эти сёла станут речью
Ругательной в Париже навсегда! –
На будущность Кутузов наседал. –

Ловчим, пока в руках врага есть сила.
Копируем свои ходы с войны,
Что с Карлом век назад вела Россия.
Дал в мае мудро выводы свои,
И сделал их в существенном масштабе,
Наш тайный аналитик… при генштабе,
О чём не знает, собственно, генштаб.
Не каждый генерал – головотяп,
Но, если свёл дела с Наполеоном,
Тут не шаблонный надобен подход.
Пока враг в преимуществе, исход
Не в нашу будет пользу и с уроном
Для нас катастрофичным. Меч и щит
У нас свои: французов истощить!

Голубчик Толь, я завтра буду в Горках
С утра на всё глядеть в дыму с высот.
Не верю, что удача на закорках
Нас в лагерь Бонапарта унесёт, –
Сказал Кутузов. – Но удача с нами»!
«Светлейший князь, я вашими глазами
Пребуду от темна и до темна:
И в свете   битвы   всей, и в свете дня
Вы мной располагайте, не жалея.
Служу я и Отечеству, и вам!
Пройду, коль что, по вражьим головам»!
«Я знаю, как теряются, шалея,
В огне враз ординарцы и гонцы.
Мои – и вы Толь с ними – молодцы!

Среди солдат не стану я педантом, –
Сказал Кутузов с мудростью в годах. –
Воззвал сегодня искренне к солдатам:
«В вас память о сожжённых городах!
На вас защита женщин и детишек.
Где в храбрости есть в ком-то не излишек,
Там помните про свой священный долг
Пред собственным Отечеством! Подлог,
Измена нынче долгу и присяге
Не скроются никак от Божьих глаз.
И царь на всех надеется на вас,
Ведь вы – его опора! Ваши стяги,
Знамёна полковые вам вручил
Ваш царь. Бойцовский   дух   ваш ополчил!

А завтра быть по очереди в деле,
По два часа батальных, всем полкам.
И как бы паникёры не трындели,
Но штык – ваш щит, а други – по бокам.
Все ваши офицеры-командиры,
Пусть вы и сами – первые задиры
При рукопашной, будут впереди
Показывать пример. На них гляди
И делай, как они, врага встречая.
Предшественник ли ваш сплошь поредел,
Пал с устали, или из мёртвых тел
Любой завал, преграда ли речная –
Всё это надлежит преодолеть,
Врага разбить, при этом уцелеть…»»

«Что празднуют там недруги доселе?
Доносится до нас от их костров
Угарное французское веселье? –
Спросил Толь у Кутузова. – Коров
Пасти бы им во Франции! Ан    нет    же»!
«Близка Смерть к их безумию, понеже
Ведёт к ней новоявленный их бог –
Великий Бонапарт. И вот итог:
За много тысяч вёрст от дома дурни
Ликуют, что им сдохнуть тут в бою
Неведомо за что и на краю
Земной цивилизации культурной,
Как верят все они, – Кутузов вдаль
Взор устремил. – Но фанатизм их – сталь»!

Немирный день от стычек ли дозорных
И частых перестрелок егерей,
Иль от картечи русской в адрес вздорных
Французских мельтешащих главарей
В час рекогносцировки, суть издёвки,
Короче, день тревожной подготовки
К великой битве кончился зарёй.
У русских не случился долгострой:
Позицией семёновские флеши
Остались недостроенной – лопат
Печально не хватили для солдат
И пришлых ополченцев. Чёртов Леший,
Московский губернатор Ростопчин,
Инвентарём не баловал мужчин…

Кутузов, отпуская ординарцев
На отдых, Толя репликой привлёк:
«Гляжу, берут солдатушки из ранцев
Себе рубахи чистые – намёк
На то, что примут завтра смерть достойно,
Ведь знают, что пути к первопрестольной
Пролягут через них, коль враг собьёт
С позиций нас.  Защиту и оплот
Для всей Москвы дать армия готова».
Ответ от Карла Толя был суров:
«Что ж, наломаем и на   плоском   дров».
«Удержим ли мы в тайне строго довод,
Что данная позиция – говно,
А лучше и не будет всё равно»?
            .            .            .
Предчувствием побоища дышало
Затоптанное поле – всё в дымах.
Тисками ли сырой    погоды    сжало
Кутузовское сердце, или взмах
Косы в руке фантома выдал жало
Старухи-Смерти, но не зря Держава
Вручила полководцу поводок:
Веди, князь, исполняй совместно долг
Со всею русской армией на совесть.
Светлейший князь Кутузов до зари
Ждал ночи: «Полководцы да цари
Давно, пусть и всерьёз с врагами ссорясь,
К Москве не подпускали их в упор.
Случился с их вторженьем перебор…

Врага перемолоть за день?! Не рано ль
Мы начали    мечтать   с тобою, брат?!
Упорство, одержимость ветеранов
На гений свой помножил Бонапарт.
За ним французы все в огонь и воду.
Врага приговорил я к хороводу
Казачьему, а мне диктуют: дай
Бой генеральный, ибо государь
Решительных ждёт действий по спасенью
Москвы, – Кутузов зеркалу порой
Слал монолог свой мысленной игрой,
А видел лик уставший. – К опасенью
На счёт Москвы    добавлю:    по уму
Туда врага втащить бы, как в тюрьму…