Дети отвечают за отца!

  У Вождя, что Януса, два лица-
  "Дети не отвечают за отца!?."
 Историкам дела интерпретировать:
  КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Из интернета
................

Сталин . Троцкий
Млечин Леонид Михайлович
Дети отвечают за отца

По приказу Сталина убили почти всю семью Троцкого. Это тоже был сталинский принцип — за врага отвечают все его родные. Уже в эмиграции Наталья Ивановна Седова вспоминала:

«Помню, как ждала Льва Давидовича после заседания политбюро. Заседание затянулось. Первый пришел Пятаков. Ждем, что он скажет. Он молчит, бледный, уши горят. Очень взволнован. Встает, наливает себе стакан воды, потом второй, выпивает. Вытирает платком пот со лба и говорит:

— Ну, знаете, на фронте бывал, а такого не видел!

В это время входит Лев Давидович. Пятаков обращается к нему:

— Ну зачем вы это Сталину сказали? Ведь он вам этого не забудет — ни вам, ни вашим детям, ни вашим внукам!

Л.Д. назвал Сталина «могильщиком партии и революции». И никто, конечно, ни на минуту не сомневался в том, что надо было это сказать, и правильность, испугавшая Пятакова, слов Л.Д. подтвердилась. Но и слова Пятакова начинают подтверждаться: сын, недалеко и от внука…»

Вести о родных приходили к Троцкому с опозданием. Сначала он узнал, что его первая жена Александра Львовна Соколовская, которая жила в Ленинграде с внуком, выслана в Сибирь. Получив ее открытку, записал в дневнике: «Тот же отчетливый, слегка детский почерк, и то же отсутствие жалоб…»

Бесплатный видеокурс для трейдеров!
Получите знания, которые помогут вам начать зарабатывать с нуля.
Узнать больше
Младший сын Троцкого инженер Сергей Седов (оба сына носили фамилию матери, не хотели незаслуженно пользоваться славой отца) интересовался не политикой, а наукой. «Он занимался гимнастикой, — вспоминал Лев Давидович, — увлекался цирком, хотел даже стать цирковым артистом, потом увлекся техническими дисциплинами, стал профессором». Сергей Седов отказался уехать с отцом, остался в Советской России. Жил очень скромно, преподавал в Высшем техническом училище в Москве, подчеркнуто не участвовал в разговорах на политические темы, наивно полагая, что к нему у власти претензий быть не может.

Внезапно Троцкий перестал получать письма от сына. В последнем, написанном 9 декабря 1934 года, Сергей как бы вскользь заметил: «Общая ситуация оказывается крайне тяжелой, более тяжелой, чем можно себе представить…» Родители предположили, что эти слова носят чисто личный характер. Но скоро стало ясно, что речь шла о политической ситуации после убийства Кирова. Сын Троцкого не мог не стать жертвой сталинского террора.

«Нетрудно себе представить, — пометил в дневнике Лев Троцкий, — что приходится ему переживать — не только на собраниях и при чтении прессы, но и при личных встречах, беседах и (несомненно!) бесчисленных провокациях со стороны мелких карьеристов и прохвостов. Будь у Сережи активный политический интерес — все эти тяжелые переживания оправдывались бы. Но этой внутренней пружины у него нет совершенно. Тем тяжелее ему приходится…»

В мае 1935 года они получили точные сведения: Сергей в тюрьме.

«Теперь уже это не догадка, — записал Троцкий, — почти достоверная, а прямое сообщение из Москвы… Он был арестован, очевидно, около того времени, когда прекратилась переписка, то есть в конце декабря — начале января. С этого времени прошло уже почти полгода… Бедный мальчик… И бедная, бедная моя Наташа».

Сергея Седова сослали в Воркуту. Возникла надежда: может быть, его вышлют, как отца? Но Наталья Ивановна сразу сказала:

— Они его ни в каком случае не отпустят. Они будут пытать его, чтоб добиться чего-нибудь, а затем уничтожат…

«Все текущие «мизерии» личной жизни, — пометил в дневнике Троцкий, — отступили на второй план перед тревогой за Сережу, Александру Львовну, детей. Вчера я сказал Н.: «Теперь наша жизнь до получения последнего письма кажется почти прекрасной и безмятежной…» Н. держится мужественно, ради меня, но переживает все это несравненно глубже меня».

— Чего они могут потребовать от него? — гадала Наталья Седова. — Чтоб он покаялся? Но ему не в чем каяться. Чтоб он «отказался» от отца?.. В каком смысле? Именно потому, что ему не в чем каяться, у него нет и перспективы. До каких пор его будут держать? Может быть, они просто забыли о нем, а теперь вдруг вспомнили, что у них есть такой клад, и решили соорудить новое большое дело…

Наталья Ивановна спросила мужа, знает ли Сталин, что посадили их сына. Троцкий ответил, что такие дела никогда не проходят мимо него, в них собственно и состоит его специальность.

Сергея Седова расстреляли. Это была личная месть вождя. Расстреляли также обоих зятьев Троцкого. Одна его дочь умерла от чахотки в 1927 году в Москве, вторая в 1933 году в Берлине. Третья сидела с 1937 года в сибирских лагерях, но выжила. Только в 1961 году КГБ перестал за ней следить.

Бойцовский характер унаследовал от отца старший сын Троцкого — Лев Седов. Историк литературы Эмма Герштейн вспоминала, как в школе влюбилась в него:

«По мнению старших школьниц, он был похож на амура — пухлые розовые губы и ослепительно ровные зубы, он был косоглаз, но у него был прелестный взгляд, сочныи, свежии, уже не ломающимся голос и широкие плечи, а лицо освещалось прекрасным чистым лбом, тонкими выписанными бровями и широким нежным виском, точную копию такого лба можно было увидеть на портретах, в то время висевших всюду рядом с портретами Ленина, Маркса и Энгельса… Мой мальчик пошел в мать — русскую женщину, а лоб взял у отца. Речь идет о Л.Д. Троцком и его старшем сыне».

Уже после окончания школы они встретились вновь:

«В то время шла партийная дискуссия о профсоюзах. Он сказал, что его отец пишет в «Правду» полемические статьи, но Бухарин их не печатает. Я заметила, что ненавижу Зиновьева и Каменева, потому что они олицетворяют надвигающуюся косность и тривиальность. Каменев не так плох, не согласился он со мной, правда, он — «подаванец». Оказывается, Каменеву ставилось в вину, что он в свое время подавал прошение на высочайшее имя о помиловании.

Он сказал: отец уверен, что партия в конце концов убедится в его правоте. И еще он упомянул, что Ленин болен, а популярности его отца мешает то, что он еврей…»

Сын Троцкого даже обиделся на то, что «я упомянула о влиянии на него отца, и решительно заявил, что взял фамилию матери, ушел из Кремля, поступил на рабфак, бросив школу, и поселился в студенческом общежитии. Видимо, он был благородным человеком, потому что после падения отца стал ему другом и верным помощником, хотя фамилию его не носил уже никогда».

Лев Львович Седов последовал за родителями и стал верным помощником отца. Он жил в Париже, издавал «Бюллетень оппозиции» и пытался сплотить единомышленников, не подозревая, что окружен осведомителями советской разведки. Рядом с ним постоянно находился агент Марк Зборовский (оперативный псевдоним «Тюльпан»), завербованный в 1933 году. Донесения «Тюльпана» докладывались лично Сталину. За квартирой Седова следили, почту перехватывали.

Сына Троцкого чекисты собирались похитить и тайно — судном или на самолете — доставить в Советский Союз. Это было поручено старшему майору госбезопасности Якову Исааковичу Серебрянскому. Он руководил специальной группой особого назначения, подчиненной непосредственно наркому внутренних дел. В служебной переписке наркомата Лев Седов фигурировал как «Сынок».

«В 1937 году, — писал не слишком грамотный Серебрянский, — я получил задание доставить «Сынка» в Москву… Задание было о бесследном исчезновении «Сынка» без шума и доставки его живым в Москву».

Семеро подчиненных Серебрянского составили план похищения Льва Седова прямо на одной из парижских улиц. В Москву его намеревались доставить двумя путями. Или по морю — для этого наняли рыбацкое судно и подобрали экипаж. Или по воздуху. Среди советских агентов нашли летчика, готового совершить беспосадочный перелет по маршруту Париж — Киев.

Но в начале 1938 года Льва Седова оперировали по поводу острого аппендицита. Операция прошла благополучно, однако через четыре дня его состояние внезапно ухудшилось, понадобилась повторная операция. 16 февраля сын Троцкого умер в парижской клинике. Ему было всего тридцать два года. Мало кто сомневался в том, что это дело советской разведки. Впрочем, судебно-медицинская экспертиза пришла к выводу о естественном характере его смерти.

Марк Зборовский, который порвал с НКВД и бежал в Соединенные Штаты, доказывал, что Москва просила его не убивать Седова, а заманить его в ловушку, чтобы сына Троцкого можно было доставить на территорию Советского Союза.

Документы на сей счет, если они сохранились, не рассекречены. Судьба старшего сына Троцкого упоминается в показаниях Сергея Михайловича Шпигельгласа, тогдашнего заместителя начальника разведки. Его самого арестовали в ноябре 1938 года, во время очередной смены команды на Лубянке.

Шпигельглас рассказывал, что когда пришло сообщение о смерти Седова в Париже, он доложил непосредственно наркому внутренних дел Ежову. Тот сказал:

— Зайдите.

Шпигельглас принес телеграмму из Парижа. Ежов прочитал ее и довольно сказал:

— Хорошая операция. Вот здорово мы его, а?

Ежов доложил в ЦК, что его люди покончили с еще одним врагом советской власти. И коллеги-чекисты с долей зависти спрашивали Шпигельгласа:

— Как это вы ловко разделались с Седовым?

Впрочем, надо иметь в виду, что Сергей Шпигельглас пять месяцев отказывался подписывать то, что от него требовали. Он стал давать показания после того, как его стали избивать. Судя по протоколам допросов, это произошло 31 мая 1939 года. В это время полным ходом шло следствие по «делу бывшего наркома Николая Ивановича Ежова», арестованного 10 апреля. Ежова обвиняли во всех смертных грехах, включая гомосексуализм. Возможно, следователи с помощью Шпигельгласа хотели приписать Ежову еще и обман руководства партии…

Из всех родственников Троцкого уцелела только его троюродная сестра — известная писательница Вера Инбер (ее отец, до революции владелец типографии научного издательства в Одессе, был двоюродным братом Льва Давидовича). Она еще в двадцатых годах написала стихи, которые, положенные на музыку, стали популярной песней «Девушка из Нагасаки»: «У ней такая маленькая грудь…»

Веру Инбер с особым садизмом заставляли выступать на митингах с осуждением «троцкистской банды». 25 августа 1936 года на президиуме Союза советских писателей обсуждался приговор Верховного суда очередной группе «троцкистов». В отчете говорилось: «В. Инбер признала свое выступление на митинге плохим, сказала, что она является родственницей Троцкого и потому должна была особенно решительно выступить с требованием расстрела контрреволюционных убийц».

Странным образом Сталин запретил ее трогать. Ее муж, академик Илья Давыдович Страшун, был ученым секретарем Министерства здравоохранения. В 1949 году, в период борьбы с «космополитизмом» его уволили, но не арестовали.


Рецензии