Наивные. Глава 37 - Жуткая схема

ЖУТКАЯ СХЕМА. (глава 37)

С тех пор, как не стало в ауле служителя мечети, могильщику Бекиру приходится работать за двоих: самому расхваливать райские сады и помогать туда переселяться.

(Закадровая фраза из х/Ф «Адам и Хева», 1969).


Утро настало –
Отъезд отложили,
Кивая на полдень
И чтоб не тужили;
Полдень прошёл,
Но отъезд не случился:
В «машинном» механик
Упорно трудился.

Труд его вечер
Прохладный отметил
Звёздочкой первой
Да он не заметил,
Греметь продолжая
Своими ключами,
Совать везде шнобель
И трогать руками,

Сморкаться и кашлять –
Артист, одним словом,
С соло-концертом
В театре убогом;
Там вешалок меньше,
Чем стульев на сцене,
Впрочем, давайте
Больше о деле:

Приходит конец
И возне капитанов
Возле чужих
Кошельков и карманов;
Вскоре, как Грэг
Отъезд объявил,
Мартин затейницу
Миру явил,

Что, опираясь
На спутника руку,
Тому говорила
О пользе разлуки;
Коварство разлуки
Известно давно
Так Че́лзвиту было
Уже всё равно;

Он столько принял
Сегодня людей,
Чтоб разбираться
В сути вещей!
Пара поднялась
На борт по доскам,
И потерялась
В толпе где-то там.

Марк, их приметив,
К ним не спешил,
Выведать тайну
Он твёрдо решил
И побежал
К майору с вопросом,
Рискуя остаться
На пристани с носом:

Соне́т, задрав ноги,
Дремал на веранде,
Вскочил, тем не менее,
Как по команде:
– Чёрт побери!
Почему вы вернулись?
– Вопрос у меня… 
Чуть отдышусь я…

– С вопросом ко мне?
Что же, возможно…
Если спокойно
И осторожно, –
Майор не замедлил
Марку ответить, –
С правом моим
Вопрос не заметить.

– Что всех заклинило
Так на Челзви́те? –
Выдохнул Тепли, –
Прошу, объясните.

– Нам интересны
Лишь те впечатленья,
Которые в нас
Вызывают волненье;
Манит йоме́нца
Речной поворот
И сверху – с порога –
Отвесный полёт. –

Соне́т посмотрел 
На Марка в упор;
Он явно закончить
Хотел разговор:
– Ну и что дальше? –
Марк смотрел прямо,
Подавшись вперёд,
Ожидая удара:

– Вы уезжаете?
– Как же, конечно!
Мы расстаёмся
С вами навечно.

– Сильные любят
 У нас ощущения, –
Сонет повторил
С тенью смущения, –
Переселенцев
Мы видели много;
Здесь через нас
Их проходит дорога.

Он меньше всего
Похож на любителя,
Отсюда и держат
Его за грабителя,
Решившего крупное
Ловкое дельце,
Вполне подходящее
К роли сидельца:

Лучше пожить
На далёком кордоне,
Чем заживо гнить
На холодном бетоне,
И, съездив обратно,
Что надо забрать,
Когда успокоится
Местная власть.

Не обессудьте…
Народ наш простой –
Давится чаще
Сухой колбасой,
Крошками также,
Варёной картошкой
И реже гораздо
Пеньковой верёвкой,

Что тоже бывает
По пьяному делу,
Хотя из Смит-Вессона
Самое дело.

Сколько уже
Похоронено здесь
Не научившихся
Правильно есть.
Если начать
Хоронить их отдельно,
Станет понятно,
Как спешка смертельна. –

Марк застонал
И заёрзал Сонет:
«Хочешь-не хочешь,
А выхода нет»:
– Ну, а Скэ́ддер…
По жуткой их схеме
Места обнуляются
В славном Эдеме.

Должен сказать,
Раз вы так насели,
Немало эдемцев
Отпели метели;
Не все возвращаются
С гиблых тех мест,
Комар малярийный
Поедом ест…

Будет что с вами, –
Предполагаю, –
Но замыслов ваших,
Скорее, не знаю, –
Он засмеялся
Сдавленным смехом, –
В общем желаю
Вам с другом успехов! –

В этот момент,
Предвещая отход,
Несколько раз
Прогудел пароход
И Тепли помчался,
Как лошадь, туда,
Где к смерти дорогу
Торила вода;

Метаясь по палубе,
Мартин взывал:
– Я здесь! – Марк что силы
В ответ заорал
И прыгнул с разбега
На борт парохода
(В Марке во всём
Проявлялась порода):

– Сэр, я не помню,
Чтоб так веселился!
Нрав мой весёлый
Опять пригодился.
Эй там, отчаливай!
Да побыстрее!
Смотри, капитан,
Вздёрну на рее! –

Вдруг из двух труб –
Искры столбом
И залило светом
Временный дом
И их пароход,
Как большой фейерверк,
С шумом поплыл
По течению вверх,

Но тёмное небо
Светлее не стало
И чёрные воды
Не заблистали,
Их поглощала
Вселенская тьма,
Крутились колёса,
Кипела вода:

Народ оживился,
Пошли разговоры,
Словно открылись
Сердец их затворы,
Раздался и смех,
И тост за удачу,
Никак не идущие
К детскому плачу;


Дитё уж не плакало –
Просто кричало,
Да крик мудреца
Толпа не узнала;
Так и шумели
Они возле топок –
Владельцы туманных
Болотистых соток,

Но испытавшие 
Шок от испуга,
Впервые увидевши
Лезвие плуга,
И лесорубы
С двуручной пилой,
Считавшие пилку
Детской игрой,

Ну а строители –
Все молодые –
Стопку за стопкой
Ко рту подносили,
Быстро напились
И скоро уснули
Вокруг бригадира
Седого дедули.

Ни от кого,
Не имея поддержки,
С собою несли
Христианские мерки:
Строгость к себе,
Но милость к мучителям, –
Наследство с приданным
От бедных родителей.

Все с нуждами взрослых,
А сами, как дети;
Что ждёт их на этом
Неласковом свете?
Может быть, жизнь,
Может быть, смерть,
Земная юдоль (1)
Да небес круговерть.

Затих ребятёнок,
Беседы всё тише,
Грызут переборки
Поёмные мыши,
Забраться забрались,
А выползти сложно,
Воздух им нужен –
Дышать невозможно.

Ноев ковчег
Плывёт во вселенной,
К чему ни пристанет –
Бедным мученье,
Богатым нажива
От рук работяг…
Будь же ты проклят
И вор, и червяк!

Дойти б до проклятий
И в русском народе,
Тогда и увидим
В ком больше породы,
Злости и удали,
Сметки скобарской,
Эх погуляем
По мордам по царским!

– Эх погуляем
На свете на том!.. –
Вдруг крикнул во сне
Лесоруб молодой.


ПРИМЕЧАНИЯ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА

1) Юдоль, «церковнославянское, буквально долина, место, где страдают и мучаются, а также вообще о жизни с её заботами и печалями».