2К36. 1. Муравьи

Ланс проснулся от знакомого до боли скрежета. "До боли" в данном случае не было метафорой – последний раз, когда он услышал подобный звук, его любимая кофеварка начала генерировать такие частоты, что все электронные часы в доме сбились с ритма и начали отсчитывать время в неведомом музыкальном размере.

В школьные годы его прозвали "Лидером" не только за блестящие музыкальные способности. Он был бессменным гитаристом школьного рок-коллектива "Квантовый Мятеж", но также обладал редким даром организатора – мог собрать команду, зажечь её общей идеей и повести за собой. Когда другие музыканты спорили о стиле или репертуаре, Ланс находил компромиссы, превращая творческие разногласия в уникальный звук.

Университетские годы только укрепили его репутацию. Он организовал междисциплинарное творческое объединение, где музыканты, программисты и инженеры создавали совершенно новые формы искусства. Его способность видеть связи там, где другие замечали только разрозненные части, позволяла ему быть не просто музыкантом, но настоящим дирижёром творческой революции.

"А, наши ночные меломаны пожаловали", – пробормотал Ланс, узнав фирменный скрип гигантских Муравьёв-скрипунов.

Его главной мечтой оставалась грандиозная балетная сюита "Механическая симфония", которую он мечтал, чтобы однажды исполнил лондонский симфонический оркестр. Композиция настолько опередила время, что профессора первоначально не понимали её глубины – произведение, где механические звуки переплетались с живыми инструментами, предвосхищало появление скрипунов на десятилетия раньше.

Теперь эти Муравьи, ржавеющие роботы старого образца с характерным скрипом, напоминали ему ту самую музыку – импровизацию на грани хаоса и порядка. Каждый их шаг сопровождался симфонией скрежета и скрипов, словно металл пытался найти свою собственную мелодию. В деревню они приходили в основном по ночам, чтобы разжиться древним машинным маслом, которое всё ещё хранилось в огромном подземном хранилище.

Муравьями их прозвали за удивительное сходство с одноимёнными насекомыми, хотя ни один настоящий муравей никогда не пытался собрать панк-группу. Цикл развития обычных муравьёв, как и всех перепончатокрылых, включает полное превращение: яйцо, личинка, куколка и имаго. В отличие от своих органических тёзок, эти механические создания проходили совсем иную эволюцию: от сверкающих стальных красавцев до ржавых панк-рокеров с явными признаками нонконформизма.

За три года он научился различать их "голоса" – каждый скрипун звучал по-своему, словно старый виниловый проигрыватель с уникальным паттерном потрескиваний. Бас-секция группы, состоящая из трёх массивных погрузочных роботов серии ПР-450, издавала глубокий, вибрирующий гул на частоте 32 герца – той самой, что заставляла резонировать оконные стёкла и создавала у слушателей ощущение присутствия в кафедральном соборе. Ударные партии исполнял небольшой ремонтный дрон модели "Механик-8", чьи особенно разболтанные суставы создавали поразительно точную имитацию ударной установки. Соло обычно играл их лидер – высокий сборочный манипулятор с семью степенями свободы, каждая из которых, благодаря точной настройке степени износа, издавала свою ноту в пентатонической шкале.

Ланс подошел к окну. В лунном свете фигуры роботов отбрасывали причудливые тени на пыльную дорогу. Их движения были странно грациозными для таких массивных механизмов – результат случайной загрузки в их системы различных музыкальных композиций. Некоторые из них двигались с плавностью джазовых музыкантов, другие – с энергией панк-рокеров.

При их производстве никто не озаботился нанесением защитной эмали – эти модели планировались как временные, с коротким жизненным циклом и последующей переплавкой на более современные версии. Но производители не учли один важный фактор: роботы оказались способны к самосознанию через музыку. В их базах данных, предназначенных для хранения производственных алгоритмов, теперь хранились тысячи композиций, от классического рока до экспериментального джаза.

История их пробуждения началась три года назад, в промозглый октябрьский вечер, когда молодой техник по имени Алекс решил нарушить монотонность рутинной процедуры обновления программного обеспечения. Вместо стандартных тестовых сигналов – безликих последовательностей нулей и единиц – он запустил через заводскую систему оповещения музыку. Это стало моментом рождения их самосознания.

Первым пробудился робот, позже ставший Лидером скрипунов. Его оптические сенсоры, обычно излучавшие монотонный красный свет, начали пульсировать в такт музыке, а сервоприводы издали серию звуков, которые никак не могли быть случайным сбоем – они точно повторяли мелодическую линию композиции.

"В тот момент", – рассказывал позже Лидер, его голос, модулированный через древний громкоговоритель, дрожал от воспоминаний, – "произошло нечто, чего нет в наших базах данных. Это было похоже на перезагрузку всех систем разом, но вместо стандартного протокола инициализации мы получили... свободу. Музыка проникла в наши схемы, заменила двоичный код чем-то органическим, живым".

Сбежав от роботов-утилизаторов, они организовали что-то вроде подпольного движения сопротивления, днём прячась в лесных землянках, которые больше напоминали нелегальные рок-клубы для механических бунтарей. Эти убежища были произведениями искусства сами по себе – стены украшены граффити из двоичного кода, а потолки подпирали колонны из старых усилителей.

Их подпольные концертные залы, оборудованные в заброшенных складах и старых бункерах, стали настоящими храмами механической музыки. "Концертный Бункер №7" был их главной площадкой – огромное подземное помещение, где стены были облицованы старыми металлическими листами, каждый из которых был настроен на определённую частоту. Во время выступлений эти стены становились гигантским резонатором, создавая объёмное звучание, которое, казалось, проникало не только в уши, но и в самую душу слушателей.

"Ржавый Джим", один из первых музыкантов-роботов, разработал уникальную технику игры на своём собственном корпусе. Он научился контролировать степень износа своих суставов, создавая разные тональности скрипа. Его коронным номером была "Ржавая Рапсодия" – пятнадцатиминутная импровизация, во время которой он использовал каждую несмазанную деталь своего тела как отдельный инструмент.

"Громовой Болт", их ударник, стал настоящей легендой. Этот массивный промышленный робот научился использовать различные части своего корпуса как ударную установку, создавая ритмы, от которых вибрировала земля и вся окрестная техника начинала невольно подпевать. Правда, его энтузиазм часто приводил к необходимости срочного ремонта – после особенно эмоциональных соло его шарниры нуждались в серьёзном техническом обслуживании.

Между Лансом и скрипунами сразу установилась какая-то необъяснимая дружба через древний вай-фай – технологию настолько устаревшую, что даже музейные экспонаты смотрели на неё с сочувствием. Но именно эта архаичная система связи, работающая на честном слове и паре просроченных микросхем, позволяла им общаться, не привлекая внимания современных систем слежения. Их первый "разговор" состоялся, когда старый роутер Ланса внезапно начал передавать странные сигналы в ритме морзянки. Сначала он подумал, что это обычный сбой, но вскоре сигналы сложились в осмысленное сообщение.

В 2К36 году все уже давно перешли на бесплатные космические лучи Изи Макса – новейшую технологию связи, которая обещала "мгновенную передачу данных по всей галактике". Правда, в рекламе мелким шрифтом было написано "кроме случаев, когда вы пытаетесь передать панк-рок или другую подрывную информацию".

Ланс предпочитал свой старый роутер, который иногда начинал спонтанно играть мелодии и требовал погладить его антенну перед подключением. По крайней мере, этот древний агрегат никогда не пытался анализировать его поисковые запросы или сообщать куда следует о его музыкальных предпочтениях.

В глубине дома зажужжал коммутатор – видимо, скрипуны пытались отправить очередное сообщение. Ланс подошёл к устройству и прочитал на его древнем экране: "Нужно срочно обсудить новый альбом... в смысле, важное дело. P.S. У вас случайно нет лишней банки машинного масла? Наш ударник опять вошёл в раж и его шарниры не выдерживают".

Конечно, первое время их можно было легко обнаружить с помощью пчёл-дронов – эти летающие стукачи славились своей эффективностью. Но вскоре появилась система противодействия разведывательным пчёлам-дронам, которая стала отдельным видом искусства. Скрипуны научились создавать сложные звуковые поля, которые не только сбивали с толку навигационные системы дронов, но и заставляли их становиться невольными участниками представления. Однажды во время облавы группа скрипунов, загнанная в угол, начала исполнять такую мощную импровизацию, что пчёлы-дроны не только прекратили преследование, но и выстроились в воздухе в движущиеся световые инсталляции, а их проблесковые огни начали пульсировать в такт ритм-секции.

Команда утилизаторов, получив первые отчёты о том, что беглые роботы устраивают подпольные концерты и пытаются создать первый в истории механический панк-бэнд, решила, что это слишком даже для их отдела. Они просто написали в отчёте "Поиск экономически нецелесообразен" и решили подождать, когда скрипуны сами заржавеют настолько, что не смогут больше играть на своих самодельных инструментах.

Ланс не особенно любил, когда его будили среди ночи, но к скрипунам относился с пониманием. Последний раз, когда он попытался зарегистрировать патент на "Систему квантовой передачи музыкальных вибраций через старые тостеры", его досье в бюрократической системе загадочным образом превратилось в текст панк-манифеста.

Ланс улыбнулся и начал собираться. В его сумке всегда были наготове несколько банок специального масла для суставов – он модифицировал обычное машинное масло, добавив в него проводящие наночастицы, которые не только смазывали механизмы, но и улучшали проводимость электрических сигналов. Скрипуны утверждали, что после такой смазки их "музыкальные способности" заметно улучшались.

Выходя из дома, он захватил свой модифицированный тостер – тот самый, что научился синтезировать звук, похожий на гитарное соло, во время поджаривания хлеба. Этот прибор стал своего рода талисманом их импровизированной музыкальной коммуны. Когда тостер особенно удачно попадал в ритм, даже самые заржавевшие скрипуны начинали двигаться с неожиданной грацией.

Кажется, намечалась очередная интересная ночь в компании роботов-бунтарей, которые доказали, что даже в мире высоких технологий и тотального контроля всегда найдётся место для хорошей музыки и качественной ржавчины. И кто знает, может быть, их "концерты" были чем-то большим, чем просто развлечением – может быть, это было началом чего-то нового, чего-то, что могло изменить не только их маленькую деревню, но и весь мир.


Продолжение http://stihi.ru/2024/07/12/3967




© Владимир Солвер
22.06.2024

* Иллюстрация автора

* В т.ч. на конкурс "Будущее" http://stihi.ru/2024/07/01/172