ЗМЕЯ

Snake
D. H. Lawrence (1885–1930)

Змея к стенной ложбине приползла,
Был жаркий, жаркий день, и я в пижаме из-за жары
Пришёл напиться.
В глубокой ароматной тени большой акации
С кувшином вниз к воде спустился
И должен был стоять и ждать здесь ту,
что предо мной явилась.
Она пришла из трещины в земном валу во мраке,
Протягивая вялость, желто-коричневую, мягким
брюхом вниз чрез край лохани
И горло поместив на каменное дно,
И там, где капала вода из крана,
Она, подставив рот открытый,
Пила сквозь дёсны своим расслабленным
и длинным телом,
Медленно и тихо.
Поскольку приползла к воде передо мной,
Я ждал её, за ней пришедший.
Она приподняла головку, как делают коровы,
Туманно глядя на меня, как пьющая корова,
И задрожал её язык, раздвоенный из губ,
задумавшись на миг,
Застыла, выпила ещё,
Землисто-бурая, землисто-золотая, явилась
из горящих недр
В день сицилийского июля, курилась Этна.
Тут голос моего познанья сказал
Убить её,
Так как в Сицилии невинны змеи чёрные,
а золотые ядовиты.
И голос внутренний твердил, что если ты мужчина,
То должен палку взять и счёты
с ней свести.
Но каюсь я, что мне понравилась она,
Я был так рад её приходу в тишине, как гостье,
чтоб воды напиться,
Уйдя потом спокойно, мирно внутрь земли,
В пылающее чрево удалиться?
Что это, трусость, раз не смел убить её?
Иль блажь общаться с ней толкала?
Смирением была ли эта честь?
Я чувствовал себя, как удостоенный награды.
И вдруг опять всё те же голоса:
Убей её, ведь ты же не боишься!
На самом деле, был испуган я,
И всё же уважал себя всё больше,
Ибо она радушия искала у меня,
Придя ко мне сквозь потайные двери.
Она напилась вволю,
Сонно голову подняв, как пьяная,
И задрожала языком, как ночь раздвоенная в воздух,
такая тёмная,
И кажется лизала губы,
И будто бог, невидяще, оглядываясь в воздух
И медленно вращая головой,
И очень медленно, как если б трижды сон,
Тянув свою длину изгибом круглым,
Опять карабкалась в расщелину стены.
Как поместила голову в ту жуткую дыру
И медленно и по-змеиному втянула плечи,
двигаясь вперёд,
То ужас и протест против её ухода
в эту чёрную дыру,
Целенаправленного в темноту, куда
неспешно погружала тело,
Накрыл меня тотчас, когда спиною завертела.
Я огляделся, опустил кувшин,
И подхватив корявое бревно,
В расщелину им запустил.
Я думал, не попал в неё,
Внезапно её хвост в конвульсиях и
возмущённой спешке,
Подобно молнии, извился
В чёрную дыру и в трещину раскрытых
губ стены,
С которой в яркий тихий день смотрел
я с восхищеньем.
И тут же пожалел об этом.
Я думал, как ничтожно, грубо поступал!
Я презирал себя и голоса познанья.
Я вспомнил альбатроса
И желал, чтоб бедная змея пришла обратно.
Опять она казалась королевой,
Некоронованной, в изгнанье, в подземном царствии земли,
Должно быть, где сейчас корону примеряла.
И так, я упустил свой шанс с одной
из повелительниц сей жизни,
Мне есть теперь что искупать,
Своё пустое безразличье.