Я умею горько плакать

Я просто маленький игрушечный медведь,
Хотя и должен, не желаю я реветь,
Мне не положено пищать, мычать и квакать,
Но оказалось, я умею горько плакать,
Живу в квартире восемнадцать с лишним лет,
На шкуре пятна от чернил и от конфет,
Мне Бэтмен ухо разорвал в неравной драке,
Зато надрал я задик плюшевой собаке,
Когда-то жил я в магазине для детей,
Потом ребёнку стал подарком от гостей,
Меня младенчику в кроватку положили,
С тех самых пор мы с мальчуганом и дружили,
Любил поспать малютка, дрых без задних ног,
И звали соню странным именем - Сынок,
Служила спальней голубая комнатёнка,
Я там работал главным другом у ребёнка,
А мать мальчонки, и красива, и тонка
Про нас шутила: "Это два моих сынка",
Мальчишка рос, я помогал, и так с годами
С Сынком мы стали настоящими друзьями,
Вот наш малыш уже закончил детский сад,
Вот получил подросток школьный аттестат,
Он пел мне песни - музыкантом был от бога,
И в жизнь прекрасную ждала его дорога,
Но вдруг Сынок, хотя и не было войны,
Надел зелёные рубашку и штаны,
Затем сказал: "Спасибо, миш, тебе за дружбу,
Но надо Родине служить, иду на службу",
Я ни о чём его, конечно, не спросил,
И, как всегда, из дома молча отпустил,
А вот семья переживала за ребёнка,
Но есть пословица, что рвётся там, где тонко,
Однажды мать открыла дверь на трель звонка,
"Ваш сын погиб, - раздался голос чужака, -
Врагов коварных на границе он заметил,
И, как герой, сражаясь, пулю грудью встретил",
Тут мне послышалось, что кто-то там упал,
Потом кричали долго, позже шум пропал,
С тех пор Сынок не заходил к нам в комнатушку,
А я не понял ничего, ведь я игрушка,
И стало в комнате спокойно и темно,
Везде порядок, занавешено окно,
Я был один, ко мне никто не прикасался,
Из всех игрушек только я и оставался,
Но как-то в комнату зашла бесшумно мать
И опустилась на парнишкину кровать,
Меня увидев, прошептала мне не в шутку:
"Ты мой единственный сынок теперь, мишутка",
Тогда я понял - наш солдат покинул нас!
И чувство странное коснулось бусин-глаз,
ПризнАюсь честно, было больно и обидно,
Не попрощался даже, как ему не стыдно!
Мы жили дружно восемнадцать с лишним лет,
Делили комнату, секреты и обед,
Не ожидал я вот такого поворота,
Надеюсь только, что его там любит кто-то...
Вдруг мать Сынка меня неловко обняла,
Мои страдания, наверно, поняла,
И мы заплакали - она в его подушку,
А я в плечо ей, но неслышно, я ж игрушка,
Да, я бесчувственный игрушечный медведь,
И без души, а то хотел бы умереть,
Мне не дано природой лаять, выть и крякать,
Но оказалось, я умею горько плакать.