Только слово

И превратилась

Всем хочется, не всем хотится
понять стремление вперёд,
семья где пчёл роится,
пугая дружбою народ.

Там парус на море трепещет,
надутый бризом словно шар,
волна где в борт ему всё плещет,
как в чугунке сплошной навар.

Где повар строгий не хохочет –
хлопочет в белом колпаке,
в своих движеньях очень точен,
как бы Поэт в своей строке.

И между строк, к тому ж в придачу
с невероятным упоеньем слов.
Готовит свой продукт к раздаче
в красивом виде весь улов.

Они служили в продотряде
и оба грабили народ.
Один одумался в наряде,
сбежал за красный огород.

И встретил друга в тихом поле,
не расстрелял, а отпустил.
Сошлись друзья по Божьей воле…
…не расстрелявшего убил

друг-большевик. Наган не дрогнул,
в затылок выстрел прогремел,
тем самым дружбу предал-продал…
…я прочитал и онемел.

Я вам поведал без сомнений,
рассчитываю всё же на успех
без лишних слов, ненужных прений.
Стихи написаны не для потех.

Для восприятия святого
занятия в людских кругах,
вся революция – недолга
и превратилась в сути в прах.


Только слово

Да, конечно, не угоден,
я в рабкоры не гожусь,
потому что я свободен
от идей любых. Горжусь
непосредственностью яркой
под луной и без луны.
Я летал, друзья, на спарке
и не чувствовал вины
за посредственность на стыке
непутёвых падежей.
К однозначности привыкли
без ударов, без вожжей.

Только слово и участье
в неизвестности земной,
перестало что являться,
словно Лист передо мной
с вальсом буйного полёта
над Землёю и в Душе
адекватного пилота
в праздничном, но в ля Бурже.
С вертикальным взлётом песни
в перевёрнутой тоске
без печали с грустью вместе
и с программой на песке.

Однозначность на потеху,
одиозность – ноль причин.
Я где надо ставлю веху
в покорении вершин
пилотированья в небе
без словесной шелухи,
где давно, друзья, я не был,
льются оттого стихи
водопадом отчужденья
в отвыкании летать.
Это всё же заблужденье,
чтоб стихи не признавать.