Песнь Смерть Киана червёртая из цикла Песни изумру

У бардов Ирландии песня вольна,
Туатам давала надежду она,
В тот час, что забрали свободу,
Любовь прививая к вскормившей земле
Как факел светила в трагической мгле,
И ярлам, и просто народу.

Бессмертия бардов причина проста –
Нетленные песни из уст и в уста
Сквозь песни – напутствие рода.
За тысячи вёсен до этой поры,
За тысячи тысяч имен детворы,
В дыхании песен – свобода.

За ночью шёл день, а за ним, снова ночь,
Но Луг с нетерпеньем откидывал прочь,
И сон, и забавы, и ласки.
Томил Мак Киана пресложный вопрос,
Как мир повернуть, чтоб он волю принёс
Дану наяву, а не в сказке?

Фоморов без магии не одолеть,
К тому же людей нужно больше на треть,
Что Ульстер нам дружеский скажет?
И Луг посылает на север отца,
За каждого нужно цепляться бойца,
Соседний туат не откажет!

Недолго случилось на север идти.
Киан повстречал на злосчастном пути
Турена сынов не смирённых.
Пусть времени много размыла вода,
Но между родами лежала вражда,
Проступков пока не отмщённых.

Истлела рубаха отпущенных дней,
И стали враждебные силы сильней,
Ошибки Киану шептали.
Решил он скорей превратиться в свинью,
Утратив свой облик и волю свою,
Но братья Киана узнали.

Бриан был задира: и боек, и смел,
Хоть мало учился, но много умел,
Копьём он гонца протыкает.
Однако открыт был, совсем не хитрец,
Ту слабость увидел Лугаса отец
И честью ярмо замыкает.

Он просит рубаку свой гнев удержать,
Не дать ему гибель животным принять.
Бриан проявил благородство.
Не ведал юнец, что у виры в плену,
И тысячу раз окупая вину,
Прощения слов не добьётся.

Киан, хоть в крови был и еле стоял,
Насмешливо братьям-задирам сказал:
«Я перехитрил вас, красавцы!
Когда б вы убили меня как свинью,
То малую виру отдали б свою.
Теперь вам погибель, мерзавцы!

Мой сын светоносный вас всюду найдёт,
К могиле моей его глас призовёт,
Копья не испитого днями».
Бриан отвечал ему глядя в глаза,
Отбросив все «против», а также все «за»:
«Тебя умертвим мы камнями».

Но Луг ждал недолго отцовских вестей,
Почувствовав горечь неясных путей,
Сокрытых в лохмотьях тумана.
Сквозь пение ветра, он плач услыхал,
Равниной шагая про камни узнал –
Орудия смерти Киана.

И камни сказали вельможе дворца,
О том, кто убийцы Киана-отца.
И сын обещает отмщенье.
Турена сынам ныне несдобровать,
Не лучшие дни им теперь проживать.
Напрасно просить провиденье.

Разгневанный Луг к королю поспешил,
Чтоб тот как правитель ему предложил:
«Что, золото или секиру?».
Затем при собрании скорбных вождей
Лугас прокричал для Ирландии всей:
«Пускай они выплатят виру!»

Услышали братья такой приговор,
Подумали, лучше любой договор,
Чем срок неминуемой плахи.
Не знали Бриан и его братовья,
Что ждёт испытаний их тяжких семья,
И многие-многие страхи.

Должны они будут для Луга достать
И в руки без всяких потерь передать
Три яблока Солнца из Сада;
Волшебную шкуру кабанью добыть,
Которая может болезни лечить,
И раны целить так как надо;

Охотника-пса предстоит умыкнуть,
Добычи любой он легко ищет путь,
Полцарства его охраняет,
Любое зверьё догоняет он в миг
И душит тотчас же, как только настиг.
И воду в вино претворяет;

Просить у Добраха два резвых коня,
Что скачут без устали целых два дня,
Травы и овса им не нужно.
В повозке бегут побыстрее стрелы,
Как ветер быстры и как пена белы,
Их ржание громко и южно;

Добыть из персидского царства копьё,
Что предназначение помнит своё –
Владельца бессмертная слава;
Из царства Асала похитить свиней,
Которых хоть ешь, они будут целей,
Чем древнеирландское право;

Затем в Мананнана чертоги войти,
Не сбившись с бушующем царстве с пути,
И вертел украсть необычный,
А если легенды об этом не лгут,
То девы морские его стерегут,
И каждой он дорог как личный;

Последний рывок – на холме прокричать,
Но гибель грозит, даже если начать
На проклятый холм подниматься,
Его защищает большая семья,
То ярл Мохаэн и его сыновья,
С безумцами сложно сражаться!

«Исполнить всю виру до капли должны,
Тогда лишь очиститесь вы от вины». -
Так братьям Туренам сказали.
И те, понимая, что смерть не ушла,
А только недолгую фору дала,
Ушли в непроглядные дали.

За ночью шёл день, а за ним, снова ночь,
Но Луг с нетерпеньем откидывал прочь,
Всё лучшее в крае суровом.
Туата томило желание мстить,
Но он был не в праве себя отпустить,
Ведь связан был сказанным словом.