Ночь

Смеркается.
Тихо и пусто...
Настольная лампа зачем-то горит,
и эта давнишняя
горькая усталь
снова тлеет в душе до зари.
 
И веру,
и явь,
и тупые сомнения,
как грязного пса,
не прогонишь прочь!
Всю эту глухую, больную, осеннюю
они со мной коротают ночь.

Фонарь за окном.
Пустота.
Безлюдие.
Делай что хочешь:
пиши,
читай.
И я читаю
про грех Иудин,
читаю
про муки Христа.

Прощение-
тот же насущный хлеб.
Умрём-
прощенья не надо:
ведь в жизни
порою
жить тяжелей,
чем в огненной пасти ада.

Однажды
плакала горько она,
и я
ни чем не мог ей помочь.
Я только мог провести без сна
эту проклятую ночь.

В молчании тайны,
в чаду откровения
никак не понять мне
души человечьей:
что здесь любовь?
И что преступление?
И создано что судьбою для вечности?

Нет!
Не стану больное трогать,
горе горь
не хочу ворошить.
Стали пустыми
большие дороги,
стало бессмысленным
дальше жить.

Словно с мира завеса упала,
стены словно скривились,
картонные...
И только упорное сердце стучало
глухим,
несмолкающим
стоном.