Ксения. Повесть. Путешествие по южному Кавказу

Людской изрок не Божий, бывает ошибочен.
                В.И.Даль
В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран,
Внезапно ангел утешенья,
Влетев, принес мне талисман.
А.С. Пушкин.

Путешествие по южному Кавказу.

Ксения.

Повесть.

Открыв ключом калитку, купец со Щегловым зашли во двор особняка.

 - Вот, исполнилась ваша мечта, молодой человек, - сказал купец, открывая большие тяжелые резные дубовые двери. - Теперь особняк ваш, берите ключи, друг мой, - довольно произнес купец. Во всех шести комнатах мебель была старинная и инкрустирована узорами и углубленными изображениями в стиле интарсия. Гостиная смотрелась как музей: стены были украшены персидскими коврами, на которых была развешена  большая коллекция огнестрельного и холодного оружия древности ручной работы. Все они были инкрустированы, украшены узорами, изображениями из кости, металла, дерева, перламутра. На стенах висели картины фламандских художников, иконы, гравюры Ушакова. Изящно смотрелась коллекция амфор -античные сосуды яйцеобразной формы с двумя вертикальными ручками. Вся мебель была изготовлена в стиле интарсия. Верх обеденного стола была отделена яшмой, на столе стояла большая яшмовая ваза.

- Здесь ваш кабинет, я бывшему хозяину щедро заплатил, и он оставил всё, как есть, даже свою любимую трубку, напоминающую клинообразный подбородок Mefisto. Вот его и обшитый золотыми нитками кисет с тютюном, торопился, наверное, боялся, что я передумаю покупать, - смеясь, продолжал купец. Они, осмотрев дом, вышли во двор, за забором, гарцуя на белом  скакуне, сидела девчушка и внимательно смотрела на них.
- Вы кто, грабители или абреки? А где Николай Иванович, хозяин этого особняка, мой сосед? - детским писклявым голосом спросила девчонка.
- Уважаемый Николай Иванович продал свой особняк этому молодому человеку, теперь он будет вашим соседом, когда приедет сюда отдыхать, - заметил купец. Она ничего не ответила и, странно посмотрев на Щеглова, ускакала. - Наконец-то я вырвался из той глуши, - вслух произнёс Щеглов, садясь в кресло в кабинете, где топился камин - камелёк.

 Вечерело. Ростоцкий Павел искал работу, но ему во всех дворах отказывали. По пыльной дороге мимо проехала карета с закрытым верхом, чуть не задев его. Карета остановилась у высоких ворот, и кучер второпях поставил короткую лестницу к карете и принялся помочь спуститься пожилой даме. Она, косо посмотрев на Павла, обвела его взглядом.
- Вы русский? – вдруг спросила она. – Увы, сударыня, - коротко ответил Павел.- Я ищу работу, а на сегодня хотя бы ночлег. Не помешало бы немного подхарчиться.  – Тихон, - обратилась к кучеру эта пушкинская старушенция из «пиковой дамы», - пристрой его на ночлег и пусть его хорошенько покормят.
В особняке Павла встретил камергер - старичок со следами перенесенной оспы на морщинистом лице, на шее которого висел ключи на голубой ленте, означающие его особое положение в замке. Звучало фортепиано, кто-то играл ораторию Генделя. Это витийство, как называла его мать, он слышал  с детских лет и помнил это прекрасное время. Кучер передал распоряжение княгини камергеру, и он привел его в гостиную комнату, где невиданная роскошь поразила его воображение, вот тебе и захолустье, это же просто монархический чертог, или обитель, где боги предаются оргиям, мистерии. Вот тебе на, куда же тебя, Павел, «колесо Фортуны» занесло, или слепая удача, или ты жертва в чьей-то мистерии. А не лучше ли было бы сидеть спокойно в подвале, где была еда и даже кралечка? Наверное, всё-таки, стечение обстоятельств не зависит от желания и воли человека, это уже воля Бога, им расписанный жизненный путь. Что-то ты,  Павел, рано стал теребить беспрерывными запросами свой разум, рассудок, а? Может, проявят милосердие, накормят, пустят в конюшню ночевать, а потом будешь свободен, а? Оставив  его, камергер ушел, и вдруг, из комнаты, откуда доносилась музыка Генделя, вышла белокурая  девушка лет шестнадцати, наверное, княжна, в платье из муслина, в туфлях с высокими каблуками, громко стуча по полированному паркету, что напомнило Павлу форт в Грузии Нарикала(Шурис-Цихе), где на плацу отчеканивали строевой шаг его солдаты. Она подошла к дивану и, став боком, стала пристально оглядывать его, чужака.

- Вы слышали, как я играла? - нежным детским голосом спросила она. Подошла и высокая, дивной красоты женщина, в платье из парчи, встала в сторонке и прислушивалась к разговору девушки с незнакомцем. - Вы мне так и не ответили, и я вынуждена ждать,- повелительным тоном заметила княжна.
- Это искусство витии, красноречие, и вы прекрасно исполняли эту ораторию, хотя, у меня нет музыкального слуха, как говорил великий русский Поэт: «Не дан мне в удел витийства грозный дар»,- тихо произнес Павел и собрался уходить.
- Он очень молод и, вероятно, хорошо образован, а жаль, что уходит, - с обидой сказала княжна на латинском  языке.
- Вообще-то, пожилая княгиня велела меня накормить, значит не судьба и мне следует поторопиться, чтобы устроиться, где-нибудь на ночлег, - также на латинском языке заметил Павел. - Мы вас голодного не отпустим, давайте пойдемте в столовую, за ужином и познакомимся поближе,- вмешалась женщина.
- Великодушно простите меня, но я не могу приступать к трапезе, пока не умоюсь, - с досадой ответил Павел. Она привела его в ванную комнату, где стены и пол был отделаны перламутровыми плитками, а потолок малахитом.

- Вы все необходимое здесь найдете, бархатные халаты в шкафу, выбирайте, что больше по душе,- и быстро ушла. Это у них такой ритуал, перед мистерией жертва должна быть чистой. Перестань же, Павел, она не Кибела и не Изида, мне их омовение моей кровью не грозит.
- Теперь, давайте знакомиться, - наливая в бокалы херес, произнесла она,- меня зовут княгиня Боровская Софья Андреевна, мне тридцать восемь лет, вдова, муж мой, князь Иван Ильич, умер три года назад от скоротечной чахотки, и мы живем в своем замке втроем, с его матерью, Ольгой Семеновной, и моей дочерью Ксенией, - сделав глоток, произнесла Софья Андреевна. Павел неловко оторвал ножку цыпленка и положил на блюдо княгини, а вторую ножку себе.

- Я Ростоцкий Павел Ильич, да, да, даже наши отчества совпадают, служил на  Кавказе, поручик, за отказ расстреливать пленных абреков разжалован в солдаты. Работал на строительстве дороги в Гяндже, тяжелая, непривычная физическая работа. Погиб товарищ, и я обещал, что, если несчастный случай, непременно сообщу его жене, а жена с грудным ребенком, да еще кормит второго ребенка какого-то богатого феодала - мелика. Мне даже не позволили с ней увидеться,  мол, молоко у неё может пропасть от этого неприятного сообщения. Мне уже тридцать лет, я безработный и собираюсь жить анахоретом, - выпив глоток вина,  с горечью произнес он. А ведь он молод, красив и образован, подумала княгиня, но только неухожен и несчастен.
- Павел, неужели из родных никого? - неожиданно спросила Софья Андреевна.
- Нет у меня родных, княгиня, никто не будет спрашивать обо мне, поэтому я готов к вашей мистерии, оргиям, «Моей судьбы не разделишь со мной», говорил классик, я готов. Она поняла, что перед ней молодой человек с сильным умственным началом, и он будет стремиться всегда, говорить притчами, и радовалась тому, когда перед тобой не  пустограй и не долдон, она впервые встретила кладезь премудрости и сокровищницу знаний, восхитительно, главное, где, в Богом забытом захолустье.
- Простите меня, княгиня, я давно не общался с людьми и малость одичал, а в отношении женщин, тем более, и не могу же я сразу молвить, как  классик, что, увидев вас, к вам страстию воспылал. Пожалуй, я, как тот  никитинский  мужик, слишком рано развязал язык, но, уверяю вас, я не страдаю пустодомством, и не поверите, после смерти матери у меня вообще не было своего дома, наверное, меня не жалуют сами Пенаты, прошу вас, княгиня, поручите кучеру Тихону, чтобы он устроил меня в конюшне на ночлег, желательно, бесплатно, а я ему продекламирую элегии Катулла или Овидия, чтобы в долгу не оставаться, - грустно произнес он. - Вы, Павел, очень мало ели, а выпить вина отказались, только слегка погубив бокал, может быть, еще? Княгине не хотелось отпускать его.
- Вы хотите, как у Горации: «Как дикий скиф, хочу я пить: я рад рассудок утопить». У меня нечем вам платить, княгиня, « что за притча? вот так притча! кому язык отрежут, а кому и голову - такая, право, притча», напоминал классик, - он встал, скинув халат на диван, стал собираться. Софья Андреевна все еще с восхищением смотрела на него.
- Вы никуда не пойдете, и вряд ли, кучер Тихон склонен слушать ваши элегии, вы, пока, будете жить в моем замке, где двенадцать комнат, и я плату за постой с вас не намерена требовать, пойдемте, покажу вашу комнату, Павел, - повелительным тоном произнесла княгиня. Поминки пропавшего мужа начинается. Расчётливость, Гораций! С похорон На брачный стол пошёл пирог поминный, как говорил Гамлет.
- Нет, Ваше сиятельство княгиня Софья Андреевна, я не желаю опорочить вас, навредить и бросить  тень в глазах общества на ваше доброе имя, этим создавая условия пересудам и сплетням, вызывающим злоехидные насмешки, презрение у глупых жеманниц, которые  погрязли в обывательщине, - тихо произнес Павел, надевая старое пальто, которое дали ему случайные люди. Она была удручена его уходом и, все же, нашлась.
- Я не придаю значения этим недоброжелательным обсуждениям, их злоехидные насмешки меня ничуть не волнуют, и вы, наверняка, знаете пословицу: «Людских пересудов не  переслушаешь», поэтому, оставайся вы здесь, вы ничем мне не могли бы навредить. Куда и к кому вы теперь пойдете, на дворе уже почти ночь, а с моей  стороны это бессердечие, что я оказалась неотзывчивой к чужим страданиям, - смотря на него жалостливым взглядом, молвила она. - Я вас понимаю, княгиня, оставить роскошный чертог, красивую, как Венера, женщину, не обращая внимания на её мольбу остаться, и ночью ринутся на поиски ночлега, это, мягко сказать, признак сумасшествия и безрассудства. Просто неумно, мой опрометчивый поступок  превращает меня в ваших глазах еще и в глупца, и в бестолкового человека.  Я вынужден подчиниться вашей пленительной власти и, как околдованный вашими чарами, следую за вами, чтобы стать очередной жертвой ваших тайных обрядов и мистерий, - улыбнувшись, со вздохом грусти, произнес Павел. Она привела его в просторную комнату в конце коридора, где вся мебель была выполнена в стиле интарсии,  инкрустирована фигурными изображениями, дивными узорами, столы и стулья с элементами инталии. - Боже мой, какой потрясающее красоты работа, я догадывался, что именно в таких чертогах совершали свою мистерию Кибела и Изида, а вы, Софья Андреевна, не боитесь выпачкать моей кровью всю это изящество, а? - изумленно заметил Павел. - Не расстраивайтесь вы так, Павел, потом все заменят, перед завтраком я к вам зайду, и не трудитесь убежать, мой замок хорошо охраняется, - произнесла княгиня.
- А когда же вы, княгиня, будете совершать омовение моей еще нетленной кровью, разве не сразу? Я понял, когда мисты закончат свою работу по охране замка, - с иронией добавил Павел. Княгиня покачала головой, но ничего не ответила и подумала, тут ничего не предпримешь, бесполезно - «эзопов язык».

  Княжна Ксения была удручена тем, что новый сосед не обращал внимания на неё. Она часто звонила в колокол, висящий у ворот, но Щеглов нарочито не показывался, что её бесило.
Вечерело. Весеннее солнце склонялось к закату. Щеглову надоело настойчивость княжны и он, подойдя к воротам, решил нагрубить – может, уйдёт, успокоится, а?  - Вы надоедливы сударыня, - начал он,- вы случайно не страдаете doux ne rien faire – сладким ничегонеделанием или это приступ мехлюдия молодой особы брошенной её возлюбленным? Теперь вы вряд ли когда-либо будете находиться в состоянии нирваны - состояние безмятежного покоя как конечная цель спасения, которая достигается личными усилиями. Вы ошиблись адресом. Я не резонёр и не желаю резонёрствовать, ибо считаю, что вы не нуждаетесь в моих нравоучительных суждениях, но поверьте, я тоже не долдон. Вы, что, как Лахесис, одна из Мойр, определяете превратности судеб, счастье людей, которые честно живут, и мешаете им?
- Я замерзла, слушая ваши гневные тирады, сударь, - тихо ответила Ксения.
- Пустите меня погреться, а то я забелею и умру, а вы будете держать ответ перед Господом. Щеглов открыл калитку, и она пошла следом. Он предложил ей сесть в кресло у камелька, а сам стал перелистывать журнал. – Да, хороший особняк у моего соседа, - вставая тихо, произнесла Ксения. Но увиденная обстановка в кабинете изумила её. В кабинете малахитовый стол был завален разными записями, рукописями, там же стоял мольберт со свежими красками, а на диване и на полу валялись наброски рисунков, готовые картины, завернутые в чистые холсты. На стене, на ковре необычной красоты и блеска, скрипка, рядом не менее красочный футляр. Стены были украшены разными старинными ружьями, дуэльными пистолетами, саблями, которые были инкрустированы драгоценными камнями.
- Боже ты мой, ты рисуешь, пишешь и еще на скрипке играешь? Восхитительно! Ты, случайно, не первым нашел ключ от того кладезя ангела Аваддона, а? восхитительно!– перейдя на «ты» воскликнула Ксения.
- Если не ошибаюсь, первым ключ от кладезя украл Феб, - вставил Щеглов, - а потом его бездонное содержимое стало достоянием богов, затем и людей, ладно, пойдём отсюда. Вам пора идти, а мне работать.  Ксения пожала плечами и молча пошла к выходу.

 Ростоцкому Павлу вовсе не хотелось жить в этой золотой клетке, тем более с красивой и богатой женщиной. Еще на службе одна некрасовская чернобровка пленила меня,- стоя у окна размышлял он,- очаровала своей красотой, умом, заманив в ловушку, пленила, будто сама Цирцея, долго же я находился у этой коварной обольстительницы. Бред какой-то, призрачность и плод моего расстроенного воображения, может быть, тебе следует поменьше мыслить образами, поручик, а? Да нет же, она уже вселилась в меня, обосновалась и живёт во мне, я, пожалуй,  увлекся ею, поддался её обаянию, очарованию, а разве теперь можно избавиться от этого чувства, только, если, вырвать вместе с сердцем. Влюбленность - свойство человеческой души, характерный признак любви, которая лишает покоя, с ума сводит, я понимаю, такое чувство, как любовь, основано на инстинкте, и это есть побужденье, инстинкт до того дурной, что нельзя не пожелать его побудкою, говорил словесник. Может, я, наконец-то, пробудился и начал способствовать возникновению чего-то нового, выйдя из состояния апатии, а? Может быть, это и есть пробудный колокол души, который, наконец-то, зазвонил? Но тут тихо подошла княгиня Софья Андреевна и он, занятый своими размышлениями, даже не услышал её шагов.

- Вы, Павел о чём-то неприятном напряжено размышляете, - произнесла она, - не хотите поделиться? Легче станет. Вы греховодник?
- Это касается меня, ведь я не набиваюсь же к вам, княгиня, как лахарь, получается, как у Крылова,  «Невеста - девушка смышляла жениха». Рассчитывать на милосердие Бога не приходится. Пусть я греховодник, в отношении женщин никогда не поступал безнравственно, ведь я их любил, и они меня тоже, тогда в чем, Господи, мое грехопадение? Если речь идёт о твоих заповедях, о повиновении, согласно библейскому сказанию, то я не совершал поступок, подлежащий твоему суду, это другое дело, если ты доверил вершить нашими судьбами какому-то безумцу фатуму, тогда, извольте потребовать от него ответа за его деяния. Ты слышишь, Господи, если это твои проделки, козни, за проступки моих предков, то я престану признавать тебя, все равно, я и так несчастен, есть ты или нет. Он вдруг умолк. Рассудок, определяющий поведение человека, противостоял его суждениям и осуждал губительное богохульство, поношение Бога, которому он обязан своей мыслительной способностью, которая должна противостоять его воле и чувствам. - «Время врачует раны» говорил Августин, наверное, с этими ранами я и покину этот, полный несправедливости, коварства и жестокости мир, а жаль, я попытался утвердить свои суждения на житейском опыте, в правильном понимании, а что же взамен? Тот же бумеранг мести - дух мщения, подвергает меня новым мучениям, боли, это и есть твоя истина, Господи? Наверное, твоя истина рождается только через боль, а ведь она еще означает и правдивость, справедливость, правоту, ведь так? Значит я, находясь под тяжестью этой анафемы, должен отказаться от любви, от счастья и погрузиться навечно в реку забвения, кануть в Лету и бесследно исчезнуть или жить аскетической жизнью? Но я не аскет. Вы это сказали из-за мести ко мне, а не по любви, тем самым, унизив меня. Получается, как у Некрасова: «Пускай горькая моя судьба - я буду ей верен», так, что ли? Хочу, чтобы вы знали, я не жук цветолюб, яркоокрашенный, живущий в гнилой древесине и никогда им не стану, - произнёс он пафосно. После этого Павел, взяв заранее подготовленный вещмешок, поклонившись, тихо покинул особняк, оставив в глубоком недоразумении княгиню. Разъяснить это недоразумение он не собирался.

 Вечерело. Прохладный туман, опускаясь с гор на долину, смешиваясь с  мерзлыми испарениями, создавал сырость воздуха, покрывая дома, деревья, молодую весеннюю траву инеем, всё кругом начало индеветь. По приезду с работы Щеглов снова и снова смотрел в окно, но княжны не было. Он поймал себя на том, что он скучает по ней. Вот и зазвонил долгожданный колокол, который уж давно безмолвствовал. - Это опять вы, барышня? – резко начал он вопреки своим желаниям.

-Я не барышня, а княжна Боровская Ксения Ивановна, и здесь по соседству наш замок, мне шестнадцать лет и я живу с матерью и с бабушкой, уяснили? - заметила княжна. - Мне хоть царица небесная, меня никак не волнуют ваши многочисленные титулы, Ваше сиятельство и тому подобное, ясно одно, мы принадлежим разным сословиям, я бы сказал, даже, враждебным, я эти деньги заработал и накопил, а вам все досталось по наследству, да еще неизвестно, каким путём, - открывая калитку резким тоном выпалил Щеглов.
- Мне думается, что мы ровесники, просто не пойму, откуда такая язвительная насмешка, едкая ирония, такая злоба ко мне, я - то вам ничего плохого не сделала ведь,  - пожимая плечами, расстроенная произнесла Ксения.
- Мы не ровесники, мне скоро тридцать лет. Да всё оттуда же, из прошлого, нужно было меньше нас бичевать, своих рабов, повинностью облагать, а теперь вы от меня не дождетесь раболепства. У меня имеется вольная, как у Эзопа, теперь я свободный человек, но потерявший все, что у меня было, близких, любимых, а последняя недавно меня просто-напросто предала, убив душу, и цинично похоронила мою любовь,- и он отвернулся, чтобы она не видела его слёз. Он достал из письменного стола початую бутылку коньяка, налил целый фужер и, не торопясь, выпил. Ксения, увидев его в таком состоянии, поняла, что он лично перенес какую-то трагедию, нечто значительное, разрушительное, произошло в его жизни, и вот основная причина его озлобленности.
- Благодарю вас, что меня приютили и обогрели, я право, не хотела и очень огорчена тем, что между нами возникла такая неуместная полемика, враждебная перебранка, я очень сожалею об этом,- и, огорченная, собиралась идти к выходу. Щеглов тоже, был огорчен тем, что так высокомерно и грубо, как мужик, разговаривал с ней, а что здесь нового, он и есть мужик. Боже мой, ей шестнадцать лет, - подумал Роман, садясь на турецкое канапе. Это какое-то безумие, и каждый раз, по воле судьбы, я натыкаюсь на шестнадцатилетних девиц и  уже сломал все свои стрелы. Вот, наконец-то, я опустошен, и мне никто не нужен, здесь мой монастырь, и я добровольно становлюсь, пока, бельцом, а потом, принимаю монашество и даю обет, остаток жизни буду жить, как аскет. -- Глупая затея,- смотря на него, усмехался фатум: ты просто не способен лишить себя  жизненных благ и удовольствий, когда уже познал вкус искушения, искус, утопал в сладких  безумных мгновениях сладострастия и наслаждения. Ищешь удачу, бедолага, но, она подобна стеклу: чем ярче она сверкает, тем легче её разбить, говорил Публий Сир.
Павлу интересно было узнать, что за молодой человек, о котором говорила княжна, приобрел особняк рядом с замком Боровских, вдруг, ему требуется сторож для охраны такого роскошного особняка, а? Подойдя к воротам, Павел несколько раз ударил по колокольчику, который висел у калитки. Внутри особняка горела лампа, значит, хозяин был дома. Вскоре дверь открылась, Щеглов, держа в руке лампу со стеклянным колпаком, подошел к калитке.

- Вы кто и кого вы ищете? - спросил он у Павла и поднял лампу, чтобы разглядеть лицо незнакомца.
- Я бывший поручик Ростоцкий Павел Ильич, ищу работу,  может, вам нужен сторож, я мог бы посторожить ваш особнячок за еду и за ночлег, - торопливо тихо сказал он. Щеглов открыл калитку, пропуская Павла, и привёл его в свой кабинет.
- Во-первых, мне сторож не нужен, но я, как порядочный человек, хотя, выходец из крестьян, дослуживший до приказчика у одного сказочно богатого мелика, не могу позволить, чтобы вы, наверняка, боевой офицер, дворянин сторожили мои ворота, это очень унижает мое достоинство и думаю, что вы, тоже, не меньше моего, проявляете уважение к себе. Просто живите здесь, посмотрите мои наброски исправьте, если считайте нужным, и вы ни в чём нуждаться не будете. Потом я познакомлю вас со своей работой, с очень образованными людьми, и вы решите сами, хотите ли вы работать. Я сейчас вас покормлю, я тут еще не успел обжиться, а выпить всегда найдется, если пожелаете, расскажите о себе,- и ушел. Он принес бутылку коньяка и вяленое мясо. Коньяк разлил по бокалам.
-- Добро пожаловать в мой дом, поручик Ростоцкий, желаю, чтоб мы были наперсниками, чтобы укрепить нашу дружбу, давай, выпьем на брудершафт, вот тебе деньги, - сказал Роман, протягивая ему большую пачку денег, - первым делом, купи себе одежду, белье и обувь, тут недалеко есть богатые торговые ряды, только для этого нужно перейти деревянный висячий мост. У калитки зазвонил колокольчик,- а ты, Паша, кушай, пожалуйста, я сейчас посмотрю, кому же на ночь, глядя, не спится. Через забор он увидел княжну Ксению, которая держала своего «Буцефала» за уздечку.

- Вы снова замерзли, а камелёк у меня  сегодня не топится, и вам следует искать другой приют, вы причиняете мне неудобство своим появлением, - резким тоном  сказал Щеглов.
- Вы не имеете права лишать меня общения с вами, вы слышите меня? Я вчера была неправа и очень хотела бы извиниться, - истерично выкрикнула она и, держа за уздечку своего коня, в подавленном состоянии пошла в сторону замка. - Купи пару цыплят, но только готовых для жарки, ощипанных, а вечером на камине на вертеле их пожарим, - продолжал Щеглов. - Пока твой дом здесь, не горюй, купим и тебе хороший дом, и будут у тебя свои пенаты, да, и я привезу провизию, а потом наймем служанку и кухарку из местных,- успокаивая его, сказал Роман, по-дружески хлопнув его по плечу.
- Роман, а можно предложить работать служанкой кому-нибудь из семьи Боровских, ты можешь оплатить их труд достойно? - Хоть золотом, лишь бы согласилась, ты мне хорошую идею подбросил, непеременно предложу, - засмеялся Роман.

  Приближалась весна, на склонах гор начал быстро таить снег, превращаясь в многочисленные ручейки, которые неслись грязным потоком вниз, постепенно затапливая долину местами, образуя ниспадающие водопады. Весеннее солнце с каждым днём грело сильнее, и, по велению природы, распухшие почки деревьев начали распускаться, превращаясь в маленькие зеленные нежные листочки. Да, природа в этой горной местности была властительницей и над людьми, и над урожаем, а значит, и над их жизнью, поэтому, сельчане заранее готовились к её неожиданным сюрпризам. Они больше всего опасались, что эти перемешанные с грязью ручейки, вливаясь в Куру, возбудят её, пока дремлющий, безжалостный норов и она, выйдя из своих берегов, затопит дома, принося немало бед,

- Павел, у меня для тебя есть подарок,  - сказал Щеглов, доставая из кармана брюк карманные часы и маленький кожаный мешочек с золотыми  империалами, - прими, пожалуйста, от чистого сердца дарю. К золотым монетам, которые своим колдовским блеском  многих сводили с ума, он отнесся совершенно равнодушно, а часы взял и с восторгом начал осматривать.
- Золотые и тикают, - по-детски радостно произнес он и прослезился. Роман ничего не сказал, да и что он мог говорить этому обнищавшему дворянину, боевому офицеру, которого злой рок судьбы так жестоко и безжалостно сломал. Значит, много врагов у этого невидимого мстительного фатума, называющего себя духом мщения по божьей воле.
- Ты прости меня, друг мой, мне противен этот желтый металл, его убивающий, презрительно сияющий холод, а мое сокровище здесь и он указательным пальцем ткнул в свой висок. Зазвонил колокольчик  у калитки.

- Эта княжна Ксения, просто извелась из-за твоего отсутствия, томится,  прямо как у молодого Лермонтова: «стану я тоской томиться, безутешно ждать», будем открывать, или отдохнем, а? - Честно говоря, мне не хочется заводить с ней дружбу, не чета я ей, ты представляешь себе такую любовь - холоп и княжна, а? Хотя на Кавказе нет крепостного право. Нет, Павел, не смотря на то, что мне скоро будет всего тридцать лет, я неоднократно обжигался, влюбляясь в шестнадцатилетних девиц, и каждый раз ломался. Но он её тоже ждал и с трепетом подошёл к воротам. Он не мог отказать этой юной ореаде. Она, поздоровавшись с Павлом, присела на турецкое канапе. Павел со словами: пойду, прогуляюсь, оставил их наедине.
- Ты хочешь, Роман, я сыграю тебе какую-нибудь мелодию? - произнесла Ксения.
- У меня, к сожалению, нет музыкального слуха, ничего не выйдет, ты сыграй, а я картины и книги посмотрю, если, конечно, можно, - робко ответил он. Он чувствовал присутствие фатума и даже слышал его шепот: ну сорви этот нежный горный цветок или слаб духом, может, плоть немощна, а? Вопреки его желанию, им владело забытое искушение, и с небывалой силой начало возбуждать его кровь. Ксения и вовсе не собиралась музицировать, она подошла сзади к Роману, ладонями обняв его за шею, повернула к себе, обхватила своими мягкими тонкими умощенными помадою губами его губы и замерла в долгом поцелуе. Аромат её духов дикого жасмина, запах её плоти, стоячие маленькие твердые девичьи грудки, тонкий стан, обтянутый голубым платьем из аксамита, разожгли в нем страсть, возбудив похоть, влечение к сладострастию. Не отрываясь от поцелуя, княжна посадила его на турецкое канапе, а сама опустилась на колени перед ним, поглаживая рукой его уже выпрямившийся половой член, одновременно расстегивая ему брюки. Роман настолько был растерян и находился в плену вожделение, что сопротивляться не мог и, будто, оцепенел и в мозгу больно стучали некрасовские слова: «Где я? где? цепенеет мой ум!», но она, как опытная гетера из диктериона, мягкими губами и язычком ласкала его лицо, губы, снимая через голову платье. Бред, сновидение, в котором часто возникают образы призрачного происхождения, подобные именно такому случаю, но это не сон, и это происходило в действительности. Да ты что, она же княжна, ей шестнадцать лет, промелькнула мысль у Романа, еще, точно, девственница, и за это тебя, холопа, непеременно отправят на эшафот и секирой отрубят голову, подсказывал восставший рассудок, но инстинкт, вожделение и сильное половое влечение брали свое, ослабив его волю, вынуждая идти на поводу искушения, а пристрастие не позволяло остановиться. «Внемли же о, мощная Киприда», хотел он крикнуть ей, вспомнив слова великого русского Поэта.

- Очнись, Ксения, - покусывая её тёмные соски, шепотом произнес Роман, то, что мы сейчас сделаем, после этого мне не жить, и меня сразу же погубят твои родственники, хлопнут, как мошку, ты, наверняка, моей смерти хочешь, да?
- Нет, я влюбилась в тебя, а единственную наследницу рода они не посмеют трогать, это касается  и тебя, я никому не позволю трогать моего возлюбленного, приду и буду жить в твоем доме, как твоя жена или не люба я тебе? - говорила она жестко и, пожалуй, серьезно. Роман чувствовал, её страсть медленно убывает, а разум начинает вмешиваться и противостоит чувственному влечению. Разум – подлец! Оправдает что угодно, утверждал уважаемый Достоевский. Меня вовлёк в эту злосчастную ловушку тот бдительный фатум, которому так не терпится погубить меня и, как дамоклов меч, висит над головой, как дух мщения, возвращаясь бумерангом, не упускает возможности мстить.
- Уверен, ты еще девственница, ладно, допустим, ты лишишься целомудрия,  но ведь беременность-то скрыть не удастся, - попытался её убедить Роман, но она уже сняла свои тонкие трусики, села на него верхом,- у меня есть настойка из горных трав, которая при задержке менструального цикла искусственно вызывает маточное кровотечение. Эта настойка была приготовлена знахаркой по моей просьбе, когда мы жили в её доме с друзьями и собирались подниматься на Гямыш, самую высокую вершину М.Кавказа, но не сумели, внезапно началась снежная буря, не дошли даже до Муровдага и, после неудачного восхождения, еще долго жили у этой знахарки. По утверждению женщин, эта настойка надежно защищает от беременности, и они часто пользуются её услугами, теперь доволен? - убеждала княжна, продолжая направлять, его половой член в свою усладу. Конечно, Ксения лукавила и придумала историю с настойкой для того, чтоб успокоить Щеглова. От страсти она начала дрожать, закрыв глаза, и своими движениями старалась, чтобы он глубже вошел в нее...

- Ты холопом не можешь быть, - тихо, шепотом произнесла она, положив голову на его колени,- по той причине, что на Кавказе не было крепостного право, а ты горный князь - мелик, и я постараюсь сделать эти документы, подтверждающие твое происхождение, а когда я достигну совершеннолетия, мы поженимся, впрочем, не обязательно ждать, ведь здесь допускает выйти замуж в возрасте с 14 лет, не так ли? Роман находился в состоянии оцепенения, разум не мог так быстро воспринимать то, что произошло, за каких-то полчаса он сорвал нежный горный цветок небывалой красоты и стал меликом, потрясающий план придумала Ксения, чтобы обезопасить их. А разве ты сам не мечтал об этом, Роман, когда резонерствовал в споре со всеми, утверждал, что твои дети не будут батраками, а будут принадлежать к другому сословию? Все твои мечты мигом осуществит княжна Ксения, и если ты горный князь, и ты женишься на княжне, это будет хорошая молва, и тут нет места пересудам.
После того, как он неожиданно сорвал нежный цветок, лишив княжну Ксению девственности, опасался возвращаться в свой особняк, но княжна была настойчива и предприимчива и, записав его личные данные, уехала в волость, чтобы через своего дядю, князя Веселовского Андрея Ивановича, документально изменить родословную Романа, придумав для этого вымышленную легенду о его происхождении, мол, он мелик, горный князь, который имеет дворянский титул, а документы потерялись во время наводнения, когда погибла и вся его семья. По указанию князя, личные данные Романа были изменены, и княжна Ксения на основании выписки из метрической книги получила новое свидетельство о рождении, а затем, и новый пашпорт закавказского мелика - горского князька, которые были признаны дворянами. Теперича никто не станет попрекать его происхождением из бедной семьи, да и свет не позволит себе разные пересуды и  недоброжелательные разговоры, когда их отношения, рано или поздно, станут известными, а ведь она влюблена в него и намерена обвенчаться с ним. Но вот только как матери-то об этом деликатно то, сказать, и воспримет ли она их отношения, а ведь она не знает, что он из крестьянского сословия. Ну, да ладно, если даже она не одобрит её желание, тогда они уедут отсюда, и вряд ли, княгиню такое решение устроит. Но наследница-то она согласно завещанию отца скреплённой тамгой. Она  знает, где тайник с семейными ценностями, кладами, о которых ни мать, ни бабушка не знает. Приехав из волости с готовыми документами, первым делом княжна Ксения пошла в особняк, но Романа в особняке не было, и Павел, который денно и нощно усердно работал над черновиками Романа, с виноватым видом пожимал плечами, мол, не приезжал, а куда он запропастился, не знает. Её вдруг охватил небывалый гнев, может, он, испугавшись, вовсе исчез, я тоже, хороша, до сих пор точно не знаю, где же он работает, мой муженек-то, а, может, ласкает какую-то деревенскую толстушку-грымзу, а?Что ему Гекуба, что он Гекубе, чтоб о ней рыдать, как говорил Гамлет. Так? И нервно захохотала, вспомнив грустные строки К.Батюшкова.


Пафоса бог, Эрот прекрасный
На розе бабочку поймал
И, улыбаясь, у несчастной
Златые крылья оборвал.
«К чему ты мучишь так, жестокий?»
Спросил я мальчика сквозь слез.
«Даю красавицам уроки»,—
Сказал — и в облаках исчез.


- Павел, ты приблизительно, можешь описать, где находится эта деревня Арчыдан, только не лги мне, пожалуйста, - как можно спокойнее спросила княжна.
- Он приедет, куда денется, и что за причина и такая спешка, сломя голову, его искать, не зная, где, тем более, когда день начинает вечереть? - не отрываясь от чтения, ответил Павел. Но она нервничала, ей уже трудно было справиться с охватившей её яростью, не торопясь, подошла к буфету, достала графин с коньяком, налила полный фужер и начала пить медленными глоточками. За забором послышался конский топот, слышно было, кто-то открывает замок в калитке. Княжна Ксения, поставив фужер на стол, за которым сидел Павел, как сумасшедшая, рванулась во двор, бросаясь в объятия Романа. Наблюдающий за этой сценой и, не зная об их близких отношениях, Павел, догадывался, что интимная близость между ними произошла на той странной вечеринке, когда Ксения пришла, а он, Павел оставил их наедине.  Он, выйдя на крыльцо и увидев, влюбленных в объятиях друг друга, воскликнул: «Я вскрикнула и упала без чувств в его объятия», увидев эту идиллию, повторил бы вновь свои слова великий русский Поэт. И хохотнув, добавил: «Здесь девы юные цветут для прихоти развратного злодея».
Юноша, с детских лет мечтавший изменить свою родословную, свое холопское сословие, на титулованное почетное звание ради будущего поколения, добился-таки своего, и от княжны Ксении родились будущие князьки, рождение которых, окончательно разрушив обывательщину, стало предвестием, и так существующих в светском обществе, аналогичных смешанных браков, вопреки всяким там злоехидным насмешкам и глупым пересудам кисейных барышень, жеманных, с ограниченным кругозором цирлих-манирлих...

Окончательный вариант.
 
Конец. Август - сентябрь - октябрь.2024г. м.м.Б.  Yes, I'm a son of a bitch - yes, I did it! да я имярек!