Готфрид Лейбниц Теодицея Цифровой код

На последних страницах «Теодицеи» Лейбница Юпитер отправляет жреца Теодора за сокровенным знанием к своей дочери Палладе; уснув,жрец посещает с ней «дворец судеб», где «есть изображения не только того, что происходит, но и всего того, что может происходить» – «сколько угодно различных между собой миров, которые различным образом будут отвечать на один и тот же вопрос в стольких формах, как это будет возможно» – при наличии «определенных условий».
 «Таким образом, – говорит Паллада, – ты можешь вообразить упорядоченную последовательность миров, из которых каждый в частности будет содержать предполагаемый случай и будет видоизменять его сообразно с обстоятельствами и своими следствиями», при том что «все эти миры существуют вот здесь, т.е. в иде-
ях» (Лейбниц 1989: 398, 399).
То есть быть реализованным (стать наблюдаемым) может любой из возможных миров и сценариев, если наблюдатель прочтет именно этот текст; впрочем, для этого нужен определенный цифровой код.

Паллада проводит Теодора по многочисленным комнатам-мирам, в каждой из которых находятся царь Секст и огромный том писаний, где записана жизнь и судьба этого Секста: при этом на «челе» его обозначена некая цифра.

«Ты видел на челе Секста цифру, найди в книге место под этой цифрой, – говорит Паллада. – Прикоснись к какой угодно строке, – сказала Паллада, – и ты увидишь подробное изображение всего того, что строка передает в общем».
 Теодор повинуется и видит «все подробности отдельной части жизни этого Секста».
 В других частях дворца появляется тот же Секст,но с другой судьбой, которая читается и представляется аналогично, при помощи нового цифрового кода – и так далее (Лейбниц 1989: 400).

Трудно представить более актуальную образность «распаковки» числового семантического континуума при помощи цифрового кода: Теодор словно прикасается к строке дисплея, активируя тот или иной сценарий из бесконечного числа возможных, которые заложены в архиве квантового суперкомпьютера «книги судеб». Важно, однако, помнить, что Теодор – «великий жрец», любимый Юпитером; цифровой код показывает ему во сне богиня Паллада, а «программа судеб» создана ее отцом.


Мы видим в этом философском мифе замечательную метафору метафизики цифровой реальности (задолго до ее появления) как онтологического уравнения, которое не сегодня сформулировано и не предполагает сугубо технологического представления и решения.
 Информационное киберпространство предстает в качестве цифрового гипертекста, который обладает в сети Интернет знанием о себе (Глик 2013: 449). Но это вместе с тем знание для другого, который понимает.
Мир программиста-демиурга («маленького бога») предстает трансцендентным миру саморазвивающихся программ:целеполагание возможно только извне информационной системы. Из случайной последовательности чисел, сгенерированной простейшей компьютерной программой, нельзя вывести ее уравнение (Талеб 2013: 325); это же
относится и к миру самого программиста-демиурга, что возвращает нас к
древнему символу Уробороса – змея, кусающего собственный хвост.
То, что объясняет Теодору Паллада, создано Юпитером, но может быть открыто
во сне жрецу.



«Этот мир творится у нас за спиной», говорит Жиль Делез  и предлагает в «Лекциях о Лейбнице» другую метафору – гиперболизированное барокко, помещения «без окон и дверей», где замкнутые индивидуальные понятия – монады парадоксально включают в себя всю тотальность общего для них мира: то, что выражает каждое индивидуальное
понятие, «является для него внутренним, оно без окон и дверей: оно запро-
граммировано так, что то, что оно выражает, находится в отношении совоз-
можности с тем, что выражают другие».
 «Это чудо», определяет Делез, это «предустановленная гармония» (Делез 2015: 38);
 Августин говорит о том же вполне по-христиански, но и вполне платонически: «я стоял спиной к свету и лицом к тому, что было освещено; и лицо мое, повернутое к освещенным
предметам, освещено не было» (Августин 1997:65)


Совозможность миров-монад находит квантово-механическую интерпретацию в много-
мировой концепции Эверетта, в теории динамических систем и математической теории исчисления смыслов, которые опираются на тысячелетнюю философскую традицию пифагорейства и неоплатонизма, антиномично включающих в себя рациональность и теургию; им наследовала в этом христианская патристика, начиная с Ареопагита.

Оцифрованный мир оборачивается теперь числовой «упаковкой» барочной архитектуры семантического континуума, а путь доступа к его единой структуре – синергией гуманитарных и компьютерных технологий в постнеклассическом типе рациональности.

 Эту структуру невозможно прочитать в «готовом виде», этот текст имеет «два ключа» и активно формируется кодами интерпретации внутри сложной интерактивной системы

«наблюдатель – наблюдаемое/послание – получатель/пользователь –технология»; в сетевой электронной среде эта интерактивность становится фактической цифровой реальностью.
 Возможно, самым эффективным алгоритмом самоорганизации в цифровом мире как «сообществе программ» (Э. Любимский) также явится «метапрограмма» свободного
выбора системой сценария развития – с принятием всех рамок, норм и алгоритмов коммуникации с трасцендентным – и всех последствий такого выбора: цифровой формат антиномии свободы воли и предопределения. В любом случае, как справедливо замечает В. Налимов,«проблема искусственного интеллекта – это, кажется, первая техническая проблема, жестко смыкающаяся с философскими построениями»
(Налимов 2011: 305).

Антиномия — ситуация, в которой противоречащие друг другу высказывания об одном и том же объекте имеют логически равноправное обоснование и их истинность или ложность нельзя обосновать в рамках принятой парадигмы, то есть противоречие между признаваемыми одинаково верными положениями,

Родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант впервые показал, что антиномии с необходимостью порождаются особенностями процесса познания, в частности постоянными попытками разума выйти за пределы опыта, познать «вещь в себе», а поскольку, по Канту, это невозможно, всякий такой выход и приводит к антиномии

Что такое антиномия у Канта?
Это определение означало неустранимое противоречие равно доказуемых положений, к которым приходит разум в попытке постигнуть мир как единое целое.

Теодице;я (новолат. theodicea «богооправдание» от др. -греч. ;;;; «бог, божество» + ;;;; «право, справедливость») — совокупность религиозно-философских доктрин, призванных оправдать управление Вселенной добрым Божеством, несмотря на наличие зла в мире: так называемая проблема зла.

Монада (от греч. mon;s, родительный падеж monаdos — единица, единое), понятие, используемое в ряде философских систем для обозначения конститутивных элементов бытия.

Лейбниц описывает первую субстанцию мира в работе «Монадология» (1714). Монады — минимальная онтологическая частица, «кирпичики», из которых сделан весь мир. Монады образуют мир многообразия.

 Монады можно сравнить с атомами — атомы обладают внутренними свойствами, но определяются внешними процессами, а в каждой монаде, согласно Лейбницу, есть частица Бога, которая ее определяет.

 Монады обладают разной степенью разумности и активности. Например, монада камня обладает маленькой степенью разумности и активности, а человека — большой.

Лейбниц различает виды зла. Он отмечает: «Зло можно воспринимать метафизически, физически и морально. Метафизическое зло состоит в простом несовершенстве, физическое зло – в страдании, а моральное зло – в грехе.

В работе «Теодицея» (1710) Лейбниц утверждает, что несмотря на все горести, которые происходят в нашем мире, Бог создал «лучший из всех возможных миров». Опираясь на тезис о совершенстве Бога, Лейбниц говорит, что лучший мир — это не самый добрый, а самый сложный, полный мир.

Невероятная сложность монад и их взаимодействия была выбрана Богом как самая развивающаяся. Из простого мира, в котором есть только однозначные оппозиции и примитивное устройство — «все хорошо», Бог в своем совершенстве из всех возможностей выбрал самую сложную организацию, такую, что получился мир, а, скажем, не чайник.

Согласно Лейбницу зло — это необходимая категория, чтобы сложность мира могла быть реализована

Готфрид Лейбниц вывел закон тождества неразличимых, согласно которому в его картине мира нет ни одного одинакового элемента. Абсолютно все, что сотворено, в той или иной степени различно.

 «Я вспоминаю, как одна знаменитая, обладающая возвышенным умом принцесса сказала однажды на прогулке в своем саду, что она не верит, что существуют два совершенно одинаковых листка. […] Кажется удивительным, что нет двух зерен, вполне одинаковых. Но кто этого не допускает, тот никогда не вникал в это дело». Позже Лейбниц добавил: «Индивидуально то, что состоит из таких частных свойств, совокупность которых никогда не может быть тождественной в чем-либо другом».

Мир очень сложен в своем многообразии. Для человека он оформлен в какие-то объекты и закономерности, но для Бога мир не оформлен в объекты: вся структура его многообразия является единой.


Какое устройство создал Лейбниц?
Арифмометр Лейбница — арифмометр, изобретённый немецким математиком Готфридом Вильгельмом Лейбницем.


Что сделал Лейбниц для информатики?

Он описал двоичную систему счисления, на которой основана современная компьютерная техника, и предсказал появление Европейского союза. Готфрид Вильгельм Лейбниц родился в 1646 году в семье профессора этики Лейпцигского университета.


У Лейбница не было того, что сейчас назвали бы "специализацией". Он был универсальным гением: занимался математикой, физикой, химией, философией, биологией, психологией и лингвистикой. Каждая из этих наук ему чем-то обязана.


Задолго до Зигмунда Фрейда Лейбниц пришел к выводу о том, что психические процессы делятся на полностью осознаваемые и смутно осознаваемые. Он разработал концепцию "малых перцепций" – неосознаваемых восприятий, которые влияют на состояние человека: "Я думаю, что в душе происходит нечто, соответствующее кровообращению и всем движениям наших внутренних органов, чего мы, однако, не осознаем, подобно тому как люди, живущие около водяной мельницы, не осознают производимого ею шума".

В 1684 году Лейбниц опубликовал статью, в которой изложил принципы дифференциального исчисления. Грандиозное открытие вылилось в главный научный скандал двух столетий. Параллельно с Лейбницем свою версию математического анализа создал Исаак Ньютон.

Лейбниц считается предшественником немецкой классической философии. Он разработал систему, получившую название "монадология". Монады – духовные субстанции, которые одновременно абсолютно просты и бесконечно сложны. Их много, но двух тождественных друг другу нет. Каждая монада, в том числе и человеческая душа, является "живым зеркалом вселенной". Высшая субстанция, или "монада монад" – это Бог, олицетворяющий абсолютную полноту и ясность знаний.


Лейбниц так и не женился: наука поглотила его целиком и не оставила места для личной жизни. Когда он скончался, за гробом шел лишь его личный секретарь.