Санька

         Санька проснулся далеко до рассвета. Уже которую неделю его не отпускало мучительное чувство голода. Щёки и живот впали, стали видны рёбра и позвоночник. Он подошёл к кадке, зачерпнул ковшиком колодезной воды и жадно выпил. В животе неприятно заурчало от голода и мучительно свело болью. Кое-как справившись с ней, он проковылял к старшей сестре Наденьке, та открыла глаза, но не в силах самостоятельно подняться с постели, попросила брата подать воды. Приподняв голову сестрёнки, он бережно напоил её и тихо прошептал:
- Наденька, родненькая, держись. Я обязательно что-нибудь придумаю.
В ответ Наденька чуть заметно улыбнулась уголком рта, закрыла глаза и опустила голову. У Саньки накатились слёзы, не сдержавшись, он всхлипнул и, шмыгая носом, пошёл к печи на которой лежала опухшая от голода мать.
          Обессилев совсем, она не слезала с неё уже третий день. И теперь, каждое утро, Санька тихонько забирался на приступку, подносил ко рту матери зеркальце и проверял не померла ли она. Убедившись, что мать жива, и напоив её, он надел на себя короткие штанишки, сшитые из старой материнской юбки, латанную на рукавах рубаху, протёртые до дыр на подошве сандалики, нахлобучил на голову отцовскую кепку и вышел во двор. Вокруг стояла абсолютная тишина, казалось, что вся деревня вымерла.
          Звёзды ярко светили, подмигивая ему, и эта небесная благодать придала мальчонке большей уверенности и решительности. Санька зашёл в пустой амбар, взял холщовый мешочек и, выйдя за плетень, перекрестился. Оглядевшись по сторонам, он поднял лежащую неподалёку палку и, опираясь на неё, как старичок, отправился в соседнюю деревню к тётке Лукерьи, в надежде разжиться, хоть кружкой проса, чтобы спасти от смерти сестру и мать. Путь был не близкий, ковыляя по просёлочной дороге, в голове сидела занозой только одна мысль:
- Хоть бы хватило сил, хоть бы хватило сил!
           Задумавшись, он вспомнил отца, который после схода талой воды, уехал в город на заработки, и до сих пор не вернулся. О том, что последние два года стояла страшная засуха, засеянные поля сгорели на корню, а те крохи, что оставались доела саранча. Зерно в колхозе выдавали подушно, но его с трудом хватило только до весны, а на дворе стоял жаркий и знойный июль. О том, что приезжали какие-то дядьки в военной форме, изъяли все зерновые излишки, угнали лошадь и корову, а оставшихся несколько кур и старого петуха давным-давно съели, так как кормить их всё равно было нечем. Любимый пёс Дружок сдох от голода, а Мурка сбежала в лес и больше не появлялась.
           Дорогу он знал хорошо. Соседняя деревенька стояла на пригорке за лесом, в километрах пяти от родного села. Раньше он часто ходил проведать одинокую тётку, но это было с отцом, когда солнце светило в макушку. А сейчас, рассвет только собирался забрезжить, и ему приходилось преодолевать не только слабость, но и поселившуюся в нём внутреннею оторопь. Выйдя на лесную дорогу, он остановился, обернулся назад и задумался… Перед глазами стояли истощённые голодом мать и любимая хроменькая, после перенесённого полиомиелита,сестрёнка. Мальчонка вытер рукавом нос и побрёл дальше. Свет первых рассветных лучей стал просачиваться сквозь ветви и ему стало немного легче на душе. Вдруг в метрах десяти от него показалась волчица, она пристально смотрела Саньке в глаза, как бы спрашивая его:
- Куда же ты направляешься, несмышлёныш?
А тот, вылупив на неё свои огромные синие глазёнки, застыл на месте. Ему показалось, что их противостояние длилось целую вечность, и тут он вспомнил наставления отца:
- Никогда не убегай от собак.
           Собрав в кулак всю силу воли, Санька стоял как вкопанный и пристально смотрел в волчице в глаза. Волчиха, виляя хвостом, будто собака, стала осторожно приближаться к нему. Остановившись в метрах пяти, она пометила дорогу и протяжно взвизгнула. Санька от ужаса закрыл глаза. Из леса выбежала серая стая и, сделав то же самое, скрылась в ельнике.
            Вывело из оцепенения мальчонку протяжное лошадиное ржание. Услышав его, испуганный Санька сбежал с дороги и спрятался в кустах орешника. По дороге ехала телега, но вскоре лошадь вздыбилась и напрочь отказывалась идти дальше. Хозяин, стегая кобылу хлыстом, пытался сдвинуть бедолагу с места, но та сильно артачилась. Тогда он крепко выругался, слез с телеги и внимательно огляделся вокруг. Затем, стащил с повозки два тяжелых мешка и, тщательно укрыв их лапником в узенькой просеке, быстро вернулся назад. Вскочив на телегу, бородатый мужик ещё раз подозрительно огляделся по сторонам и, развернув лошадь, скрылся за поворотом лесной дороги.
Санька, не раздумывая, бросился к тайнику, отбросив лапник, он прикоснулся к мешку, и мысль, молнией сверкнула в его голове:
- Зерно!
Он быстро развязал мешок и заполнив пшеницей холщовую котомку, помчался, что есть мочи домой.
           Наутро Санька стоял на коленях перед разрушенной церковью, плакал и молил Бога о прощении, а ещё через три дня вернулся с мешком муки и бутылью подсолнечного масла отец. Шёл 1932 год. Саньке исполнилось шесть лет.