Тропа

"Эй, запечный! напой мне — я тоже хочу возвратиться
Из холодной золы — золотой, как солома, тропой."
Ольга Родионова


А я  думал во мне в пустоте уже жалости нет,
но  вот плачу, впервые над строчками плачу,
от того,  что впервые я вижу во тьме незрячей
золотой, как в момент сотворения, свет.

Как в момент сотворения мира из ничего.
Что там было у Бога? Какое-то вещее слово,
и все начало быть,  и наполнились сети уловом,
было слово у Бога и было само оно Бог.

И читая о песне запечной, столетней сверчка,
на краю и почти что на линии фронта,
я в себе ощущаю ребенка и за горизонтом
вижу свет, может мне  недоступный  пока.

Но я знаю, что там будет точно бабушкин двор,
с абрикоса, который растет  у самого у дома,
я с раскидистой ветки  лечу в золотую солому,
и мне бабушка стелет, наверно, ее до сих пор.

И поэтому, верю,  ещё  я покуда живой,
несмотря на любовь и войну, что смертельны взаимно,
если в летнее пекло или в погибели зимней
заглушает все звуки снарядов пронзительный вой.

От холодной золы городов, скрытой вечно в тебе,
городов, что уже никогда не построят сначала,
если снова услышишь как песня сверчка зазвучала,
можно хоть попытаться шагнуть по незримой тропе.

Золотой, как солома, как свет, что в начале всего,
словно мёд из бутылки, текущий в Тавриде,
даже если стоишь на арене, на плахе, на ринге —
проведет сквозь пшеничное поле до  белых снегов.

В сердце боль разрывная, словно в гранате чека,
и по этой тропе в одиночку идут и поротно,
всех поверивших раненой музыке бесповоротно,
пусть помилует Бог за горючую песню сверчка.