Пропавшая грамота

 «Пропавшая грамота»(1).

Дарья Митрофановна была одним из самых близких людей для нашей семьи. Все её называли Данечкой. Мы с Братом, отцом Валентином Тимаковым, и не помнили времени, когда бы её  забота и ласка не окружала нас. Сама она была бездетной, как многие женщины, молодость которых совпала с войной. Нам она заменила бабушку.. Но особенно любила она
Валентина, в котором не чаяла души.
В конце 1998 г. она передала мне один очень важный документ, касавшийся моего брата, который я должен был проконсультировать у профессионалов. Я со свойственной мне безалаберностью делать дело не спешил и положил бумагу в портфель, где она и находилась до ближайшей оказии.
Седьмого января 1999 г. после Рождественской вечерни и нескольких бесед с прихожанами я ближе к полуночи возвращался домой. Меня встретили трое, каждый из которых в одиночку вполне мог справиться со мной, и крепко дали по голове, так что я пролежал без сознания, как потом выяснил, минут сорок (мне же показалось — мгновение). Когда очнулся, то не увидел ни бродяг, ни «кейса». Голова страшно гудела и кружилась. Я, шатаясь, добрёл до подъезда, с большим трудом вспомнил шифр кодового замка (50?!) и пришёл домой, одновременно перепугав и обрадовав домашних, — было уже за полночь, и все сильно волновались, а выглядел я, судя по всему, редким «красавцем».
Наутро, пытаясь привести в порядок свои мысли, я вспомнил о пропаже. Но тут зазвонил телефон, — нашёлся в каком-то сугробе мой «дипломат», и добрые люди сумели меня разыскать по телефонной книжке. Конечно, ни денег, ни каких-то мало-мальски полезных вещей там не осталось, но и паспорт, и бумаги сохранились, за что я был очень благодарен моим грабителям. Голова ещё гудела, я решил, что всё — на месте, и не заметил в тот момент пропажи того самого документа; мне и на ум прийти не могло, чтобы то, что касалось исключительно моего брата, могло понадобиться ещё кому-либо.
Данечка была женщиной пожилой, 1914 года рождения, и с довольно серьёзными проблемами со здоровьем. Они-то её и подкосили. На Сретенье (15 февраля) она умерла.
Где-то через месяц о. Валентину понадобилась та бумага, и он, позвонив мне, попросил её привезти. Я полез в свой злополучный саквояж и, обнаружив, наконец, пропажу, страшно расстроился — восстановить её без участия покойной Дарьюшки было крайне сложно. Я попробовал, было, тыркнуться то в одну, то в другую инстанцию, но результаты были мало утешительны, — я очень сильно подвёл своего брата.
Первого апреля с утра я оказался дома, что бывает не так часто. Меня позвали к телефону, задали несколько вопросов, выясняя, имею ли я какое-либо отношение к Дарье Митрофановне, и сообщили, что нашлась та самая бумага, так необходимая моему брату и покойной Данечке. Я в ней нигде не упоминался и моих координат там не содержалось. Какая-то милая женщина за три дня до этого обнаружила листочек, торчавший из-под подтаявшего снега, совсем неподалёку от того места, где я пролежал без памяти, провела самостоятельные поиски и совершенно непостижимым образом вышла на меня. Утвердило её в правильности выбора то, что я проживал в этом районе, и совпадал телефон.
Первое апреля (девятнадцатое марта по старому стилю) — день памяти мученицы Дарии. Наша Дарьюшка отличалась необычайной хлопотливостью и усердием. Один из её «подвигов» даже запечатлён Владимиром Солоухиным в его рассказе «Чаша». Не довести начатое дело до конца было выше её сил. И здесь, чувствуется, пока не доделала — не успокоилась, прислав в день своих именин письмо с того света.

09.02.2002
___________________________
(1).  Название повести Н. В. Гоголя из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки».