Последнее лето детства

Жила-была в мире девочка. Так, ничего особенного:
Волосы голубые, глаза больше, чем небеса.
Зашёл как-то мальчик в гости к ней. Деревянный, чисто уродина.
Из плюсов — доброе сердце, искренняя душа.

Увидел такое чудо и понял, что жизни нету
Без этих волос чернильных, бездонных, как небо, глаз.
А в небе светило солнце, трава зеленела. Лето!
Последнее лето детства, любовь-то уже пришла.

Она ему так и этак: "Сердце моё, мол, занято.
Кем — пока не решила, но претендентов тьма".
А он ей: "В любви, Мальвина, я гений. Спроси хоть ангела.
Ну, или Папу Карло, который меня создал".

Против таких аргументов и Артемон бессилен.
Что до Пьеро, то лужами мало кого удивишь.
Вздохнула Мальвина: "Ладно, стану твоей, Буратино.
Но только когда ты грамотой докажешь силу любви".

Любовь — это вам не хаханьки. Пришлось возвращаться к азбуке
И каждую букву вредную глотать словно рыбий жир.
Ровесники на каникулах, для них наступили праздники,
А наш Буратино праздника, похоже, не заслужил.

Недели слагались в месяцы. Все руки уже чернильные,
И синим румянцем светятся лоб, щёки и даже нос.
А буквы никак не кончатся, их как обезьян в Бразилии, —
Кривляются, корчат рожицы и режутся в домино.

Взмолился юнец измученный: "Мальвина, проси что хочешь,
Но только не эту грамоту! Уж лучше пойду в огонь!"
Мальвина вздохнула: "Ладно. Забудем про ровный почерк.
В каморке у Папы Карло камин есть. Сигай в него!"

А дальше случилось чудо. Огонь был ненастоящий,
И в нём если что сгорело, то только дурные сны.
Мальвина теперь невеста, жених — деревянный мальчик,
Чьё сердце смелее многих, что грамотой лишь сильны.