Они под чёрным флагом шли в толпе

На губы опустилась немота
мучительной печатью ежедневной
и душат тело отповеди гневные —
как в обескровленной метавселенной,
где будут вакуум вовек и темнота,
и возраст пенсионного дожития,
и ГОСТ на целомудренность соития,
и чёткая трактовка на со-бытие,
одобренная чином свысока.

Детекторы на рамках издают
печальные сигналы в стиле морзе.
Остерегайся наводящего вопроса
в пространстве, где измена и угроза
теснят наш лакированный уют —
он ослепительнее световой гранаты,
которой, в том числе, был выкован когда-то:
словом и делом новых русских космонавтов
нам свежей плиткой вымощен маршрут.

Сквозь ажитацию людского карнавала
нас направляют вой сирен и мегафоны —
картинка мира через пиксели, фотоны
вошла в сознание десятков миллионов,
где устоялась и теперь вскипала —
и паром вверх взвивались триколоры,
и пеленой смыкались чувственные взоры,
и вспышками в толпе зучали вздоры —
она дышала ими, ими ликовала.

И задавал дыхание оркестр
всей переливчатой людской реке,
презревшей берега на всём материке,
перекликавшейся друг с другом налегке.
Но в торжестве слепого манифеста
случалось обнаружить, потрудясь,
тех одиноких, кто, лицом смутясь,
не вовлекались во всеобщий транс,
сбивались с шага и не знали себе места.

Быть может скорбь и чуткая печаль
спасла их в пламени народного пожара,
пока, толпа, влекомая угаром,
на кураже слепом не замечала,
как оглушительно любой из них молчал.
Любой из них был выплавлен из стали —
Однажды волей одиноких парий
падут все самовластия скрижали
и слово вновь избавит от меча.

Изображение: (c) 'Under the Flag' Studio album by Fad Gadget