К вишне новогоднее, 2022-2023

(29.12) Пробубнил (вчера на ночь) последний фрагмент своей «солянки-мешанки» Наташке. Сама она вряд ли станет считывать это с периодически вкидываемого к ней на почту. Няма часу, ды i… Нецiкава! Таму, што празпалосiца. I наогул.
Цягнуць жа усё гэта можна да бясконцасьцi.
А i абрываць «прабрытанскую мешанку» на такiх iстотах, як расейскiя «патрыёты» (тыпу Пяўцова цi Долiнай), не гаворачы ўжо пра Мiколу Чаргавiка – неяк няёмка.
Потому – самый раз вернуться к пииту Монтгомери. Под его «Вишню».

(30.12) Строфа…Вся «Вишня» намотана ею.

«О, честь Рассудку и хвала! –
Воскликнул Пыл: – Крута скала,
Но ловок скалолаз!»
А Ум ответствовал: «Когда
Не ждёшь беды – придёт беда.
Не нужно громких фраз!»
И Опыт молвил Пылу: «Эх!
Куда спешишь, рысак?
Торопишься снискать успех –
Попасть легко впросак.
Помешкай! И решкой
Монета, и орлом
Ложится… Стремиться
Не стоит напролом.
(102-я строфа, перевод С. Александрова)

И, допустим, у Бернса

В мундире драном и с сумой
Был тут служивый отставной,
У печки грелся жаркой,
И, от сивухи окосев,
К солдату на колени сев,
Забавилась сударка.
И целовал горюн в уста
Свою хмельную любу,
И, как за милостынькой, та
К нему тянула губы.
И чокались, и чмокались
По десять раз подряд,
И вольную, раздольную
Песнь затянул солдат.
(Роберт Бернс. Развесёлые нищеброды. Перевод С. Петрова)

Структура в целом понятна: aabccb dede (f/f)g(f/f)g.
Ямб (почти…): a, c, d – четырёхстопный, b, e, f, g – трёхстопный, f – с внутренней рифмой (в два слова-такта). Хотя… f – двухударна (да и не ямб). В первом – в e мужская рифма. во втором – женская.
Как-то так. Можно сопоставить и с оригиналом.
Мабуть, в ритм какого-нибудь шотландского «скока-гопака».
Сама Поэма – что-то вроде философской притчи. Тяжба-диалог между рациональной и иррациональной сторонами человеческого существа (души) в поисках поводыря-вожака. Кому?! – Поэту. Поражённому-прокажённому Эротом (случайным вдохновением?!). Перегоревшему.
«Отряд лихих вояк». Рассудок, опыт, навык, угроза, страх... Пыл (страсть), воля, надежда… Ум – вроде арбитра (почти).
Вернее – так

– Угроза, Страх, Унынье, Пыл,
Надежда, Воля – всякий был
Заботлив невпопад:
Иной манил, иной шугал,
Иной хвалил, иной ругал –
Ничто не шло на лад!
(73)

Две, противные друг другу, Триады. Впрочем, Опыт и Навык (как «субъект» и «инструмент»?) играют на той же стороне, что и УСУ. А как-то – и Рассудок. Пусть он и слегка приподнят (над схваткой) и отстранён.
Ну, да. В самих Триадах – скорее, сугубые «иррационал-экзистенциалы».
Опыт…

О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И Опыт, [сын] ошибок трудных,
И Гений, [парадоксов] друг,
[И Случай, бог изобретатель]
(1829)

Набросок-эскиз Александра Сергеевича…
Кстати, при чтении «Вишни» Монтгомери, в одном месте Пушкин мне аукнул сходу. Там – где сказывалось об упомянутой мною «прожжённости-прокажённости» Поэта Эросом.
А чем аукнуло?! – Да «Пророком» (не исключаю и иных перекликов).

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, –
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Чем и как оно (мне) перезванивает с Монтгомери, – при всей разности – вытягивать не стану. Но… Перезванивает! Даже показалось, что Пушкин капитана М. к тому, из 1826, глянул.

Как песня вод ласкала слух!
И вторил водам хор пичуг:
Под самый небосвод
Взмывало множество певцов –
Которыми, в конце концов,
Разбужен был Эрот.
Он с высоты семи небес
Порхнул в предел земной:
Божок, лукавый, словно бес,
Предстал передо мной!
Сколь томно и скромно
В глаза мои смотрел
Нещадный, злорадный
Метатель острых стрел!
(8)

И, через строфу – ещё три с «вершком»

Божок был очень млад и мал,
И я горой пред ним стоял –
Я, хрупкий человек, –
И вопросил его, шутя:
«О, кто же ты? Скажи, дитя!»
«Эрот!» – в ответ он рек.
«Тебе я мог бы стать слугой –
Тебя снедает страсть.
Вот мой колчан, и лук тугой,
И остальная снасть.
Бери же, верши же
Любовные дела!
Спеши же, проси же!»
Я молвил: «Дай крыла!»

«А чем заплатишь мне, дружок,
За крылья? – вопросил божок
И бойко подмигнул:
– К себе предмет сердечных мук
Склонить желаешь? Нужен лук,
И стрелы – вот он, тул!»
Я молвил: «Твой доспех, малыш,
Не купишь. Был бы рад…»
Он рек: «Бери задаром – лишь
Отдай потом назад».
Крылатым, пернатым
Меня содеял он:
Прослывший – и бывший
Коварным испокон!

Я взмыл с восторгом в синеву,
Кладя стрелу на тетиву –
Пришла моя пора!
И, новоявленный Икар,
Стремился выспрь, и храбр, и яр –
Опасная игра.
Двойной был у стрелы закал –
Но, возалкав метнуть
Ее в чужую грудь, попал
Я в собственную грудь!
Поверьте, от смерти
Я вряд ли был далек –
Витавший, порхавший,
Бездумный мотылек!

Как мотылёк, что на свечу
Стремится, мыслил я: «Хочу
Сыскать над страстью власть!..»
Но я – не ровня мотыльку:
Ни за понюшку табаку
Негоже мне пропасть!
Квадригу Фаэтон просил
На время у отца –
А я, не рассчитавши сил,
Пленять решил сердца?
Раз десять бы взвесить,
Насколь хитра стрелять
Из лука наука –
Бежал бы сразу вспять!

Я поздно понял, что сверчок
Обязан помнить свой шесток –
Что будет велика
Беда, коль в слишком поздний час
Наставит горький Опыт нас –
Учитель дурака!

А там (у М-ри) – 114 строф. Слегка затянуто, но… И перевод С. А. хорош. С простенькими, подмигивающими друг другу, рифмами, в которых знаменитая строфа звенит, как натянутая струна.
А что – собственно Вишня?! О чём она (да ещё и приперченная Тёрном)?
 (31.12)
Это – в шуть!
А раптам камусьцi даспадобы будзе!?

[ХМЕЛЬНАЯ ВИШНЯ. НА ШОТЛАНДСКОМ ВИСКИ
Когда хотите попробовать что-то определенно новое в мире крепких напитков.
Этот дерзкий, яркий и неординарный напиток идеально подойдет для сильной половины человечества. Выразительный вкус напитку придаёт контрастное сочетание мягких и теплых вишневых ноток, прекрасно ложащихся на терпкие древесные тона шотландского виски, выдержанного в дубовых бочках. Напиток не сладкий.
Состав: Вода питьевая умягченная, спирт «Белальфа», виски шотландский купажированный, основа натуральная «Вишня», сахар, спиртованный настой коры дуба.
Крепость: 40
Срок годности: 24 месяца при соблюдении условий хранения].

Што сiмвалiзуе вiшня ў Шатландыi, не ведаю. Пакуль не адшукаў.
Мабуць, нешта i да сакуры…

[В Японии вишнёвый цвет символизирует облака (благодаря тому, что множество цветов сакуры часто распускаются разом) и метафорически обозначает эфемерность жизни. Это второе символическое значение часто ассоциируется с влиянием буддизма, являясь воплощением идеи о моно но аварэ. Связь сакуры с моно-но аварэ известна с XVIII века, когда она возникла у Мотоори Норинага. Мимолётность, чрезвычайная красота и скорая смерть цветов часто сравнивается с человеческой смертностью. Благодаря этому цветок сакуры глубоко символичен в японской культуре, его образ часто используется в японском искусстве, аниме, кинематографе и других областях].

А эта (картинка) – якобы из Шотландии. Из-под Эдинбурга.
Шотландская Вишня…
Пока – без Монтгомери.
Бернс!
У кудесника Роберта с вишней – багато! Больше – в девичьи губы.

Ох, братцы, смерть моя близка!
В ненастный день, в недобрый час
Нарвался я на два клинка –
На эту пару синих глаз!
Не золото её кудрей,
Не вишни губ, не плеч атлас
Виновны в гибели моей,
Лишь эта пара синих глаз.
Метнуть словцо, взглянуть в лицо
Да повертеться напоказ –
Ей не впервой, а мне хоть вой
Теперь без этих синих глаз.
Быть может, сжалиться она,
А нет – настал мой смертный час,
И в том виновна лишь одна,
Все та же пара синих глаз!
(перевод М.Бородицкой)

Такi тутачцы – больш пра вочы. Сiнючыя!
Мне – нравится. И перевод Марины Яковлевны, и… Мабыть, сам «отогнул» бы и чуть иначе. Ежели – по тексту Р.Б.

It Was Not Her Lovely Blue Eyes

It was not her lovely blue eyes was my ruin:
Fair though she be, that was never my undoing.
It was the dear smile when nobody did pay attention to us.
It was the bewitching, sweet, stolen glance of kindness!
Sore do I fear that to hope is denied me,
Sore do I fear that despair must stay with me;
But though cruel Fortune should fate us to sever,
Queen shall she be in my bosom for ever.
Chloris, I am thine with a passion sincerest,
And you have plighted me love of the dearest,
And you are the angel that never can alter –
Sooner the sun in his motion would falter!

Сам бы я оставил (тем более – ежели к губам!) – к my ruin – глагольное «губить». К последующей «гибели». А ruin – мне! – в украинскую Руину (в ту «гражданскую» и не только).
Как-то, в оригинале, я не вижу собственно «вишни». Cherry… А жаль! Спишу на Марину.
Можно было бы проверить другое (опять-таки – в губки!). С Малышкой Мэри.

– Ты не видел малышку? Ты не видел глупышку?
Мою милую ты не встречал на лугу?
Ты её не приметил, где боярышник в цвете,
У ручья, на зелёном его берегу?
Её волосы – лён, её кожа – сметана,
И темна синева её ласковых глаз,
Губы – сладкие вишни у любимой малышки.
В час вечерний ушла – до сих пор не нашлась!
– Я не видел малышку, я не видел глупышку,
Твою милую я не встречал на лугу.
Но я встретил другую, свою дорогую,
У ручья, на зелёном его берегу…

И т.д.
Показалось, что перевод Маршака. Ан, нет: Г. Плисецкий.
А как в оригинале?!
Пока поднял лишь одну строфу (первую). Из какого-то старинного пожелтевшего сборника.

Saw ye my wee thing? saw ye mine ain thing?
Saw ye me true love down by yon lea?
Cross’d she the meadow yestreen at the gloamin’?
Sought she the Burnie whare flowers the haw-tree?

Из этого. Примерно – в «букву». Понятно, что thing можно загибать по- разному.
Как принято у англичан?! У нас – если оттуда?
С «глупышкой» можно. Но не лучше ли хоть раз (из двух) – чуть буквальнее?!
Що це таке whare?!

Ты видел мою малютку? ты видел мою вещичку (штучку, безделку)?
Видел ли ты мою настоящую любовь в той стороне?
Бродила (блуждала) ли она по лугу в сумерках?
Искал(а) ли (её) Бёрни в цветах боярышника?

Тьфу! Надо бы здабыць весь оригинал и ещё пару «перекладов»…
Откуда у Г.П. берётся в четвёртой строке «у ручья, на зелёном его берегу»?!
Со следующей строфы?!
Так, Диалект… У Роберта.
Чует моё сердце, что в оригинале (уже в этой строфе) наличествует нешта скабрёзное. А то и вовсе «матерное».
У Г.П. «ручей на зелёном берегу» повторяется… Есть ли что-то похожее у самого Бёрнса?
В оригинале наличествует Burnie… К чему-кому?! То ли обыгрыш Бёрнсом своего прозвища, то ли как-то… К этому самому ручью (burn)?! Пусть burn – и не в первом ряду (к stream, creek, brook…). Да и Burnie – с большой литеры…
Ниии… С наскока не возьмёшь. Эту «штучку».
Пришутил…
Тут ещё В. В. Бабич в кои-то веки по связи (через Наташкин мобильник) ко мне прорвался. У него, оказывается, уже полгода, как околел ноут. А там… Такая база всякой «чухни»! Тьмы библиотек.
Поболтали. Вася горазд был и до ночи. У него всегда есть о чём.
Стоило мне завострить это с Бёрнсом, и коллегу понесло. А у него, при всех бедах, не только пять вагонов эрудиции, так ещё и память капитальная. Не в пример (а то – наоборот: в пример) мне, убогому.
С полчаса пошаманили, но я-таки соскользнул с его «гораздости». Пусть чинит своего калеку!
А у меня – обещанное (через Наташку же). Музе!
Мабуть, не понравится, но – рискну.

Нае… «Мэри» (та, что в переводе Плисецкого), кажись, не Бёрнса. А…Macneil (Гектор Макнейл, 1746-1818).
Отыскал весь текст. Антиквар! Издание за 1823 год. Эдинбург.
А за Германа Борисовича (П), по любому, «наводчикам» – спасибо!
Я его, в принципе, знал. Но проскакивал налегке. А он – заслуживает!
Опять-таки, смущает одно. Помимо своих, он известен переводами Хайяма… А тут – шотландское. Придётся и этот факт перепроверять.

«Вишня капитана Монтгомери»

(1.01.2023) Короче, лопухнулся я с «вишней» у Бёрнса изрядно. Од(Т)ёрнулся. Оказалось, что у самого Роберта с ней вовсе не «багато». А то и («вишнёвые губки», мабуть, вольность исключительно Бородицкой)…
И перед Гектором (Макнейлом) поспешу извиниться. Не столько за то, что приписал его верш другому, сколько за подозрение в… Это Бёрнс легко пользовал в своём «изящные» словечки (потому я с той «штучкой-вещичкой» и допускал – вплоть до «штуковины-хреновины» в сочетании с mine ain), а за Макнейла не знаю.
«Подозрение в…» – о «словоблудии». Не в смысле вранья (без него мы – человеки – никак!), а в смысле присутствия обсценной лексики. Причём – в смысле именно присутствия (факта), а не его допустимости.
Между прочим, упомянутый мною в «Ксюше. В Новый» бурдон – как-то сюда. Да и весь стишок (мой) – та ещё штучка! Недаром, сразу за ним следовало: «Блин! Нае…».

Бёрнс слагает поэзы простым девчонкам.
А святоши его за стихи шпыняют.
Эти штучки-милашки не ходят в чёрном.
И заводят романы легко с парнями.
Вот и я понарошку тот килт примерю.
Раскачаю в бурдон язычки волынки.
Мне подарит любовь, нараспашку, Мэри.
Да такую, что ввек не сыскать на рынке.

Стишок, кстати, нормальный. Мне – даспадобы. Ксюша пока не заценила, а у нас, за столом, он возмущения не вызвал. Димон даже «бродское» в нём различил, отметив, в частности, нерядовую рифму.
А бурдон… Положимся на «Вику» (с некоторыми пропусками).

[Бурдон (фр. bourdon, итал. bordone, лат. bordunus, burdo; этимология неясна) – многозначный музыкальный термин. Основное значение – непрерывно тянущийся (выдержанный) тон или музыкальный интервал (как правило, квинта или конкорд квинтоктавы), на фоне которого разворачивается мелодия. Термин «бурдон» используют для описания народной и традиционной музыки (разных региональных традиций), а также для описания некоторых феноменов музыки доклассического периода (см., например, фобурдон). В академической музыке классико-романтического периода в значении, близком бурдону, употребляется термин «органный пункт».
На некоторых струнных (например, на русском гудке и (иногда) гуслях, индийских ситаре и танпуре, европейской колёсной лире) и духовых (например, на волынке и её многочисленных локальных разновидностях) музыкальных инструментах бурдоном называется непрерывно тянущийся звук (на струнных чаще квинта или квинтоктава).
Древнегреческая иконография музыкальных инструментов (авлеты с двойными авлосами) позволяет предполагать, что бурдон существует с глубокой древности. Средневековый теоретик музыки Иероним Моравский (ок. 1275 г.) словом bordunus называл свободные (не укорачиваемые при игре) струны виелы. В XVI веке словом «бурдон» пользовались для обозначения самой нижней или второй снизу струны лютни, а также виолы да гамба. С XVII века бурдоном стали называть низкий органный регистр. Во Франции бурдоном называют самый низкий по тесситуре колокол. Музыкальные инструменты с бурдоном поныне распространены в музыкальном фольклоре многих народов Европы и Азии (например, индийская танпура).
Бурдоном называется склад многоголосия (иначе «бурдонный склад»), который характеризуется выдержанным (как правило, басовым) органным пунктом, на фоне которого развёртывается мелодическая линия. Именно в таком смысле употребляется слово «бурдон» уже в начале XIV века в «Божественной комедии» Данте – на входе в земной рай поэта встречает пение птиц (cantando) на непрерывном тянущемся (che tenevan) фоне-шорохе (bordone) лесной листвы (Чистилище, XXVIII, 16–18):

Ma con piena letizia l’ore prime
Cantando, riceveamo intra le foglie,
Che tenevan bordone alle sue rime…

Они [птицы], ликуя посреди дерев,
Встречали песнью веянье востока
В листве, гудевшей их стихам припев…
(Перевод М. Лозинского)

Бурдонный склад нельзя отнести к монодии (ибо в фактуре присутствует больше одного голоса), но также нельзя отнести к полифонии (поскольку функция бурдона в многоголосной фактуре не может быть приравнена к мелодической), потому музыковеды обычно говорят, что бурдонный склад занимает промежуточное между монодией и полифонией положение.
Композиторы изредка используют бурдон для придания пасторального / архаического / фольклорного колорита. Примеры: Бетховен – симфония № 6 (части III и V); Берлиоз – симфония «Гарольд в Италии», часть III; Барток – «Микрокосмос», кн. 5 «Волынка».
В поп-музыке и рок-музыке конца XX–XXI века вместо академического термина «бурдон» используется транслитерация англ. drone – «дроун», отсюда дроун-эмбиент, дроун-метал и др. производные термины].

Как-то так. И – NB! – к «Вишне» А.М. оно тоже клеится.
Но где здесь – об «обсценном»?! О непристойности, распутности, безнравственности. О – сквернословии.
А – «природность»?! А «народность»?! Без «классического» приглаживания.
Этимология… Через латынь не вытягивается.
А – с «другого боку»?!
Прежде всего – «татарская» бурда.

[Происходит от татарского бурда «мутное питье, смесь разных жидкостей», согласно Миклошичу. Не смешивать с народн. Бурда «красное вино», «бордо», уменьш. бурдашка у Гоголя, которое происходит из бордо – то же, от Bordeaux, из лат. Burdigala, далее из неустановленной формы; предположительно кельтской. Отсюда бурдовый «бордовый, цвета бордо»].

А и тут-таки «кельты» предположились.
У меня ить давно версия вызревает. О трёх «братских-славянских». Русьня, кацапы (простите! – великороссы, московиты…) – смесь славянского с фино-угорским. Про «орду» (монголо-татарское) промолчим. Хохлы (да – украинцы!) – славянское, замешанное на сарматском (а там – кельтами пахнет). Мы, бульбаши-мужики (шляхта!), то бишь – литва-беларусы… Мы – славяно-балты. А балты – в германь-скандинавь.
Итак: славяне (восточные) + угры, славяне + кельты, славяне + германцы.
Как-то так. Если – об этническом субстрате.
Бурда…
Короче – мешанка (вплоть до помойки), пойло. Мы – не об «этническом субстрате», а именно о бурде. К бурдону.
А в речи – чухня. Притом, что «речь» – как-то тоже речка-текучка.
Зализнём (через академика Зализняка)

1. разг. мутная жидкость ; Когда я спросил воды, мне вылили из бамбука … такую грязную бурду, что я отказался даже пробовать её. Н. Н. Миклухо-Маклай, «Путешествия», 1947 г.
2. разг. плохо приготовленное, невкусное питьё (чай, кофе и т. п.) или чрезмерно жидкий, невкусный суп, похлёбка и т. д. ; – Не знаю, какой нужно иметь свинский вкус, чтобы есть эту бурду. А. П. Чехов, «Отец семейства», 1885 г. ; – Папочка …, бери же стакан, чай давно остыл …. – Сколько раз говорил – крепче, не могу же я бурду пить. А. С. Серафимович, «Клубок», Рассказы, изд. 2, М., 1918 г. ; Проснулся в 8, выпил ту бурду, которая называется теперь кофеем, и опять заснул часа на полтора. И. А. Бунин, «Дневники», 1940–1953гг. [НКРЯ]
3. разг. низкосортный или суррогатный алкоголь ; Свою сожительницу он послал на рынок за какими-то покупками, а сам всё пил стакан за стаканом невообразимую бурду, которую ярославец подавал за настоящую вишнёвую наливку. Д. Н. Мамин-Сибиряк, «Бойцы», 1883 г. [НКРЯ]
4. перен. путаница, вздор, чепуха ; – Уверяю, заботы немного, только говори бурду какую хочешь, только подле сядь и говори. Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание», 1866 г. [НКРЯ]
Синонимы
1. питьё, пойло, помои
2. напиток, похлёбка, баланда, брандахлыст
3. разг.: бормотуха, бурдамага, бурдамажина, гамыра, шмурдяк, шмурдячина, чмурдяк, Солнцедар, менингитник, плодо-выгодное, плодово-выгодное, пучеглазка, роготряска; разг., собир.: бормота;; прост.: бормотушка; частичн.: краска, чернила, винище, крепыш; жарг.: шмура жарг., мол., шутл.: агдам сухейн
4. путаница, вздор, чепуха

Крепко! Выделить (в интерес) можно и куда больше.
Бурда… Бурдон. Бурдюк (к волынке и – не только). Речь-песня-музыка. Питие (мы будем петь, мы будем пить – лет по пятьсот, за каждую победу…).
Ай! Раз выскочило. От Саши. Не Габышева, но – Баля. Булыжником – в путинизм (и не только):

Мы будем петь, мы будем пить
И падать в старые траншеи,
Легко бранить, с трудом любить,
Чертить мишени на висках.
А завтра скажут: «Под ружьё» –
И мы свои подставим шеи.
И будут женщины носить
Нас, перебитых, на руках.
Мы будем петь, мы будем пить
Лет по пятьсот за каждую победу
И будет родина носить
Пуховый будничный платок.
А сколько платят на войне –
Скажите мне, и я поеду,
Чтоб увидать, как рядом с телом
Хоронят толстый кошелёк.

Бурда… Кровь-грязь. Как-то – и в них. Красное, мутное.
Когда я кинул «бёрнсо-ксюшино» Рае, та сразу метко откликнулась:

Забалладил-)
Здорово получилось, Володя

Насколько здорово у меня, не мне судить. А Раино «забалладил» – к месту!
Баллада… Баллада-рулада. Оно – и к «бурдону». А «здорово» – через «обалденно» – кивок балладе от балды. Болты – к балтам и кельтам. К кельтам – через килт (гэльскую «юбчонку-обмотку»).  Ну, а если кому в «килте» (и в «болте-болтанке») чуется нешта обсценное, што зробiш! В блуд-сквернословь.

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам…

Это (Анны Андревны) – очень даже! К нашему. Включая, собственно, «Вишню».
Забалладил-залудил. «Дай мне молот, я любого в своего перекую».
Бёрнс… Вообще-то, если с английского, то burn – ожог (гореть). И лишь «в-пятых» – ручей.
Это я – так. К слову. При случае…
«Нищеброды» Роберта – кстати, строфой Монтгомери. А к ним – и «бродское» вяжется. Не столько в хлеб (bread, Brot), сколько в бред-бруд (блр. – грязь). В блуд-брод. В бродяжь-неприкаянность (через Адама, а потом – Каина). В брожение (вина – хоть виноградного, хоть вишнёвого).
Из грязи – да в князи. А – и наоборот. А и не всяка грязь – в паскудство. Есть ить и целительная. А хоть – и про речь-питие.

Зато с «шотландской вишней» (в её розысках) я набрёл не только на вискач, но и на Льва Вишню. А ведь и он у меня где-то когда-то мелькал!
Этот Лев, увлекаясь шотландской историей, выставил (по весне 2021-го) в инете свой опус (о десяти частях, с картинками) «Шотландские войны за независимость». Нормальный такой опус.
Со Львами мне последнее время везёт. На Стихире – уже двое: Винил и Брейман.
Кстати. Сразу не придал значения. Винил-то (классный поэт!) в Бродского – о-го-го, как заряжает! А в кого-что «заряжал» сам И.А. (мы – и к шотландцам-ирландцам), где-то уже не раз казано.
От Винила. Последнее. Новогоднее. На Стихире. С выразительным названием («сотня внутренних монголий»).

Оглянусь – ничего, только парк, только снег на скамейке,
из былого – лишь гипс в небеса, то ли горн, то ль весло,
я сюда возвращаюсь, такие бывают ремейки,
а потом удивляюсь – ну как же меня занесло
в это время, в декабрь, не сегодняшним, а пятилетним.
как подумаю – вроде бы, сходится всё, да не то,
что запомнилось мне вопреки пересудам и сплетням –
только снег, только голос охрипший, фигурка в пальто
не застёгнутом, тонком – его бы не спутал с другими.
я сюда прихожу, и не важно, что не по пути,
чтобы голос услышать, моё выкликающий имя –
это мама всё ищет меня и не может найти.

***

мой разрушенный дом, тополь мой, обгоревший и голый,
скрип качелей в ночи, мой бессонный декабрьский палач,
я гуляю во внутренней сотне погибших Монголий,
сам себе говоря – хоть одну из немногих оплачь.
но не выжать слезы, и дыханием руки согреты,
и стою, и смотрю, бесполезно в руках теребя,
под гортанный монгольский напев, тонкий фильтр сигареты...
а Монголии шепчут – куда мы уйдём из тебя?..

Если это – не в «От окраины к центру» (а то – наоборот: к «сегодняшнему»), бросьте в меня камень!
Но зараз нас больше завлекает «вишня». Cherry.

Поскольку зварухнуўся-пацёк Новый 2023-й, а мне так и не пришлось завершить это «бясконцае», отвлекусь на стихосклад. У водгук… Допустим – Маше (Ла Маге)
(3776)

Очень ли больно
Часто ли страшно
в тайне стригольной
с кровью без брашна

раптам зьнянацку
ў сэрца апёкам
жахне па-брацку
нехта з аблёкаў
зь плямай харызмай
ў воўне авечай
б’е ненаўмысна
дзетак нявечыць
позiрк шалёны
словы з пагардай
думкi праклёны
клоны Асгарда

звон заокольный
мат трёхэтажный
Очень ли больно
Часто ли страшно

На её «Ирий» (рай-вырай), с сойками-коршунами. А с таким «ритмометром» мы, с ней, уже перекачивались

Тайна зачатья
Заячья волчья

Общее в частном
Частное в общем

Больше наощупь
Больше заочно

Солнце и полночь
Сойка и коршун

Что есть свобода
Что есть неволя

Новая обувь
Новая доля

Очень ли больно
Часто ли страшно

--------------------------------------

А к чему Вишня там – у Монтгомери?!
ЛГ, вдохновившийся красотами асяродзя, розных тварей и стихий, подвигся к тому, чтобы их воспеть

И вскоре мне взбрело на ум
Следить, под громкий гам и шум,
Как в свой дуплистый ствол,
Что в алхимический сосуд,
За взятком взяток мёд несут
Армады резвых пчел.
А кто не добывает мёд
Про чёрный день иль час –
Из воска прочный ладит сот,
Дабы сберечь запас.
За дело умело
Мохнатый взялся рой:
Ни холод, ни голод
Им не грозят зимой.

Воспеть, как должно, этот лес –
Красу цветов, кустов, древес,
И солнца вешний жар –
Я и желал бы, да не смог
Тут выспренний потребен слог
И многомощный дар.
Неспешно я шагал вперёд –
Пока не увидал
Блестящий ток бурлящих вод,
Свергавшийся со скал.
С откосов, с утесов,
Не ведая преград, –
Струился, катился,
Стремился водопад.

Играла горная река –
И мнилось, Фебова рук
Там исторгала звон
Из горней лиры… Я не лгун:
Отменно был у струй – иль струн? –
Велик диапазон!
И нежный альт, и грозный бас,
И дискант… Щедр и горд,
Светлейший Феб за разом раз
Чистейший брал аккорд:
Легато, стаккато –
Чудесный, дивный лад!
И лился, и длился
Волшебный звукоряд.

Как песня вод ласкала слух!
И вторил водам хор пичуг:
Под самый небосвод
Взмывало множество певцов –
Которыми, в конце концов,
Разбужен был Эрот…
(5-8)

И что-то пошло не так…

Божок был очень млад и мал,
И я горой пред ним стоял –
Я, хрупкий человек, –
И вопросил его, шутя:
«О, кто же ты? Скажи, дитя!»
«Эрот!» – в ответ он рек.
«Тебе я мог бы стать слугой –
Тебя снедает страсть.
Вот мой колчан, и лук тугой,
И остальная снасть.
Бери же, верши же
Любовные дела!
Спеши же, проси же!»
Я молвил: «Дай крыла!»

«А чем заплатишь мне, дружок,
За крылья? – вопросил божок
И бойко подмигнул:
– К себе предмет сердечных мук
Склонить желаешь? Нужен лук,
И стрелы – вот он, тул!»
Я молвил: «Твой доспех, малыш,
Не купишь. Был бы рад…»
Он рек: «Бери задаром – лишь
Отдай потом назад».
Крылатым, пернатым
Меня содеял он:
Прослывший – и бывший
Коварным испокон!

Я взмыл с восторгом в синеву,
Кладя стрелу на тетиву –
Пришла моя пора!
И, новоявленный Икар,
Стремился выспрь, и храбр, и яр –
Опасная игра.
Двойной был у стрелы закал –
Но, возалкав метнуть
Ее в чужую грудь, попал
Я в собственную грудь!
……….
(10-12)

Короче – сбил ловкий бес беднягу с толку. И вместо любования природой (Раем) и её прославления потянуло его «налево».
Ага! Знакомая сцена Первородного Греха. ЛГ – считай, Адам. Евы напрямую не видно. Но…
А сюда я налажу и третье из «внутренней монголии» Винила. Думаю, Лев не обидится (мы с ним, на сайте, только что – 2.01: 15.30 – перекинулись).

у веры на подпевках строй кликуш
осваивает модные напевы,
намаливая свой солидный куш
адамовыми сказками для Евы.
а сколько яблок! съесть не хватит сил,
но тут война, и можно подавиться
плодом, который только надкусил.
как мёрзнет полуголая вдовица
у рая, что извёлся до райка
мешочниками полиэтилена.
не в мощи превращается рука,
хотя при жизни думал, что нетленна.
ну, как тебе Адам такой расклад?
а Еве как? не видели покойных?
похоже, даже души не болят,
не стонут у священника в погонах,
который шлёт невинных на убой.
война за раем – слёзы, пот, кровища.
здесь правды нет – плакат над головой.
и снизу мелко – нет её и выше.

К «монголиям», из своего, мне больше такое вспоминается

«Сюр на сюр…»

В мире грёз – смешение сюжетов.
Поиски пропавшего Грааля.
Проклята Ортрудою Одетта.
Зигфрид распинает Парцифаля.
Вагнер не напишет Лоэнгрина.
Ницше станет Рихардом Чайковским.
Выбьются калики в пилигримы.
Арии заблеют по-чукотски.
Это я, конечно, заплетаю.
Муть поднял. О чём премного каюсь.
Дьявол завизировал детали.
Мой Стрелец не Млечный путь лакает.
Сам порой грешу хикикомори.
Не Баварским Людвигом – Мисимой.
Осенью тоскливо в Лукоморье.
Безнадёжно в сумрачные зимы.
Лебеди на стылые озёра
залетают разве по привычке.
В плевелах выклёвывают зёрна
тощие ощипанные птички.
Наш «романтик» строит не «скворешни».
Он дворцы хоккейные ваяет.
Ну, а я, болезный, делом грешным
ухожу в Монголию с боями.
(13.12.2017)

Или – чуть более ранняя «Меланхолия»

И нас не минет Меланхолия.
Сотрёт. Расплющит. Исковеркает.
Она растёт и приближается
в лиловой тоге роковой.
Оставлю Унгерну Монголию.
Расчёты – Ньютону с Коперником.
А сам, склонившись над скрижалями,
узрею строгий приговор.
Дана в аренду. Злом напичкана.
Не жизнь! –
Взаимопожирание.
И смерть, скорей, освобождение
от вурдалаков и камен.
Глядится Фрейд в Альфреда Хичкока.
Верёвка сплетена заранее.
И рядовое наваждение
рабам готовится взамен.
(12-13.08.2017)

И на всё на это – библейское – накладывается (у Монтгомери) тема Пиитского творчества. Проблема предмета, жанра, средств…
О «Пророке» АСП я уже упоминал. При желании, можно притянуть и ФИТ, с мыслящим тростником Паскаля

Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе, –
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.

И «Фауста» великого Гёте. Да мало ли…
И всё – в разные нюансы-выкрутасы.
В общем – Попал! Влип! – Аки кур во щи, али «мотылёк на огонёк», али «рыбёшка в сеть»

Я напрягал вотще глаза:
Была пустынна бирюза
Небес – исчез Эрот.
О, как пылал мой бедный мозг!
Подчас казалось, он, как воск,
Расплавится вот-вот.
И сонмы разноцветных звезд
В очах пошли плясать…
О нет, божок отнюдь не прост,
И не вернется вспять!
Он птицей, зарницей
Мелькнул невесть куда,
Сей кроха – пройдоха
И сеятель вреда!

Эрота поглотила синь.
И мыслил я, что мне аминь –
И скорый превесьма.
Коль духом пал, и телом плох,
За вздохом горький множишь вздох –
И мнишь: сойду с ума.
Лукавым кличут искони
Крылатого божка.
Попал впросак – себя вини,
Бездумная башка!
Крылатый – проклятый,
Коварный, – сорванец!
О Боже! Похоже,
Мой близится конец.

Но страсти я нежданно был
Исполнен – и почуял пыл,
Неведомый дотоль.
Вскипела разом в жилах кровь,
И выжгла сердце мне любовь,
Учетверивши боль!
Как рыба, раскрываю рот –
И крепнет жар огня,
Что жилы жжет, и сердце жрет.
И пепелит меня
Сим жаром! Недаром
Глядел Эрот хитро!
Нет, право – отрава
Палит мое нутро!

Я угасал. И стал одет
Иссохшей плотью мой скелет:
Я поминутно чах –
Тоской, отчаяньем объят, –
И длился огненный распад
В живых моих мощах.
А сердце, ускоряя стук,
Из ребер вон рвалось:
На волю выпрыгнув, от мук
Избавится, авось!
Рокочет, клокочет
Огонь в моей груди –
Сей пламень и камень
Обуглил бы, поди!

Нет, сердце ввергнуто в тюрьму –
В живую грудь, – и там ему
Стучать и умереть.
Но сердце билось, билось – как
Рыбёшка, что поймал рыбак
В расставленную сеть.
Рыбёшка силится порвать
Напрасно ячею:
Трепещет, плещется – и глядь, –
Лишь близит смерть свою.
И мне вот, как в невод,
Попасться довелось…
И стражду, и жажду,
Огнём палим насквозь.
(17-21)

Вы, чай, уже заметили?! Я уже не про Пушкина («Духовной жаждою томим…).
Во-первых, – к «обожжённому» Бёрнсу (burn). Мабуть, Роберт возомнил себя продолжателем-восприемником не только пропащего юнца-тёзки Фергюссона, но и более солидного Монтгомери?! С того – и припадание к «именитой» строфе (а строфа – не дурна!).
Во-вторых… Когда я лепил свой сегодняшний Маше, то целил не только в нашу «злободневность», но и в сию «ожоговость»

раптам зьнянацку 
ў сэрца апёкам
жахне па-брацку
нехта з аблёкаў

Но… Где же… И – к чему?!
Вишня.
К Мэри – Cherry. Вроде, и шотландцы так сие древо кличут.
Вишня – уже совсем рядом. В 23-й строфе. Однако – ещё слегка поволыню.
Где я сам её поминал, ну – допустим – в своём послебольничном (с июля)?!
В завитушках к «вишнёвому соку» из балаганчика Блока (как-то к «тринадцатому гостю»). А самостийно… В наше дачное. И – чуть раньше – в Ташины прогулки («А Здесь…»).

Гомер. Виденье Телемака.
Селенья русские бедны…
А здесь – добрейшая собака,
С лохматым ухом, разбитным.
В окошко смотрится котёнок.
Совсем не призрачный Баюн
(Цепной упырь, волхвов подонок.
Соратник птицы Гамаюн).
Здесь вишни слаще, чем черешни.
Сажал их дедушка Матвей.
И навка кажется безгрешной
В роскошной зелени ветвей.
В едва приметном одеянье
Она сливается с листвой.
Кривицкой вольности преданья
В вечернем небе над Литвой.
(26.07.2022)

Потом… Николаю Козлову. На «девочку Верочку» Серова («Дело было в Абрамцево»)

Верочка!
Где твои персики?!
Кем-то ограблен Серов.
Я предлагаю две версии.
Обе – по части воров.
Первая пахнет французами.
К фруктам –
положим, Сезанн.
Персик, ещё не надкусанный,
В свой натюрмортик слизал.
Груши, обильные яблоки.
Вишни?! –
И их нахожу!
Те ещё, блин, «аналоги»
К нашему винтажу…
Полю слегка язвительно.
– Где тут «по части вор»!?
Не был в Москве и Питере.
На руку был не скор.
Мамонтов. Круг Абрамцева.
Восемьдесят седьмой.
Пас! Отдыхает Франция.
Персик вернём «домой».
Ну, а вторую версию
Я под шумок замну.
С Саввой уеду в Персию
Слушать в песках зурну.
(25-26.08.2022)

В разборку «Победители» вклинилось «ковидное» из 2020-го («Первомай»)

Вишня в парке «Победителей».
День Трудящихся. COVID.
То, что вы его не видите,
ни о чём не говорит.
Он, коварный, ловко прячется.
В травке майской. В резеде.
Непорядок. Неурядица!
Облажался Президент.
Всенародно безошибочный.
Даже он не угадал.
В нежно-розовом с прожилками
шмель вынюхивал нектар.
Тут же чиркал незатейливо
скоморошник воробей.
Майский день. Ромашка-дерево.
Вирус. Цепкий, как репей.
(2.05.2020)

А «дачного»-то и не было! Ужель я там «вишню» целиком на «сливу» променял!? Вообще-то тёрн (альтернатива Вишне в поэме А.М.) – колючая Слива (кустарник из рода сливовых).
Ниии… Просто там у меня – вишенка!
А Вишенка у нас – к чему?! У нас – смотри 2015-й. На «Молодёжной».
Но… Таки недавнее. Дачное.

Янтарной осени эстамп, в небесной просини субботы,
Был благолепен и ленив на скромном дачном островке.
Дымок шашлычный щекотал землян, сомлевших от зевоты,
И слог хромой драпировал в небрежно пущенной строке.
Литовский ауксис нашёл себе приют неприхотливый.
Здесь древних яблонь дикобраз не раз зело плодоносил.
У «замка» вишенка торчит, а у згародки жмётся слива.
Её, бедняжку, занесло под провода электросил.
Хозяев прежних Камелот забыл и образы, и речи,
Полвека с лишним отсчитав в своё эрзац-небытие.
Подслеповато смотрит он на наш пикник, на этот вечер.
Обходит дачи чёрный кот, миров нездешних квартирьер.
(23.10.2022)

Что-то и в А.М. можно пристегнуть.
А вот – и его Древо. Аки: «Ночевала тучка золотая На груди утёса-великана»… А то: «На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна…». Так, Лермонтов – тоже шотландских кровей был.

Но медленно бреду к реке…
Там высился невдалеке
Громаднейший утес.
Журчали воды нежно тут;
И был утёс могуч и крут,
И в глубь земную врос.
Вишнёвым Древом был венчан
Утёс – угрюм и пуст;
А у подошвы – сплошь бурьян,
И в нём – Терновый Куст.
У страсти во власти,
Шагаю наугад –
И вишен уж слышен
Манящий аромат.

Сколь высоко над головой
Струили вишни запах свой!
Как я его впивал!
Превознесясь над лоном вод,
Созрели вишни – каждый плод
Алел, что дивный лал.
Сгибая множество ветвей,
Обильем бременя,
Пылало вишенье живей
Закатного огня.
И мчала – журчала
И зыбилась волна;
И пела, кипела
И пенилась она.

И взор надолго я возвёл…
И был скалу венчавший ствол
Прямее, чем стрела,
И досягал Небесных Врат.
Как я добраться был бы рад
До скального чела!
Но вспомнил: с Дафной Аполлон
Затеял встарь игру,
И лавром был вознагражден –
Обняв его кору.
А древо – что дева:
До вишен в эту высь,
Хоть жаждешь, хоть страждешь –
Поди-ка, доберись!

Я вишен бешено взалкал!
Да вот беда: утес не мал,
И нет наверх тропы.
……………..
(23-26)

И пошло!
Бешеное алкание. Метание между доступным Тёрном и желанной, но недосягаемой Вишней (можно – Лавром).

Терновый куст угрюм и одинок,
Не может примириться с пережитым,
Депрессией страдает, изнемог,
Колючий, неухоженный, небритый.
А рядом лавр – красив, пахуч, силён,
Его венцы – не тернии – награды,
Все чемпионы лавру будут рады,
Крича ему осанну в унисон.
Приятней тот, с кем слава и почёт,
Чем тот, кто вас изранит, но спасёт.
(подвернулось, в «Ливере» – некто А. Железнов)

Через тернии к звёздам. Ad astra per aspera. Мабуть, от Луция Аннея Сенеки.
Так оно ещё в «Триумф Воли» аукает (чур меня!).
А ещё и фильма советская была (1980). По сценарию Кира Булычёва. Реж – Ричард Викторов. 2221-й год. Звездолёт «Пушкин». Встреча с инопланетянами…
Кабы не споткнуться (окончательно) всей Цивилизации. 200 лет – срок немалый. Ещё один-два таких Пукина (я – о Путлере, а не о Пушкине) и…

А Монтгомери завершил «Вишню» на позитиве. С Божьей помощью. В искренности Александра я не уверен. Однако

Рассудок рек – и было так.
И весь отряд лихих вояк
Форсировал реку.
И ветер дунул вдруг! И вот –
Сорвался, покатился плод
Вишнёвый по песку!
Утёс был крут, весьма высок,
И взлезть не стало б сил…
А все-таки вишнёвый сок
Поэта воскресил!
От Бога подмога
Нежданная пришла:
Сей вишней Всевышний
Расторг оковы зла.

Хвала Всевышнему! Господь
Помог, дозволил обороть
Погибельный недуг.
Хвала Творцу! Во всяки дни
Спаси меня и сохрани,
Создатель мой и друг.
О Боже! Всяк народ земной
Тебе вручил сердца.
Молись, читатель мой, со мной
И прославляй Творца
Душевно, вседневно –
И в праведном пылу
Сердечно и вечно
Глаголь Ему хвалу.

Январь, 2023