Таланту Льва Толстого. Мы не уступим этого права!

   « Россия не в Москве, она в сердцах её сынов!»
Мир мудрых русских  – он таков!
Так было и так будет
Тысячи тысяч веков!

    Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa;
сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остаётся за французами.
Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами
 и несметными богатствами — в руках Наполеона со своими французами.
   Русское войско, вдвое слабее французского,
в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Это стояние настоящее!
Положение Наполеона - самое блестящее…
   Наполеон не только не сделал ничего, но, напротив, прежде всего
употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности
выбрать то, что было глупее и пагубнее всего!
   Из всего, что мог сделать Наполеон:
  зимовать в Москве,
   идти на Петербург - севепнее,
   идти на Нижний Новгород,
   идти назад, севернее или южнее,
тем путем, которым пошёл потом Кутузов, —
   ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон,
то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом он,
колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы,
подойти к Кутузову и не начать сражения, чтобы с Кутузовым не биться,
пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться,
   пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти на Можайск назад по старой дороге - по разорённой Смоленской дороге (!), —
глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать(!) ,
 как то и показали последствия. Наполеон не мог по-другому думать.
    Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе ряд случайных действий,
что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию,
придумают другой ряд действий,
который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того,
что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию,
как то, что сделал Наполеон чередой действий
и потом и своих же бездействий.
«Гениальный» Наполеон сделал это!
   Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого,
или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо,
как сказать, что Наполеон довёл свои войска до Москвы потому, что он хотел этого,
и потому, что он был очень умён и гениален.
     Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона)
представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве.
Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13-м году, употреблял всё своё уменье и силы
на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии,
лучшие остатки которой всё ещё имели милы.
    Деятельность Наполеона за это время в России
не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии.
   Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте,
потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами.
Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения
о его деятельности там должны черпать из немецких источников и иных, созданных французами;
а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады
должна склонять немцев к признанию гениальности Наполеона, которому французы были  рады,
но не гениальности командывания войск Германии,
как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии.
   Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава Богу, нет причины.
Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, это наше право!
И МЫ НЕ УСТУПИМ ЭТОГО ПРАВА!
_____
Л. Н. Толстой. Война и мир. Том четвертый. Часть вторая
VIII
Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остаётся за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, — в руках Наполеона.  Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее…   Наполеона не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего.    Из всего, что мог сделать Наполеон:   зимовать в Москве,    идти на Петербург,    идти на Нижний Новгород,    идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошёл потом Кутузов, —    ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон,  то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город,   потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы,    подойти к Кутузову, не начать сражения,    пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться,    пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разорённой Смоленской дороге, — глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать,  как то и показали последствия.
    Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска,
 погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.    Гениальный Наполеон сделал это!   
 Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, ь глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довёл свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умён и гениален. Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13-м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии.
    Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии.    Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, … потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами.     Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников;    а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности, как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии.
   Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава Богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права!