Пленник

Укрылся город лоскутом епитрахили,
свернулся в истлевающий клубок,
поджавши перепончатые крылья.
На неизменное распятие дорог
ложился а́брис рассечённой тени
пунктирами Страстного и Тверской:
в билбордах заточённый пленник,
как мотылёк пришпиленный Луной
словно булавкой.
В сумеречно полой
исповедальне повенчал их иерей.
Была она ему и музой, и танцполом
в цветущей рампе жёлтых фонарей,
роняла звёзды будто отовсюду
с чарующе наивной простотой –
ей заполняя вакуум сосуда,
а взгляд – невозмутимой красотой
немой милонги в тишине бульвара,
и звонницы пасхальный флажолет
стелился им махровым покрывалом,
воссоздавая замкнутый сюжет.
И юный Бог читал им Соломона
и ангелы, хранившие слепцов,
у придорожной лужи Вавилона
кричавших всуе имена Отцов
на долу подкосившихся коленях..
Под плащаницей спутавшихся крон
прерывистые, тихие аллеи
несли к рассвету тень его и сон:
где в маревом сиянии Востока
под все́нощные Аввы о душе
порхает он пичугой у Истока,
сбежавшей с кисти Боттичелли и Буше..