Гастроли

Глава 1

Ну и что, если подумать, у него было? Пара тёплых носков, смена белья, зубная щётка. Даже зажигалки не было – очень уж хотелось себя убедить, что не было.
Первый утренний поезд лениво вкатывался в туманный город; буфера и колеса постукивали приглушенно, как сквозь ватное одеяло. На перроне поёживалась торговка пирожками, таджик с гулкой, обитой жестью тележкой укатился в хвост состава, две иссохшие, выкрашенные в славянский золотой курсантки в полицейских бушлатах отгоняли металлоискателями первых белых мух.
Здание самого вокзала всего проскакивало как-то мимо восприятия, сколько бы времени не приходилось в нём проводить - это перрон уже как дверь в неизведанное, как разверзшийся спуск в ад, как сопливая вульва. За ним задники города нависают над торговыми рядами, раскачиваются на растяжках жилы и артерии зеленовато-голубых быстроногих ящериц, сквозь плитку и пластик пробивается щебень и бой вековых пожаров и разрушений. А вокзал – это просто вокзал.

Метро постепенно наполнялось неудачниками, впрочем, торопиться было особо некуда. Жаль помятое, да и немолодое уже лицо на гору выдавало в нём только сошедшего поезда провинциала – а то как ведь было бы хорошо пройтись  пешком до самой яркой кофейни на проспекте, расправить полосатый шарф, потягивая что-нибудь очень дорогое и очень горячее, ложечкой откопать маленькую-маленькую норку в полосатом куске пирога, а самому зарыться в большой-большой обтрёпанный блокнот… Только вот ни шарфа, ни даже блокнота и у него не было. Не было даже зажигалки.

Вон стоят и курят. Где-то ведь они покупают сигареты, покупают зажигалки?
Там где покупают – ещё закрыто, и закрыто ещё будет. Всё таки в метро.

Когда-то совсем давно, в самое первое посещение Города, его в этом самом метро забыли. Забыли большой толпой, и ещё посмеялись наверное – а кого ещё могли забыть, если не его? Вот бы теперь забыли совсем – и те, что тогда, и те что сейчас. Жил бы себе, ходил в контору, а иногда не ходил, иногда бы и сам забывал, что зажигалки можно не покупать, а иногда, что бывают на свете такие вот Города, и такие вот кофейни, и полосатые шарфы и блокноты. Но он помнил.

- Колька, ты?
- Я.
- Слушай, ты ещё совсем себя не растерял там? Тут съездить можно.
- Владик, я никуда не езжу. У меня, честно, если ноги ещё ходят, то колёса так и не отросли…
- Ххах!!! Нет-нет, ты поедешь. Потому что хотят ТАМ тебя и именно ТЕБЯ. Ко мне за билетом заскочишь в пятницу, и сразу на ночной, усёк? Наскреби там копейку себе хоть на яйцо варёное, да поезжай. Два раза не предлагаем!

Глава 2

Дверь подъезда поддалась с лёгким треском отдираемой изморози – кажется тут никому не надо было на метро. Какие-то ещё зеленоватые деревья нависали над узким бульваром и блестящими свежей краской витыми оградками палисадника. Даже привычно оценить уровень благосостояния жильцов без припаркованных впритык к стволам и опорам машин не получалось – только на самом горизонте изредка подмигивал поворотниками сквозь всё ещё густой, характерный для Города, туман перекрёсток.

Внутри вовсю гудели батареи, и Николай чуть задержался размять озябшие пальцы. Табаком не пахло, и кошками тоже. Лампы не давили на глаза, и даже консьержка не зыркала грозно из будки – не было тут ни той, ни другой. Только чёрный глазок неподвижной камеры поблёскивал без всякой угрозы и даже как-то успокаивающе.

Лифт ровно как и подъезд не имел никакого запаха. Помыкавшись на этаже по углам среди абсолютно одинаковых на первый взгляд дверей, он наконец услышал как за одной из них что-то завозилось, мелко брякнуло россыпью мелочи на кафельный пол, пошуршало ещё немного, и наконец отщелкнуло хорошо смазанный затвор массивного, гулкого замка.

- Здравствуйте. Это ведь вы?
 
За порогом стояла уже явно не молодая женщина без возраста в глухом розоватом халате и каких-то укороченных унтах.

- По звонку. Меня просили приехать.
- Не просили, приглашали.

Розовая распахнула дверь на всю ширину клетки, взмахнула руками и чуть ли не всосала его в прихожую. Пока Коля стягивал ботинки и искал в сумке вторые носки, где-то в глубинах дома уже щёлкнул чайник, несколько раз хлопнула какая-то обрезиненная дверца, мигнул и погас зеленоватый свет над длинным коридором, в дальних и ближней комнатах, над самим Колей.

- А это у вас что? – удивление Розовой казалось самым настоящим, хотя чёрт их знает этих Розовых без возраста, в домах без запаха, будки и консьержа, на бульварах без парковок.
- Эээ… гитара наверное? – он сам удивился не столько вопросу, сколько собственному неуверенному ответу.
- И что, вы играть будете?
- Смотря сколько наль… - начал было и осёкся – Извините, не.. непрофессиональный юмор. Нервы, знаете. Мне нельзя. И курить тоже.

Глава 3

Хорошо всё таки забывать. Запоминать – дело двоякое. Плохое – плохо, Хорошее – так дальше бывает только хуже. Вот и выходит, что забывать – намного полезнее. Вот и сейчас, сиди себе, потягивай какой-то пахучий чай из маленьких, неудобных и нестойких чашечек, сиди наконец в тепле, и в окно не дует, и тараканы не бегают, и идти ещё долго вообще некуда не надо, и бежать и ехать тоже. Только не запоминай.
Чу! Куда там Розовую теперь понесло? Как с прошлого раза? C какого прошлого? Фуф, когда ещё было… Да, могло быть, запросто могло. Ну хорошо всё. Неплохо. Да, вот люстра, да. Помню люстру. Наверное. И вот двор в окне – ну чем не двор. Конечно, вон там с Яшкой сидели. С каким Яшкой? Ну да, он-то помнит, верно. Хорошо всё-таки забывать.

Стоп, в какую другую квартиру? Аа, тут же, через дверь. И там был. Точно. Как наяву.
Замок посопротивлялся больше для виду, а может Розовой попросту непривычно было управляться с чужими ключами, а может и… Так скребуче пахнуло пылью - аж закашлялся. Щёлкнул выключатель. Такая же квартира, только давно нежилая. Коробки какие-то, плёнка, газеты.

- Не было вас, жаль
- Не было?
- На похоронах не было.
- Не было - (и правда очень давно не было ни на каких похоронах)
- Ну да и ничего, вы ж сами решили всё.
- Всё…
- Ну, с Лирочкой сами решили.

БУМ. Не всегда плохо запоминать. Забывать не всегда хорошо. Лирочка. Квартира не жилая. Двор какой-то, скамейки. Сколько их было таких скамеек, а Лирочек точно никаких не было. Владик, козёл, ты куда меня…

- Простите, мне б позвонить. По личному.

Розовая махнула рукой-рукавом в сторону такой же кухни. С торопливой аккуратностью закрыть дверь, выдохнуть, оглядеться.
Телефона нет, с мобилы денег нет. Один провод свисает с холодильника. А в самом холодильнике? И там телефона точно нет. Вообще ничего нет. Света даже нет. Впрочем, Света – не Лиро… ТЬФУ.

Качнулся пустой, обесточенный короб. Звякнули стеклянные дверцы пустых шкафчиков. Забилось, заёрзало что-то внутри. Шкафчика. На полке. На дальней-дальней полке так, что рубашку сдёрнуть вместе с петлями да грохнуть об пол, в щепки, в труху. Сорвал, схватил, отпил и горел, горел…

- Простите, а вас как…
- Жанна, ну вы же помните – Жанночка.

Глава 4

О сколько таких утр, таких дней, гадостно свернулось в стоках наших судеб? Вот вроде и в окно никто страшный не заглядывает – да и кого бояться на шестом ли, восьмом этаже? Да видал таких, которые и под землей найдут. И они меня – видали. Сами из земли как Адам-первородец, сами с дом высотой, сами с глазами жёлтыми как…

- А я так и думала, что не может ведь человек только стихи… Ну, это самое.

Розовая лежала поперек высоченного матраца двух- или даже трёхспальной кровати, томно почёсывая болтающуюся белесую ляжку.
Николай уже не курил, потому что курить не мог, как не мог на самом деле курить никогда. Ночь пронеслась мерцающим вихрем из водки и тонких, как зубочистки из кофейни, дамских сигарет, толстых, как шахматные ладьи, видимо, дамских пальцев, каких-то попугаечьих хохолков каждый раз возникающих везде, куда бы он ни протягивал руки. Кажется, ходили ночью в двор – он в шерстяных носках. Кажется, клялся до хрипоты, до соплёй Розовой, в том, какой чудесный Яшка. И… Как, и он тоже? Лучших теряем!

- Да, Лирочка определенно не говорила, что вы поёте, играете, ой…

В далёкой-далёкой прихожей уже привычно отщёлкнул хорошо смазанный затвор и ввалились, зашумели, затопали и закричали – ещё неизвестные, но явно куда меньше ростом чем те, землистые с жёлтыми глазами.

Жанночка торопливо запихивала в халат все свои хохолки и ладьи. Кто-то совсем маленький протопал по соседней комнате, стукнул деревянной крышкой, звонко стукнуло клавишей длинное-длинное Ми третьей октавы…

- Хоть отца увидит. Событие!

Жёлтые глаза замелькали в окнах, в люстре, в двух квадратных стаканах.
 
- Ну и козёл ты, Владик – уже проскрипел, простонал, вполуслепую нащупывая сигареты в брюках, в волосах, в бороде… хотя попадалась только земля, земля. Земля.