Ребёнок
но сильно кровью истекал;
не снаружи, но внутри меж всяких ран,
он тихо, молча, без эмоций погибал.
Бездушным эгом, про себя при всех шутя,
улыбкой фальшивой озарял небеса.
Разорванный в клочья,
но остатки от счастья храня,
легко бросал в дрожь, что важным казалось всегда.
Его вид был причудлив,
казался на фоне других
как самый запутанный стих,
как самый безудержный крик.
Его не убили, он решил про себя сам,
что своею душою покорит небеса.
Отдаст своё тело на радость богам,
да так, чтоб другие не шли по пятам.
Свидетельство о публикации №124072005867