Ракушка

Ты, как само воспоминанье
приливно-пенистой толпы,
чьё беспокойное сознанье
так жаждут вечности серпы.

Вот волны, спину надрывая,
то возносясь, то рухнув вниз,
и торжествуя, и страдая,
дабы исполнился каприз,

себя, увы, не слыша, моря –
чей глас есть голос бытия,
штормя о чем-то, тараторя,
лишь заглушают своё «я».

Но перед тем, как устремиться
в свой окончательный прилив,
они к тебе спешат – забыться,
своим шептанием омыв.

Они нашептывают в ухо...
К чему? Разжалобить, свести
на нет боязнь, что «там» так сухо,
как тут в пустынной местности..?

Песок исхожен до предела,
не счесть покинутых имён,
лишенных будущего, тела,
светилом, пышущим огнем.

Волна ж вымаливает коду
и у лучей, и у песка,
теряя скопленную воду,
осознавая: смерть близка.

В твоё раскатистое ухо
всю суть торопится вложить,
покамест пенистое брюхо
не прекратит работу «жить».

Но остаётся отголосок,
что в глубине твоей исчез,
и на песке скупой набросок
без продолженья только, без.