Настя - Экскаватор

 Я ни слова не скажу без своего адвоката, — сказал Дмитрий Евгеньевич, сложив руки на коленях.

— А у вас есть адвокат? – поинтересовался капитан Голубев.
— Нет, нету, — ответил Дмитрий Евгеньевич.

— Так в чем же дело? – не понял капитан Голубев.

— Пусть назначают через суд, — спокойно ответил Дмитрий Евгеньевич, сохраняя полнейшее спокойствие и не меняя позы.

— Вас же никто ни в чем не обвиняет, — пытался достучаться капитан, — Вас пригласили исключительно в качестве свидетеля! Я просто задам вам несколько вопросов о произошедшем инциденте и все.

— Меня там не было, я не могу ничего засвидетельствовать, — ответил Дмитрий Евгеньевич.

— Но вы оплатили весь ущерб кафе «Снежинка» за поломанную мебель в количестве трех столов и восьми стульев, разбитое витражное окно, и посуду, согласно предоставленной описи, — проговорил капитан Голубев, выкладывая перед Дмитрием Евгеньевичем протоколы и платежные документы.

— Оплатил, — кивнул он, — Это запрещено законом?

— Нет, это как раз законом не запрещено, — капитан собрал документы, потому что они интереса не вызвали, — Но, раз вы оплатили, значит, чувствуете некоторую свою причастность?
— Нет, не чувствую, — ответил Дмитрий Евгеньевич, снял очки, протер стекла и надел их обратно.

— Вы понимаете, что я могу вам предъявить статью о препятствии следствию? – капитан начинал злиться.

— Поэтому я и сказал, что без адвоката разговаривать не буду, — грустно проговорил Дмитрий Евгеньевич.

— Обижаетесь? – хмыкнул капитан, — Между прочим, напрасно. Дело серьезное, пять человек в больнице, и двое из них, в тяжелом состоянии. А список потерпевших насчитывает двенадцать человек.

Дмитрий Евгеньевич улыбнулся:

— Да я не обижаюсь, я просто не знаю, что мне вам сказать.

— Вы, наверное, не до конца улавливаете всю серьезность ситуации, — капитан склонился над столом, — Это, слава небесам, что это история не стала достоянием общественности. Вы можете себе представить резонанс?

— Честно? – Дмитрий Евгеньевич снял очки и посмотрел на капитана близоруким взглядом, — Я даже представить боюсь, что может из этого выйти.

— Я о том и говорю, — капитан откинулся на спинку стула, — Я потому и пытаюсь у вас узнать обстоятельства происшествия, чтобы хотя бы вчерне представить, с чем мы можем столкнуться.

— У вас потерпевших целый список, что они говорят? – наивно спросил Дмитрий Евгеньевич.

— В том и дело, что они молчат. Ни заявлений, ни обвинений. Обзавелись справками о полученных травмах и сидят тихо. Может, коллективное заявление готовят, а может просто хотят обсудить, что произошло и что делать дальше.

— Так, пока заявления нет, может не надо огород городить? – спросил Дмитрий Евгеньевич.

— Может быть, оно и так, — капитан Голубев постучал пальцами по столу, — Но у нас двое в реанимации, трое в тяжелом положении и еще семь человек, которые отделались легкими травмами. Это, если вы не в курсе, дело открывает автоматически.

— Как далеко шагнула правоохранительная служба! – с улыбкой восхищения проговорил Дмитрий Евгеньевич.

— Не повод для шуток! – осадил капитан, — Так вы говорить будете?

— Задавайте вопросы, — согласился Дмитрий Евгеньевич, — Только без давления и угроз. Я, между прочим, уважаемый человек и доктор исторических наук!

— Другое дело! – обрадовался капитан, доставая чистый лист, — Вы знакомы с задержанными гражданками Седых? А именно: Анастасия Ивановна, Анна Дмитриевна и Яна Дмитриевна.

— Да, это мои жена и дочери, — ответил Дмитрий Евгеньевич.

— Чисто теоретически, они могли нанести вред двенадцати мужчинам? – спросил капитан, — Я не прошу обвинять, просто, чисто теоретически!

— А что они сами говорят? – спросил Дмитрий Евгеньевич.

— Они, как раз, ничего не говорят, пока не будет выдвинуто обвинение. Потому-то я вас и опрашиваю.

— Ну, — Дмитрий Евгеньевич ухмыльнулся, — Чисто теоретически, могли. Гипотетически! – добавил Дмитрий Евгеньевич.
— То есть, вы допускаете такую возможность? – решил уточнить капитан Голубев.

— Я-то допускаю, но если вы мои слова будете использовать в качестве доказательства вины, я от своих слов откажусь. А еще обвиню вас в давлении на свидетеля, перевирании моих слов и в клевете! Я знаете, жить хочу!

— Не понял, – капитан нахмурил брови, — Обличение преступника несет вам угрозу физической расправы?

— В данном случае, лучше и не скажешь, — Дмитрий Евгеньевич несколько напрягся, — Во-во, именно физической расправы, а еще с особой жестокостью и цинизмом!

Капитан сопоставил услышанное в голове, а потом, наклонившись над столом, проговорил шепотом:

— Мы можем предоставить защиту!

Дмитрий Евгеньевич рассмеялся, хлопнув ладонью по колену:

— Класс! Если бы я был авантюристом, который не ценит свою жизнь, я бы согласился! – сквозь смех говорил он, — Мне было бы очень интересно посмотреть, как предоставленная защита будет писать заявления о побоях!

Капитан был шокирован такой реакцией свидетеля.

— Они втроем двенадцать человек размотали и даже не вспотели! Какую защиту вы сможете предоставить? – сползая под стол, выкрикивал Дмитрий Евгеньевич, — Вы бы сначала личные дела моих девочек посмотрели, а потом такими глупостями бросались!

— Простите, не успел, — покраснел капитан Голубев, — Мне их принесли прямо перед вашим приходом.

— Вот и почитайте, а я пока отдышусь, — проговорил Дмитрий Евгеньевич, переводя дух, — Годы, знаете ли, берут свое.

Капитан Голубев углубился в изучение личных дел подозреваемых, а Дмитрий Евгеньевич наслаждался изменениям на лице капитана.

Трижды лицо капитана сменило цвет с бумажно-белого на насыщенно-красный. А брови, к концу изучения, доползли вплотную к линии роста волос.

— Какие богатые биографии, — только и смог выговорить капитан.

— А я о чем? – кивнул Дмитрий Евгеньевич, — Вы еще место работы супруги посмотрите, думаю, все вопросы и претензии будут сняты автоматически.

Капитан перелистнул несколько страниц и зачитал вслух:

— Университет МВД, инструктор, боевое самбо, — капитан смутился, — Почему она раньше не сказала?

Дмитрий Евгеньевич только пожал плечами:

— Может она за справедливость?

— Подождите, — капитан задумался, — Седых Анастасия Ивановна, инструктор, — он побелел, — Господи, Экскаватор у меня в обезьяннике сидит! Мне хана!

— Простите, кто сидит? – не понял Дмитрий Евгеньевич.

Капитан закусил губу до крови:

— Это прозвище вашей супруги у нас в университете было такое. И сейчас, наверное, есть. Мы же молились, только бы к ней в группу не попасть! После ее занятий половина ребят по больницам разъезжалось! А вы, стало быть, муж ее?

— Вот и познакомились, — Дмитрий Евгеньевич сдержанно кивнул.

— Как я вам сочувствую! – проникновенно проговорил капитан Голубев.

— А вот это, положим, зря, — проговорил Дмитрий Евгеньевич, — Очень многое зависит и от самого человека, и от его рода деятельности, да и от характера, чего скрывать.

— Еще скажите, что вы счастливы? – с недоверием сказал капитан Голубев.

— И скажу, и буду настаивать, — ответил Дмитрий Евгеньевич, — Даже доказать могу, но это, явно, не для протокола.

— Дмитрий Евгеньевич, в свете открывшихся обстоятельств, никаких протоколов не будет. И дела не будет, даже если все двенадцать пострадавших заявления напишут. Мы своих не сдаем. Вы мне, как мужик мужику скажите, как вы с ней живете? Со всем моим уважением! – скороговоркой проговорил последнюю фразу капитан, — Ее даже генералы боятся!

— Тут без контекста не объяснишь, — сказал Дмитрий Евгеньевич, — Если вы временем располагаете, могу поделиться.

— Весь во внимании! – заверил капитан.

Мальчик Дима родился в самой обычной советской семье. Папа, Евгений Павлович, преподавал физику в университете, а мама, Мария Петровна, занималась хозяйством.

Евгений Павлович совмещал преподавание с научной работой, поэтому в бытовых вопросах не разбирался совершенно. Ему даже невесту нашла его мама. Как раз Марию Петровну. Она отдала молодость тяжелой атлетике, а, выйдя замуж, оставила спорт и занялась предначертанным женщине делом: семья, хозяйство и уют.

Она, как человек сильный, волевой и рассудительный, оставила мужу его науку, а все остальное взвалила на свои плечи. Фактической главой семьи была именно Мария Петровна. Как она сказала, так и будет. Без вопросов, вариантов и разночтений.

Маленький Дима, видя такую картину мира, принял ее, как единственно возможную.

— Я, как вы понимаете, — рассказывал Дмитрий Евгеньевич, — Не всегда был профессором в очках. Когда-то я был школьником, студентом, аспирантом. А, поскольку, умом я пошел в отца, ни о какой самообороне даже не задумывался. На мое счастье, в моей жизни была Настя!

С первого класса Дима и Настя сидели за одной партой. Все одиннадцать лет. Их даже рассадить не пытались. Дима был отличником и штурмовал науки, а Настя занималась самбо, покоряя пьедесталы. А с учебой у нее, ввиду тренировок и соревнований, ладилось почти на троечку.

С начальной школы у них сложилось взаимовыгодное сотрудничество. Дима помогал Насте с учебой, а Настя предоставляла защиту.

Когда Дима собрался поступать в аспирантуру, а Настины стеллажи ломились от кубков и медалей, их отношения вышли на новый уровень. А способствовала этому Мария Петровна.

На очередном обеде, где постоянно присутствовала Настя, Дима с отцом горячо обсуждали какое-то научное открытие, Мария Петровна увела Настю на кухню и спросила в лоб:

— За Димку моего замуж пойдешь?

— А чего ж не пойти? – спросила Настя, — Хороший парень, умный!

— Ты только пойми, за ним глаз да глаз нужен, а ты по соревнованиям катаешься. Хочешь, инструктором тебя пристрою? Тогда и свадьбу справим!

— А Димка? – спросила Настя, — Он согласится?

— А с чего ему отказываться? – улыбнулась Мария Петровна, — Тебя он знает давно, а характеры у нас с тобой, что под одного человека лепили! Маму он любит, а ты считай – копия.

Свадьбу сыграли и зажили счастливо.

— С учетом изменившегося времени и более широкого кругозора, — продолжал Дмитрий Евгеньевич, — Один всего лишь раз я решил козырнуть своей маскулинностью. В три секунды меня скрутила Настя в бараний рог и предупредила: «Еще хоть одно слово поперек, и на свои занятия будешь ездить на инвалидной коляске!» Больше я ни во что не лез и ни во что не ввязывался. И, знаете, не прогадал. В доме идеальный порядок во всех аспектах жизни. Да и дочки у меня замечательные. Не в меня, правда, пошли, в маму. Но у обеих уже звание «мастер спорта». Их Настя сама тренирует.

— Видел видеозапись из кафе, — кивнул капитан Голубев, — Страшное дело!

— Это как посмотреть, — улыбнулся Дмитрий Евгеньевич, — Если не нарываться, то тренировки будут в спортзале, а не дома.

— А вы уверены, что вас не запугали или, ну, не знаю, не подвергают домашнему насилию? – проговорил капитан, учитывая актуальную повестку современных реалий.

— Вот вы на что намекаете! – Дмитрий Евгеньевич усмехнулся, — Как я говорил ранее, многое зависит от самого человека и от его характера. Для меня главенство женщины в семье всегда было в порядке вещей, мои родители так жили. А если учесть мой характер, я не уверен, что смог бы дотянуться до того уровня порядка и комфорта, которого моя Настенька достигла в нашем доме.

— А случай в кафе? – спросил капитан, — Вашу жену и дочек нужно регистрировать, как оружие массового поражения!

— Ущерб оплачен, заявлений, как вы говорите, не будет. Так в чем проблема? – Дмитрий Евгеньевич посмотрел капитану прямо в глаза, — А если вы намекаете на абьюзивные отношения? Так я вам скажу так: «Для кого-то абьюз, а для кого-то – забота!» О тебе б, капитан, так заботились, ты бы не сидел сейчас передо мной в мятой рубашке!

—

Автор рассказа: Валя Кротовяк