Лев и пёс

Однажды Лев увидел у ручья
Больного пса, что маялся от жажды.
Пёс грузно полз к ручью от силы дважды,
И дважды у ручья была ничья.
Взглянув на это зрелище с хулой,
Гривастый Лев походкой чуть ленивой
Стал телиться к истоку горделиво,
Чтоб всласть напиться пресною водой.
Но вот беда, не маяла его
В тот жаркий час неистовая жажда.
Лев был неглуп, но в целом мире каждый
Умнее Льва в разы был одного.
И вроде в нём была кошачья стать
И дерзкий взгляд, и выправка атлета,
Однако в красоте его портрета
Большое сердце сложно описать.
Отпив воды, отважный Царь зверей
Спросил у пса, слегка повысив голос:
«За что собачья жизнь твоя боролась,
Что ты не в силах быть меня смелей?
Удел тебе — лежать в моей тени,
Не видеть свет, не пить живую воду.
Таких, как ты, судьба ломает сроду!
Какой собачий толк мусолить дни?»
И старый пёс спокойно, чуть дыша,
Взглянул на льва неспешно и беспечно:
«Я стар, покуда жизнь моя не вечна,
Не вечна жизнь, но вечная душа.
Пусть я и слаб, изношен да убог,
Пусть телом неказист, а сердцем робок,
Но жизнь мою вершить дано лишь — Богу
И смерть мою пошлёт однажды — Бог!
Тебе ль судить, какой идти маршрут?
Какая стать погасла в сердце старом?
Пусть сердце и мало, да только даром
Ты смеешь мне вершить Шемякин суд!
Пусть мне и не дано воды отпить,
В моей душе звериной злобы нету!
Пусть без живой воды и солнца света –
Я с чистым сердцем буду уходить.»
Потупив взгляд, отважный Царь зверей
Застыл в тени — теперь уже собачьей.
В миг львиная душа стала кошачьей,
А стать кошачья львиною за ней.
Упала в лапы гордость с высоты,
Сдержать свой пьедестал та не сумела.
И львиная спина потяжелела,
Оставив на земле свои следы.
И как твердит народная молва:
Не нужно было Льву для пса кувшина,
Ведь пёс благосердечно влез на спину,
Отпив живой воды из сердца Льва!