Тарас Шевченко. Кавказ

Искреннему моему Якову де Бальмену[1]


Кто дастъ главѣ моѣй воду,
И очесѣмъ моимъ источникъ слѣзъ,
И плачуся и день и нощь о побиѣнныхъ...[2]

                Иеремии. Глава 9, стих 1.


За горами горы, облаком повитые,
Засеянные горем, кровью политые.

Спокон веку Прометея[3]
Там орёл терзает,
Всяк день божий долбит рёбра,
Сердце разбивает.
Разбивает, но не выпьет
Божьей живой крови, —
Сердце вновь в нём оживает
И смеётся внове.
Не гибнет дух наш, не умрёт,
Не погибнет воля.
И несытый не выпашет
На дне моря по́ля;
Не скуёт души свободной
И слова свободного,
Не обхулит божьей славы,
Солнца правды богова.

Не нам с тобою спорить, свя́тый!
Не нам дела твои судить!
Нам только плакать, плакать, плакать
И — хлеб насущный замесить
Кровавым по́том и слезами.
Глумятся палачи над нами,
А наша правда — тяжко спит,
Напившись водки.

Когда ж она пробудится?
Когда, боже, ляжешь
Опочить от дел праведных?
Когда жить нам дашь же!
Мы веруем твоей силе
И духу живому.
Встанет правда! встанет воля!
И тебе, святому,
Помолятся все язы́ки[4]
Во веки и веки!
А пока что текут реки,
Кровавые реки!

За горами горы, облаком повитые,
Засеянные горем, кровью политые.

Вот там-то милостивцы мы —
Босую, голую, — загнали
Бедняжку волю, да и — травим
Собаками. Легло костьми
Людей муштрованных там горы.
А слёз? а крови? Напоить
Хватило б всех императо́ров,
Детей их, внуков. Утопить
Всех надо бы в слезах вдовичьих.
А утаённых слёз девичьих,
В подушку вылитых, а слёз
Сиротских, братских и сестричьих,
А материнских жгучих слёз!
А слёз отеческих, кровавых,
Не реки — море разлилось,
Горячье море. Слава! слава!
Борзым, и гончим, и псарям,
И нашим батюшкам-царям
Слава.

И вам слава, горы синие,
Вечным льдом покрытые.
И вам, рыцари великие,
Богом не забытые.
Боритесь же — поборете,
Вам бог помогает!
За вас правда, за вас слава
И воля святая!

Чурек[5] и сакля,[6] всё оно —
Твоё, твоим трудом добыто,
Не выпрошено, не дано,
Никто и не возьмёт, похитя,
Не поведёт в Сибирь, обритым,
В железных кандалах. А мы!..
На то и грамотные мы,
Читаем божии глаголы!..
И от глубокой от тюрьмы
И до высокого престола
Мы все — во злате и все — голы.
В науку к нам! точить умы!
Мы вас научим, что по чём:
Почём, брат, хлеб и соль почём!
Мы христиане; храмы, школы,
Вся благодать, сам бог у нас!
Нам сакля ваша глаз лишь колет:
Зачем она стоит у вас,
Когда не мы её вам дали;
Зачем мы ваш же хлеб-чурек
Вам, как собаке, не кидаем;
И почему за солнца свет
Вы не должны платить нам, сами!
Да и вобще! нас лучше нет.
Мы не монголы, басурмане,
Мы настоящие христьяне,
Мы малым сыты!.. А зато!
Когда б вы с нами подружились,
Уж многому бы научились!
У нас ведь и простор на то —
Одна Сибирь — неисходима!
А тюрем! а людей!.. А то!
От молдована и до финна
На всех язы́ках всё молчит,
А потому что — бога чтит
И благоденствует! У нас
Святую Библию читает
Святый чернец и научает,
Что кой-то царь свиней, де, пас,
Потом у друга скрал жену он,
А друга кончил. Про запас.[7]
Святой чловек. Теперь в раю он.
Вот видите вы, кто у нас
В раю кейфуют! Вы — дремучи,
Ещё отсталы и темны,
Исусом не просвещены.
Но ничего, мы вас научим!..
У нас дери, воруй, но дай
На церковь и — пожалуй в рай,
И всю родню хоть забирай!
У нас! чего мы не умеем?
Считаем звёзды, гречку сеем,
Французов гавкаем, клянём.
Как скот при этом продаём
Или проигрываем в карты
Людей... не негров... а таких,
Своих, крещёных... но   п р о с т ы х.[8]
Мы не гишпанцы[9] оккупанты,
Конкистадоры. Сохрани
И упаси нас, господи,
Чтобы ворованное где-то
Перекупать, как те жиды.
Мы по закону!.. по заветам!..
По заветам апостола
Вы лю́бите брата!
Суесловы, лицемеры,
Господом прокляты.
Шкуру лю́бите вы с брата,
А не душу, бл*ди!
И дерёте по закону
Дочке на наряды,
Выбл*дку на женитебку,
Жёнке на дублёнку.
Себе ж на то, про что не знают
Ни дети, ни жёнка!

За кого же ты распялся,
Христе, сыне божий?
За нас ли, добрых? за слово ль
Истины?.. иль, может,
Чтоб над тобой мы глумились?
Оно так и сбылось.
Часовни, храмы и иконы,
И ставники,[10] и мирры[11] дым,
И перед образом твоим
Неутомленные поклоны.
За кражу, за войну, за кровь,
Кровь братьев льющуюся, просят
И следом в дар тебе приносят
С пожара краденый покров![12]
Просветились! теперь хочем
Просветить и этих,
Солнце правды показать, вишь,
Слепым, тёмным детям!..
Всё покажем! лишь отдайтесь
В нашу волчью хватку.
Научим, и как тюрьмы строить,
Кандалы ковать как,
Как их носить!.. и как плести
Кнуты да нагайки —
Всему научим; лишь дайте
Последние горы
Ваши синие... затем что
И поле и море
Мы уже позабирали.

И тебя угнали, брат мой, друг единый,
Добрый друг мой Яков! Не за Украину —
За её тирана кровь пришлось пролить
Добрую — не чёрную. Пришлось испить
Из царёвой чаши всласть царёва яду!
Друг мой незабвенный! добрый друг мой Яков!
Живою душой на Украйне витай,
Летай с козаками по-над берегами,
Разрыты курганы в степи охраняй,
Заплачь с козаками, умойся слезами,
Меня из неволи в степи дожидай.
А пока что песни-думы,[13]
Моё горе клятое,
Сеять буду — пусть растут же
И с ветром калякают.
Ветер тихий с Украины
Понесёт с росою
Мои песни к тебе, Яков!..
Братскою слезою
Ты, товарищ мой, их встретишь,
Тихо прочитаешь...
И курганы, Днепр, и степи,
И меня вспомянешь.

                18 ноября 1845,
                в Переяславе


[1] Бальмен, Яков Петрович де, граф (1813-1845) — офицер, художник-любитель и писатель, автор нескольких рукописных повестей, которые при жизни Я. де Бальмена не были опубликованы. Шевченко познакомился с ним в 1843 г. в имении Т. Г. Волховской в с. Мойсовцы и между ними быстро установились дружеские отношения. Де Бальмен иллюстрировал сборник стихов Шевченки, а также его поэмы «Гайдамаки» и «Гамалия». Находясь в действующей армии, был назначен адъютантом командира 5-го корпуса генерала А. Н. Лидерса. Во время Даргинского похода, когда после захвата ставки имама Шамиля в ауле Дарго русские войска отходили на старые позиции, корпус Лидерса, следовавший за авангардом и оторвавшийся от основной колонны, оказался в ловушке, ущелье было перекрыто завалом. Для установления связи с главнокомандующим и с целью разведки сложившейся ситуации генерал А. Н. Лидерс отправил своего адъютанта де Бальмена, который был убит в стычке с горцами в районе Шуанийских высот.
[2] Эпиграфом взят стих из Книги пророка Иеремии (в усечённом виде): «Кто даст главе моей воду и очесем моим источник слез; и плачуся день и нощь о побиенных дщере людий моих». (Иеремия 9:1) («О, кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слёз! я плакал бы день и ночь по убитых дочери народа моего».)
[3] Прометей — в древнегреческой мифологии титан, защитник людей от произвола богов. По древнейшей версии мифа, Прометей похитил с Олимпа огонь и передал его людям, за что по приказу Зевса был прикован к скале в горах Кавказа и обречён на непрекращающиеся мучения: прилетавший каждый день орёл расклёвывал у Прометея печень, которая вновь отрастала. Прометей стал одним из «вечных образов» мировой литературы (Гесиод, Эсхил, Овидий, Кальдерон, Вольтер, Гёте, Шелли, Байрон, Н.П. Огарёв и др.) — обобщённым образом несгибаемого борца за счастье человечества, врага тирании и одновременно её жертвы.
[4] Язык (устар., поэт.) — народ.
[5] Чурек — пресный хлеб в форме большой лепёшки, выпекаемый на Кавказе, в Средней Азии.
[6] Сакля — название жилища кавказских горцев, принятое у русских.
[7] Что кой-то царь свиней, де, пас, Потом у друга скрал жену он, А друга кончил. Про запас. — Речь идёт о царе израильско-иудейского государства Давида (кон. XI в. — ок. 950 г. до н. э.), который, по Библии, в юношестве был пастухом. Чтоб получить красавицу Вирсавию — жену военачальника Урии, Давид послал его на неминуемую смерть: велел своему полководцу Иоаву во время осады аммонитского города Раббы поставить его в самом опасном месте и лишить прикрытия (Вторая книга Самуила. Гл. 11). Впоследствии Шевченко использовал этот библейский сюжет в цикле «Цари»(1848).
[8] Как скот при этом продаём... Людей... не негров... а таких, Своих, крещёных... но простых. — Саркастический отклик Шевченки на трактат о борьбе с торговлей неграми, подписанный Россией, Австрией, Великобританией, Пруссией и Францией в декабре 1841 г. и «высочайший указ» от 26 марта 1842 г. «О предании суду и наказаний российских подданых, которые будут изобличены в каком-либо участии в торговле неграми». Осуждение торговли неграми правительством крепостнической империи, в которой торговля белыми рабами была освящена законом, не мог не восприниматься как политическое лицемерие.
[9] Гишпанцы (устар.) — испанцы. Испанцы, равно как и португальцы, англичане, французы, американцы, голландцы и прочие партнёры по опасному бизнесу, активно занимались работорговлей.
[10] Ставник — большой церковный подсвечник.
[11] Мирра — ароматическая смола, получаемая из коры тропических деревьев.
[12] Покров (устар.) — то же, что покрывало.
[13] Дума — произведение лирико-эпического жанра украинского словесно-музыкального фольклора, типа баллады; мысль, размышление.




Искреннему моему Якову де Бальмену



Кто дастъ главѣ моѣй воду,
И очесѣмъ моимъ источникъ слѣзъ,
И плачуся и день и нощь о побиѣнныхъ...

                Иеремии. Глава 9, стих 1.


За горами гори, хмарою повиті,
Засіяні горем, кровію политі.

Споконвіку Прометея
Там орел карає,
Що день божий добрі ребра
Й серце розбиває.
Розбиває, та не вип’є
Живущої крові —
Воно знову оживає
І сміється знову.
Не вмирає душа наша,
Не вмирає воля.
І неситий не виоре
На дні моря поле.
Не скує душі живої
І слова живого.
Не понесе слави Бога,
Великого Бога.

Не нам на прю з Тобою стати!
Не нам діла Твої судить!
Нам тілько плакать, плакать, плакать
І хліб насущний замісить
Кровавим потом і сльозами.
Кати згнущаються над нами,
А правда наша п’яна спить.

Коли вона прокинеться?
Коли одпочити
Ляжеш, Боже, утомлений?
І нам даси жити!
Ми віруєм Твоїй силі
І духу живому.
Встане правда! встане воля!
І Тобі одному
Помоляться всі язики
Вовіки і віки.
А поки що течуть ріки,
Кровавії ріки!

За го;рами гори, хмарою повиті,
Засіяні горем, кровію политі.

Отам-то милостивії ми
Ненагодовану і голу
Застукали сердешну волю
Та й цькуємо. Лягло костьми
Людей муштрованих чимало.
А сльоз, а крові? Напоїть
Всіх імператорів би стало
З дітьми і внуками, втопить
В сльозах удов’їх. А дівочих,
Пролитих тайно серед ночі!
А матерних гарячих сльоз!
А батькових старих, кровавих,
Не ріки — море розлилось,
Огненне море! Слава! Слава!
Хортам, і гончим, і псарям,
І нашим батюшкам-царям
Слава.

І вам слава, сині гори,
Кригою окуті.
І вам, лицарі великі,
Богом не забуті.
Борітеся — поборете,
Вам Бог помагає!
За вас правда, за вас слава
І воля святая!
Чурек і сакля — все твоє,
Воно не прошене, не дане,
Ніхто й не возьме за своє,
Не поведе тебе в кайданах.
А в нас!.. На те письменні ми,
Читаєм Божії глаголи!..
І од глибо[ко]ї тюрми
Та до високого престола —
Усі ми в золоті і голі.
До нас в науку! ми навчим,
Почому хліб і сіль почім!
Ми християне; храми, школи,
Усе добро, сам Бог у нас!
Нам тілько сакля очі коле:
Чого вона стоїть у вас,
Не нами дана; чом ми вам
Чурек же ваш та вам не кинем,
Як тій собаці! Чом ви нам
Платить за сонце не повинні!
Та й тілько ж то! Ми не погане,
Ми настоящі християне,
Ми малим ситі!.. А зате!
Якби ви з нами подружили,
Багато б дечому навчились!
У нас же й світа, як на те —
Одна Сибір неісходима,
А тюрм! а люду!.. Що й лічить!
Од молдованина до фіна
На всіх язиках все мовчить,
Бо благоденствує! У нас
Святую Біблію читає
Святий чернець і научає,
Що цар якийсь-то свині пас
Та дружню жінку взяв до себе,
А друга вбив. Тепер на небі.
От бачите, які у нас
Сидять на небі! Ви ще темні,
Святим хрестом не просвіщенні,
У нас навчіться!.. В нас дери,
Дери та дай,
І просто в Рай,
Хоч і рідню всю забери!
У нас! чого то ми не вмієм?
І зорі лічим, гречку сієм,
Французів лаєм. Продаєм
Або у карти програєм
Людей... не негрів... а таких,
Таки хрещених... но простих.
Ми не гішпани; крий нас, Боже,
Щоб крадене перекупать,
Як ті жиди. Ми по закону!..
По закону апостола
Ви любите брата!
Суєслови, лицеміри,
Господом прокляті.
Ви любите на братові
Шкуру, а не душу!
Та й лупите по закону
Дочці на кожушок,
Байстрюкові на придане,
Жінці на патинки.
Собі ж на те, що не знають
Ні діти, ні жінка!

За кого ж Ти розіп’явся,
Христе, Сине Божий?
За нас, добрих, чи за слово
Істини... чи, може,
Щоб ми з Тебе насміялись?
Воно ж так і сталось.
Храми, каплиці, і ікони,
І ставники, і мирри дим,
І перед обра[зо]м Твоїм
Неутомленниє поклони.
За кражу, за войну, за кров,
Щоб братню кров пролити, просять
І потім в дар Тобі приносять
З пожару вкрадений покров!!
Просвітились! та ще й хочем
Других просвітити,
Сонце правди показати
Сліпим, бачиш, дітям!..
Все покажем! тілько дайте
Себе в руки взяти.
Як і тюрми муровати,
Кайдани кувати,
Як і носить!.. і як плести
Кнути узловаті —
Всьому навчим; тілько дайте
Свої сині гори
Остатнії... бо вже взяли
І поле і море.

І тебе загнали, мій друже єдиний,
Мій Якове добрий! Не за Україну,
А за її ката довелось пролить
Кров добру, не чорну. Довелось запить
З московської чаші московську отруту!
О друже мій добрий! друже незабутий!
Живою душею в Украйні витай,
Літай з козаками понад берегами,
Розкриті могили в степу назирай.
Заплач з козаками дрібними сльозами
І мене з неволі в степу виглядай.
А поки що мої думи,
Моє люте горе
Сіятиму — нехай ростуть
Та з вітром говорять.
Вітер тихий з України
Понесе з росою
Мої думи аж до тебе!..
Братньою сльозою
Ти їх, друже, привітаєш,
Тихо прочитаєш...
І могили, степи, море,
І мене згадаєш.

                18 ноября 1845,
                в Переяславе