Шипы и лепестки

18 19

Через пять минут после возвращения Эммы Макензи ворвалась в ее дом.

— Еле дождалась, когда Джек смотается. Я проявила безумную выдержку! — крикнула она еще с лестницы и, войдя в спальню, нахмурилась. — Ты разбираешь вещи. Раскладываешь все по местам. Терпеть не могу такую организованность. Почему среди нас только я одна неряха?

— Ты не неряха. Ты просто свободнее обращаешься со своим личным пространством.

— Эй, твоя формулировка мне нравится. Ладно, хватит обо мне. Расскажи мне все. Собственного любовника я оставила тосковать над миской с кукурузными хлопьями.

Прижав к груди ночную сорочку, Эмма весело закружилась.

— Сказка. Это была сказка. Каждая минута.

— Так-так-так.

— Изысканный французский ресторан, шампанское, апартаменты в «Уолдорфе».

— Боже, это точно твой стиль. Шикарно, элегантно. А еще тебе подошел бы непринужденный шик: свидание в стиле «кэжуал», например пикник на берегу моря лунной ночью — красное вино, свечи в маленьких раковинах.

Эмма закрыла опустевший саквояж.

— И почему я не кручу роман с тобой.

— Мы были бы изумительной парой, не сомневайся. — Обняв Эмму за плечи, Мак повернулась с ней к зеркалу. В зеркале отразились Эмма в классических джинсах и легкой блузке и она сама в хлопчатобумажных штанах и футболке, в которых спала. — М-да, сногсшибательная парочка. Ну, попридержим ее в резерве на случай, если остальное не сработает.
— Всегда приятно иметь запасной вариант. О боже, Мак, это была самая идеальная ночь моей жизни. — Эмма повернулась к подруге, сжала ее в объятиях и снова закружилась. — Мы не спали. Вообще. Я не устаю удивляться, как нам интересно разговаривать, узнавать друг о друге что-то новое. Мы проговорили весь ужин и долгую прогулку. И Джек заказал в номер шампанское, а когда мы пришли, там уже горели свечи и звучала тихая музыка.

— Ох.

— Мы пили шампанское, и разговаривали, и занимались любовью. Это было так романтично. — Эмма тихо замурлыкала, закрыла глаза, обхватила себя руками. — А потом мы опять разговаривали, и опять пили шампанское, и опять занимались любовью. Мы завтракали при свечах и…

— Опять занимались любовью.

— Да. Мы ползли домой в жутких пробках, и это не имело никакого значения. Ничего не имело значения. Ничего не могло иметь значения. Мак? Я самый счастливый человек на свете.

— Да, и, извини, это раздражает.

— Очень жаль. Неважно. Я счастлива, но я никогда не думала, что могу быть так счастлива. Я и не представляла, что так бывает. Мне все время хочется прыгать и кружиться, петь и танцевать. Как Джули Эндрюс в «Звуках музыки».

— Хорошо-хорошо. Я поняла. Но не надо, потому что это раздражает еще больше.

— Я знаю. Поэтому я делаю все это мысленно. Я всю жизнь мечтала безумно влюбиться, но даже близко не представляла, каково это. — Эмма плюхнулась на кровать и, ухмыляясь, уставилась на потолок. — Ты все время это чувствуешь? С Картером.

Мак плюхнулась рядом с Эммой.

— А я никогда не представляла, что влюблюсь. Я никогда не мечтала о любви так, как ты, и не искала любовь. Некоторым образом любовь просто обрушилась на меня, свалилась, как тонна кирпичей. Я до сих пор в шоке, когда задумываюсь о том, что происходит со мной, во мне, — я не кружусь, не пою, даже мысленно, это бы меня раздражало. Но вот насчет прыжков — в самую точку. И я в шоке, когда думаю, что кто-то испытывает такие же чувства ко мне.

Эмма взяла Мак за руку.

— Я не знаю, относится ли ко мне Джек так, как я к нему. Но я знаю, что небезразлична ему. Я знаю, что он испытывает ко мне сильные чувства. А я так его люблю, Мак. Мне остается лишь надеяться, что вся моя любовь… пустит корни, что ли. Я думала, что любила его раньше, но теперь я думаю, что тогда было страстное увлечение, смешанное с похотью. Потому что сейчас все по-другому.

— Ты сможешь ему сказать?

— Еще пару дней назад я ответила бы «нет». Сказала бы, что не хочу ничего разрушать, не хочу нарушать хрупкое равновесие. Собственно, я так и ответила, когда Паркер меня спросила. Но теперь я думаю, что смогу. Я думаю, что должна. Просто осталось решить, как и когда.

— Я безумно испугалась, когда Картер сказал, что любит меня. Не огорчайся, если Джек сначала немного испугается.

— Я не думаю, что, говоря кому-то о любви, мы чего-то ждем в ответ. Я думаю, мы говорим потому, что можем что-то дать.

— Ты распаковываешь вещи сразу же, как только возвращаешься домой. Это счастливая черта характера. И ты очень мудро рассуждаешь о любви. Просто удивительно, что мы, все трое, регулярно тебя не поколачиваем.

— Вы не можете. Вы же меня любите.

Мак повернулась лицом к подруге.

— Любим. И болеем за тебя. Все мы.

— Значит, у меня все получится, верно?

Эмма разбиралась с утренней доставкой, когда раздался стук. Недовольно заворчав, она отложила цветы и отправилась открывать дверь — и удивленно заморгала, увидев через стекло Кэтрин Симан и ее сестру. Взмокшая, встрепанная, вряд ли она сейчас сможет произвести благоприятное впечатление на важных клиентов.

Однако деваться некуда. Эмма нацепила на лицо радушную улыбку и распахнула дверь.

— Миссис Симан, миссис Латтимер, рада вас видеть.

— Простите за вторжение, но Джессика и девочки определились с платьями подружек невесты. Я привезла вам образец ткани.

— Отлично. Прошу вас, входите. Не хотите ли что-нибудь выпить? Может, холодный чай? Сегодня тепло.

— С удовольствием, — немедленно согласилась Адель. — Если вас не затруднит.

— Вовсе нет. Присядьте пока, отдохните. Я вернусь через минуту.

Чай, судорожно соображала Эмма, торопясь на кухню. Порезать лимон, достать красивые стаканы. Черт, черт, черт. Тарелочку с печеньем. Спасибо Лорел за неприкосновенный запас. Эмма составила все на поднос, пригладила волосы, нанесла на губы блеск — в кухонном ящике всегда лежал тюбик на непредвиденный случай, — пощипала щеки.

Сделав все возможное в данных обстоятельствах, Эмма дважды глубоко вдохнула и выдохнула и вышла к дамам, слоняющимся по ее гостиной.

— Кейт рассказывала, как у вас тут миленько. Она права.

— Спасибо.

— А ваши личные комнаты наверху?

— Да. Это очень удобно.

— Я заметила, что ваша партнер — Макензи — расширяет свою студию.

— Да. — Эмма налила чай, но осталась стоять, поскольку гостьи не спешили садиться. — В декабре Мак выходит замуж, и им нужно больше личного пространства, так что заодно решили расширить и студию.

— Как прелестно! Как волнительно планировать свадьбу для кого-то из своих. — Адель ухватила стакан и снова отправилась разглядывать фотографии и трогать цветы.

— Вы правы. Мы дружим с самого детства.

— Вот эта фотография. Это вы и двое ваших партнеров?

— Да, Лорел и Паркер. Мы любили играть в День Свадьбы, — сказала Эмма, с мечтательной улыбкой глядя на фото. — В тот день я была невестой, а Мак, — словно заглянула в будущее, — официальным фотографом. Она расскажет вам про то мгновение — голубая бабочка, — когда она поняла, что хочет стать фотографом.

— Очаровательно. — Кэтрин повернулась к Эмме. — Однако мы прервали вашу работу и теперь крадем ваше время.

— Я всегда рада неожиданному перерыву.

— Надеюсь, вы говорите искренне, — вклинилась Адель, — потому что я умираю от желания увидеть, где вы работаете. Вы сегодня делаете композиции? Букеты?

— А… вообще-то я обрабатываю утреннюю доставку, поэтому немного испачкалась.

— У меня, наверное, нет совести, но все же я хочу попросить вас показать ваше рабочее место.

— Ах, конечно. — Эмма взглянула на Кэтрин. — Только не падайте в обморок.

— Я уже видела, где вы работаете.

— Да, но вы не видели меня за работой. — Эмма повела дам в мастерскую. — Обработка… ну, вы сами видите. — Она указала на рабочий стол.

— Боже, какие цветы! — Раскрасневшись от возбуждения, Адель бросилась к столу. — О, а как пахнут эти пионы.

— Любимые цветы невесты, — сказала Эмма. — Эти изумительные алые мы используем в ее букете в контрасте со всеми оттенками от ярко-розового до самого бледного. Букет будет перевязан вишневой лентой, усыпанной карамельно-розовыми стразами. Букеты подружек — его уменьшенные копии в розовых тонах.— И вы держите цветы в этих ведрах?

— В питательном растворе. А потом я уберу цветы в холодильник до того момента, как мы начнем с ними работать. Очень важно, чтобы цветы оставались свежими и после свадьбы.

— Как вы…

— Адель, — перебила сестру Кэтрин, прищелкнув языком. — Ты опять устраиваешь допрос.

— Ладно, ладно, я понимаю, но у меня столько вопросов. Я очень серьезно настроена создать собственную фирму по организации свадеб на Ямайке. — Кивая как заведенная, Адель снова обвела взглядом мастерскую. — Похоже, у вас тут все идеально устроено. Вряд ли мне удастся переманить вас.

— Я с радостью отвечу на любые ваши вопросы. Однако, если вас интересует организация бизнеса, вам следует обратиться к Паркер.

— Все, мы больше не будем вам мешать. — Кэтрин открыла сумочку. — Образец ткани.

— Ой, какой прекрасный цвет. Словно смотришь сквозь росинку на весенний лист. Идеально для сказочной свадьбы. — Эмма повернулась к витрине и выбрала белый шелковый тюльпан. — Видите, как сияет белое на этом бледно-зеленом?

— Да, да, я вас понимаю. Как только будут одобрены фасоны, мы пришлем вам эскизы. Эмма, благодарю вас за уделенное нам время.

— Мы всегда к вашим услугам и сделаем все, чтобы у Джессики был ее идеальный день.

— Вот видишь, — ткнула Адель сестру. — Именно такое отношение я хочу предложить своим клиентам. Я даже думаю, что «Идеальный день» будет изумительным названием для моего агентства.

— Мне нравится, — сказала Эмма.

— Вот моя визитка на случай, если вы вдруг передумаете, — не унималась Адель. — Обещаю вам десять процентов сверх ваших нынешних ежегодных доходов.

Паркер сбросила туфли с ног, взывающих о снисхождении после двух полноценных консультаций.

— Я честно пытаюсь не раздражаться, но Адель снова пыталась украсть тебя.

— А сколько она предложила тебе за переезд на Ямайку? — спросила Эмма.

— Карт-бланш, что, как я ей честно сказала, серьезная ошибка. Никто не стоит открытого счета, особенно когда только создаешь бизнес-модель.

— Она купается в деньгах, — заметила Лорел. — И да, я знаю, что это не имеет значения при ведении бизнеса. Но она привыкла купаться в деньгах.

— У нее хорошая концепция. Эксклюзивное свадебное агентство «все включено» в популярном для проведения свадеб уголке света. И ей хватает ума переманивать людей с богатым опытом. Но сколько бы у нее ни было денег, необходимо составить бюджет и придерживаться его.

— Так почему мы это не делаем? — воскликнула Мак. — То есть я не хочу сказать, что мы должны срочно собрать вещи и переехать на Ямайку, или на Арубу, или куда угодно, но мы могли бы создать филиал «Брачных обетов» в каком-нибудь экзотическом местечке. Мы бы всех убили.

— Это я тебя убью. — Лорел сложила пальцы пистолетом и «выстрелила» в Мак. — Разве у нас мало работы?

— Я подумывала об этом, — сказала Паркер.

Лорел вытаращила глаза.

— Подожди, я перезаряжу пистолет.

— Просто туманная идея на будущее.

— Когда научатся идеально клонировать людей.

— Скорее франшиза, чем филиал, — объяснила Паркер. — С очень жесткими требованиями. Но я еще не разработала детали. Если и когда я это сделаю, мы все обговорим и запустим дело при условии, что все согласятся. Но пока да, у нас достаточно работы. Если не считать вторую половину августа. Там чисто.

— Я видела и как раз хотела тебя спросить. — Эмма потянулась, чтобы снять напряжение в пояснице. — Наверное, я забыла что-то включить.

— Нет, я там ничего не занимала. Это легко исправить, если никто не хочет пару неделек поваляться на пляже.

С минуту три подруги Паркер ошеломленно молчали, а затем вскочили и запрыгали по комнате в победном танце. Лорел схватила Паркер за руку и вытащила в круг.

— Похоже, хотят все.

— Можно начать собираться прямо сейчас? Можно? Скажи, что можно! — потребовала Мак.

— Солнцезащитный крем, бикини и блендер для «Маргарит». Что еще? — Лорел закружила Паркер. — Ура! Каникулы!

— Где? — поинтересовалась Эмма. — На каком пляже?

— Какая разница? — Лорел снова плюхнулась на диван. — Пляж есть пляж. Две недели без помадной глазури и сахарной пасты. Подождите, я смахну со щеки слезу счастья.

— Хэмптоне. Дел купил дом.

— Дел купил дом в Хэмптонсе? — Мак вскинула кулаки. — Дел! Гип-гип, ура!

— Точнее, компания «Браун Лимитид» купила дом в Хэмптонсе. Эго те самые документы, что он приносил в последний раз. Недвижимость растет в цене. Это хорошая инвестиция. Я ничего не говорила на случай, если сделка расстроится. Но все подписано. Итак, в конце августа мы все отправляемся на пляж.

— Все? — переспросила Лорел.

— Мы четверо, Картер, Дел, Джек, конечно. Там шесть спален, восемь ванных комнат. Места хватит всем.

— А Джек знает? — спросила Эмма.

— Он знает, что Дел ищет недвижимость, но не знает про август. Мы с Делом решили, что нет смысла говорить об отпуске, если сделка сорвется. Теперь у нас есть дом.

— Я должна сказать Картеру! — Мак чмокнула Паркер в щеку и выбежала из комнаты.

— Как чудесно. Побегу обведу эти дни в календаре и украшу маленькими сердечками и лучистыми солнышками. Прогулки по пляжу под луной. — Эмма обняла Паркер. — Это почти так же идеально, как танец в освещенном луной саду. Я позвоню Джеку.

Паркер и Лорел остались одни.

— Что-то не так? — спросила Паркер.

— Что? Нет, господи, что может быть не так. Пляж, отпуск. Просто я в шоке. Необходимо купить новые пляжные наряды.

— Чертовски верно.

Лорел вскочила.

— Я побежала в торговый центр.

На волне вдохновения Эмма передвинула консультацию на час пораньше — слава богу, клиентка не возражала — и сумела освободить вторую половину дня. Уж очень хотелось поразить Джека на уже традиционном свидании в понедельник. По дороге Эмма остановила машину у главного дома и отправилась на поиски Паркер.

Естественно, Паркер нашлась в кабинете — вышагивала взад-вперед с неизменной телефонной гарнитурой за ухом. При виде Эммы Паркер закатила глаза.

— Я уверена, мама Кевина вовсе не хотела критиковать или оскорблять тебя. Ты абсолютно права, это твоя свадьба, твой день, твой выбор. Ты имеешь полное право… Да, он очень мил, Дон, и прекрасно воспитан. Я знаю… я знаю.

Паркер закрыла глаза и схватила себя за горло, пародируя удушение.

— Ты позволишь мне позаботиться об этом и освободить тебя и Кевина? Иногда постороннему легче объяснить и… я уверена, что она ничего подобного не имела в виду. Да, конечно. Я тоже сержусь. Но, но… Дон! — Ее голос прозвучал резче, всего лишь чуточку резче, но достаточно, как знала Эмма, чтобы оборвать любую тираду невесты. — Ты должна помнить, что, несмотря ни на какие осложнения или разногласия, все, что касается этого дня, посвящено тебе и Кевину. И ты должна помнить, что я сделаю все, чтобы этот день был именно таким, каким видишь его ты и Кевин.
Паркер воздела глаза к потолку.

— Почему бы тебе с Кевином не поужинать сегодня в хорошем ресторане? Я могу заказать вам столик где угодно… Чудесно, я обожаю этот ресторан. — Паркер нацарапала название в блокноте. — В семь? Я немедленно зарезервирую вам столик. А вечером поговорю с матерью Кевина. К завтрашнему дню все уладится, можешь ни о чем больше не волноваться. Да, мы обязательно с тобой поговорим. Да, Дон, для этого есть я. Это моя работа. Хорошо. Прекрасно. Ммм-хмм. Пока.

Паркер отключилась, но предупреждающе подняла палец.

— Еще минутка. — Паркер позвонила в выбранный невестой ресторан, зарезервировала столик и с облегчением стянула наушник, Сделав глубокий вдох, она энергично взвизгнула и кивнула. — Мне лучше. Гораздо лучше.

— У Дон проблема с будущей свекровью?

— Да. Как ни странно, МЖ не понимает и не одобряет выбранного невестой хранителя колец.

— Только не говори, что это ее…

— Бинз, бостонский бультерьер, любимец невесты.

— Ох, я совсем забыла. — Эмма нахмурилась. — Погоди. А я знала?

— Может, и нет. Я сама узнала от невесты всего лишь пару дней назад. МЖ считает это глупым, недостойным, постыдным. И в выражениях она не постеснялась. Невеста решила, что ее будущая свекровь — собаконенавистница.

— Бинз будет в смокинге?

Губы Паркер дрогнули в улыбке.

— На данный момент решено ограничиться галстуком-бабочкой. Невеста хочет собаку, она получит собаку. Поэтому я приглашу МЖ на бокал вина — такие проблемы лучше решать лично и с алкоголем — и все улажу.

— Желаю удачи. Я еду в город. Хочу устроить Джеку сюрприз — приготовить ужин. Да, и обязательно проверю, осталось ли в Гринвиче после тебя и Лорел хоть что-нибудь пляжно-сексуальное.

— Разве что топик с завязками на шее. И пара босоножек.

— Я их обязательно найду. И еще заеду в супермаркет и питомник. Тебе что-нибудь нужно в городе? Могу привезти завтра утром.

— Ты не заглянешь в книжный?

— Я еду в город. Что скажет мамочка, если я к ней не загляну?

— Отлично. У нее есть заказанная мной книга.

— Я прихвачу. Если придумаешь что-нибудь еще, просто позвони мне на сотовый.

— Желаю как следует повеселиться.

Когда Эмма уехала, Паркер посмотрела на свой «BlackBerry», вздохнула и набрала телефон матери Кевина.

Предвкушая свободный, полный радостных событий день, Эмма сначала заехала в питомник. Она даже разрешила себе просто ради удовольствия побродить среди растений и только потом занялась делом.

Она любила запахи земли и зелени так сильно, что каждый раз с трудом сдерживалась, чтобы не накупить всего понемногу. Но ока пообещала себе, что наутро заедет сюда еще раз и выберет растения для садов поместья.

А сейчас она выбирала горшки для украшения заднего входа в дом Джека. И она нашла то, что показалось ей идеальным: два изящных высоких вазона цвета старой бронзы.

— Нина? — окликнула она менеджера. — Я хочу купить эти два.

— Великолепные, не правда ли?

— Да, изумительные. Пожалуйста, пусть их погрузят в мою машину. Она перед входом. И садовую землю. Я хочу еще выбрать растения.

— Не спеши.

Эмма нашла темно-красные и пурпурные цветы и зелень с золотистыми искорками для обрамления.

— Роскошно, — одобрила Нина, когда Эмма подтолкнула свою тележку к кассе. — Дерзкие цвета, великолепные текстуры. А как благоухает этот гелиотроп. Для свадьбы?

— Нет, подарок другу.

— Другу повезло. Остальное уже в твоей машине.

— Спасибо.

Приехав в город, Эмма побродила по магазинам, купила себе новые босоножки, пышную юбку и, вспомнив о давнем лете на побережье, дерзкой расцветки шарф, легко превращающийся в парео.

Затем Эмма заехала в книжный магазин. Помахала служащей, пробивавшей за кассой очередную покупку.

— Привет, Эмма! Твоя мама в кладовке.

— Спасибо.

Лючия, открывавшая доставленный ящик с книгами, увидев дочь, воскликнула:

— Какой чудесный сюрприз!

— Я сорила деньгами. — Эмма перегнулась через ящик и поцеловала маму в щеку.

— Мое самое любимое занятие. Почти. Ты так счастлива из-за удачной покупки или… — Лючия постучала пальцем по браслету Эммы. — Или ты просто счастлива?

— И то и другое. Я хочу приготовить Джеку ужин, поэтому еще должна успеть в супермаркет. Но я нашла эти миленькие босоножки, которые, естественно, необходимо прогулять.

Эмма покружилась, демонстрируя обновку.

— Они действительно миленькие.

— И… — Эмма коснулась указательными пальцами новых золотых висюлек в ушах.

— Ах, тоже миленькие.

— Плюс чудесная летняя юбка вся в красных маках. Пара топиков, шарф и… и так далее.

— Моя девочка. Я утром видела Джека. Кажется, он сказал, что вы сегодня вечером идете в кино.

— Планы изменились. Я хочу угостить его стейком по твоему рецепту. У миссис Грейди нашелся один в морозилке, я выпросила его, и он мариновался всю ночь. Сейчас он в багажнике, в сумке-холодильнике. К стейку я хочу пожарить мелкую картошку с розмарином, может, спаржу, и еще хороший ломоть оливкового хлеба. Что скажешь?

— Очень мужской ужин.

— Верно, так и задумывалось. Мне не хватило наглости выпрашивать десерт у Лорел. Она по уши в заказах. Может, мороженое с клубникой?

— Очень мужской и продуманный ужин. По особому случаю?

— Отчасти благодарность за невероятную ночь в Нью-Йорке, отчасти… Мама, я хочу сказать ему. Я хочу рассказать ему о своих чувствах, о том, что я люблю его. Мне кажется неправильным чувствовать все это, — Эмма прижала ладонь к сердцу, — и не говорить ему.

— Любовь — смелое чувство, — напомнила ей Лючия. — Я знаю одно: когда он произносит твое имя, то просто светится счастьем. Я рада, что ты мне сказала. Теперь я помогу тебе, вам обоим, хорошими мыслями.

— Спасибо, пригодится. Ой, и у тебя должна быть книга для Паркер. Я обещала забрать ее.

— Сейчас принесу. — Лючия обняла Эмму за талию и вывела из кладовки. — Ты позвонишь мне завтра? Я хочу знать, как пройдет ужин.

— Обязательно позвоню.

— Эмма?

Эмма оглянулась и улыбнулась хорошенькой брюнетке, отчаянно пытаясь вспомнить, кто это.

— Привет.

— Эмма, это ты! Ой, здравствуй!

Эмма оказалась в энергичных объятиях брюнетки, к тому же принявшейся раскачивать ее туда-сюда. Озадаченная, она дружески сжала девушку, бросив вопросительный взгляд на маму.

— Рейчел, ты вернулась из колледжа. — Понадеявшись, что Эмма поймет намек, Лючия ослепительно улыбнулась брюнетке. — Мне кажется, что только на прошлой неделе Эмма бежала нянчить тебя.

— Я знаю. Я сама едва…

— Рейчел? Рейчел Моннинг? — Эмма слегка отстранилась и пристально посмотрела в ярко-голубые глаза. — О боже. Ну надо же. Я тебя не узнала. Ты выросла красавицей. Когда тебе перестало быть двенадцать?
— Ну, некоторое время назад. Даже довольно давно. Где-то между школой и колледжем. Ой, Эмма, ты выглядишь бесподобно. Как всегда. Поверить не могу, что встретила тебя. Я как раз собиралась тебе звонить.

— Ты учишься в колледже? Приехала на лето?

— Да. Остался еще год. Я работаю в «Эстервил», в отделе связей с общественностью. Взяла выходной, чтобы купить книгу о планировании свадьбы. Я помолвлена!

Рейчел продемонстрировала сверкающий бриллиант.

— Помолвлена? — Эмма не сразу оправилась от шока. — Но ведь десять минут назад ты еще играла в куклы.

— Хм, скорее, десять лет. — Рейчел рассмеялась. — Ты должна познакомиться с Дру. Он необыкновенный. Ой, конечно, ты с ним познакомишься. Мы собираемся пожениться следующим летом, когда я закончу колледж, и только ты должна делать мой букет и все, все, все. Мама говорит, что «Брачные обеты» — то, что надо. Ты можешь поверить? Я выхожу замуж, а ты сделаешь мой букет. Раньше ты делала мне цветы из салфеток, а теперь они будут настоящими.

Эмма почувствовала укол зависти и тут же возненавидела себя за это… но ощущение не пропало.

— Я так рада за тебя. Когда это случилось?

— Две недели, три дня и… — Рейчел сверилась со своими часиками. — Шестнадцать часов назад. Ой, мне пора. Хватаю книжку и бегу, а то опоздаю. — Рейчел снова обняла Эмму. — Я позвоню, и мы поговорим о цветах, и тортах, и, о боже, обо всем. Пока! Пока, миссис Грант. До встречи.

— Рейчел Моннинг выходит замуж.

— Да. — Лючия погладила плечо Эммы. — Рейчел выходит замуж.

— Я же ее нянчила. Я заплетала ей французскую косу и разрешала попозже ложиться спать. А теперь я буду делать для нее свадебные композиции. Мамочка, как же так получилось?

— Ничего, ничего. — Лючия и не собиралась скрывать смешок. — Разве не ты планируешь провести вечер с потрясающим мужчиной?

— Да, верно. Я поняла. У каждого своя судьба. Однако… Боже милостивый.

Чтобы купить все, что нужно, Эмме пришлось отбросить мысли о вчерашних девчонках, выскакивающих замуж, и их свадьбах. Однако не успела она выйти из супермаркета, как ее снова окликнули.

— Buenos tardes, bonita!

— Рико! — На этот раз вместо объятий ее пылко расцеловали в обе щеки. — Как поживаешь?

— Гораздо лучше, когда увидел тебя.

— А почему не летишь в какое-нибудь экзотическое местечко?

— Только что вернулся из Италии. Хозяин возил свое семейство в Тоскану на короткий отдых.

— Ах, тяжела жизнь личного пилота. А как Бренна?

— Мы расстались пару месяцев назад.

— О, мне жаль. Я не знала.

— Ничего страшного. — Рико пожал плечами. — Давай помогу тебе. — Он подхватил ее пакеты, заглянул в них по дороге к ее машине. — Похоже, будет классная еда, гораздо лучше, чем мой ужин Голодного Холостяка.

— Ох, бедняжка. — Эмма рассмеялась, открывая пассажирскую дверцу. — Сюда, пожалуйста. Я уже загрузилась до предела.

— Я вижу. — Рико взглянул на растения и мешки на заднем сиденье. — Похоже, тебя ждет очень напряженный вечер, но если передумаешь, я приглашу тебя на ужин. — Он игриво провел пальцем по ее руке. — Или еще лучше, дам тебе наконец тот урок пилотирования, о котором мы столько говорили.

— Спасибо, Рико, но у меня встреча.

— Это должен был быть я. Если все же передумаешь, звони в любое время.

— Если передумаю, ты будешь первым. — Эмма легко коснулась губами его щеки и отправилась вокруг капота к водительской дверце. — Ты помнишь Джилл Берк?

— А… маленькая блондинка, чудесный смех.

— Да, она опять одна.

— Неужели?

— Ты должен ей позвонить. Держу пари, ей понравится урок пилотирования.

Рико улыбнулся во весь рот, в глазах замелькали веселые искры, и Эмма вспомнила, почему ей нравилось проводить с ним время. Она села в машину, помахала ему на прощание и уехала.

Учитывая весь привезенный груз, Эмма припарковала машину за домом Джека как можно ближе к ступенькам и внимательно посмотрела на крыльцо. И поняла, что не ошиблась: и вазы, и растения здесь будут на своем месте.

Ей не терпелось начать поскорее, и она поспешила к парадному входу. Дверное стекло с фаской и высокие окна пропускали в приемную много света и придавали ей элегантность и уют. Джек был прав, больше склоняясь к уюту, подумала Эмма. Пространство словно дышало спокойствием и достоинством, в отличие от подавляющего большинства частных офисов и архитектурных мастерских, где обычно царил хаос.

— Привет, Мишель.

— Эмма. — Женщина, сидевшая за безупречно организованным рабочим столом, оторвалась от компьютера и развернулась на вращающемся стуле к Эмме. — Привет. Как дела?

— Отлично. Как ты себя чувствуешь?

— Двадцать девять недель. То ли еще будет. — Мишель погладила выпирающий живот. — Мы в порядке. Мне очень нравятся твои босоножки.

— Мне тоже. Я только что их купила.

— Потрясающие. Понедельничное свидание, верно?

— Абсолютно верно.

— Ты приехала рановато.

— Новый план. Джек занят? Я вообще-то не говорила ему о новом плане.

— Он еще не вернулся. Задержался из-за проблемы на площадке. Недоволен подрядчиками или новым окружным инспектором. Или то, или другое.

— Понятно. — Эмма поморщилась. — Ну, в данных обстоятельствах мой план или очень хороший, или очень плохой.

— Можешь поделиться?

— Конечно. Я хотела удивить его ужином и растениями для заднего крыльца. Ужин и кино на дому, а не в городе.

— Если хочешь знать мое мнение, классный план. Думаю, после такого сумасшедшего дня он придет в восторг от домашней еды. Ты можешь созвониться с ним, но он, вероятно, не избавится от строительного инспектора еще часа три.

— Давай просто претворим мой план в жизнь. Только у меня нет ключа.

В глазах Мишель промелькнуло изумление.

— О, ничего страшного. — Она открыла ящик своего стола и выудила запасную связку.

— Ты уверена? — «И не унизительно ли, — подумала Эмма, — задавать такой вопрос?»

— Не вижу ни одной причины, почему я не могу дать тебе ключ. Вы с Джеком дружите много лет, а теперь еще…

— Да, конечно, — с нарочитой бодростью сказала Эмма. — И вторая проблема. Два растения из тех, что я купила, весят около пятидесяти фунтов каждый.

— Чип здесь. Я пришлю его.

— Спасибо, Мишель. — Эмма взяла ключи. — Ты спасительница.

Сжав в кулаке ключи, Эмма вернулась к заднему крыльцу. И нечего смущаться, уговаривала она себя. Нечего обижаться на то, что мужчина, с которым она спит уже почти три месяца — и которого знает больше десяти лет, — не удосужился дать ей ключ.

И не надо выискивать никакой символики. Это вовсе не значит, что Джек не желает впускать ее в свою жизнь. Он просто…

Неважно. Она будет придерживаться своего нового плана. Подарит ему цветы, приготовит ему ужин и скажет, что любит его.
И, черт побери, она обязательно попросит у него ключ.

19

Эмма целый час с удовольствием раскладывала покупки, украшала кухонный стол подсолнечниками в вазе, выбранной из личных запасов, разбирала купленные для крыльца растения.

Идеальное обрамление двери. Яркие, дерзкие цветовые пятна, думала она, вкапывая красный шалфей позади пурпурного гелиотропа. Комбинация выбранных растений будет радовать Джека цветами все лето и станет еще красивее, когда распустится лобелия и выплеснутся из ваз пышные облака лобулярии.

Цветы будут приветствовать Джека и напоминать о женщине, которая придумала это приветствие.

Откинувшись на пятки, Эмма с улыбкой оценила результаты своих трудов.

— Потрясающе, хотя и не принято себя хвалить.

Собрав пустые горшки и пакеты, она начала копировать композицию во втором вазоне. Интересно, есть ли у Джека лейка? Скорее всего, нет. Ничего, пока можно обойтись и без лейки. Счастливо ковыряясь в земле, Эмма напевала под включенное радио и размышляла, что неплохо бы украсить и парадный вход. На следующей неделе можно подобрать новые растения.

Закончив работу, Эмма смела рассыпанную землю, отнесла горшки, пластмассовые подносы и свои садовые инструменты в багажник и, очищая руки, с восхищением осмотрела свою работу.

Цветы, как она всегда думала, очень важный элемент дома. И теперь у Джека есть цветы. И она всегда верила, что цветы, посаженные с любовью, лучше цветут. Если это правда, у Джека будут прекрасные цветы до глубоких заморозков.

Взглянув на часы, Эмма бросилась наверх. Пора отмыться и приступать к приготовлению ужина, тем более что она решила добавить в меню закуску.

Грязный, потный и разозленный исчезновением водопроводчика и заносчивостью неопытного строительного инспектора, Джек свернул к дому.

Он хотел принять душ, выпить пива, может, заглотить пригоршню аспирина. Если бы генеральный подрядчик не занимался увольнением придурка-водопроводчика, являющегося ко всему прочему братом его жены, то именно генподрядчик объяснялся бы с клиентом. И генподрядчик разобрался бы с инспектором, который нагло придрался к тому, что дверной проем оказался смещенным на каких-то семь восьмых дюйма.

Или сначала аспирин, а затем душ и пиво. Вот в таком порядке.

Может, это как-то поможет ему отвлечься от событий неудачного дня, начавшегося со звонка клиента в шесть утра: тот сорвался с катушек из-за того, что ему привезли барную стойку длиной в пять футов восемь дюймов вместо шести футов.

Нет, Джек не винил клиента. Он сам чуть не сорвался. Шесть футов на чертеже означает ровно шесть футов в работе, а не столько, сколько решит подрядчик.

И, думал Джек, поводя плечами, чтобы хоть чуточку снять напряжение, с того момента все и покатилось под откос.

Ладно, пусть его сегодняшний рабочий день оказался двенадцатичасовым, но Джек надеялся получить хоть какое-то удовлетворение от сделанного, а вместо этого ему пришлось мотаться по всему чертову округу, пытаясь гасить тут и там вспыхивающие скандалы.

Джек сделал последний поворот к заднему крыльцу, уговаривая себя радоваться, что дотащился до дома. Слава богу, офис уже закрыт, не придется разговаривать, объяснять, спорить. Увидев машину Эммы, Джек попробовал напрячь закипающие мозги, Он что-то перепутал? Кажется, они планировали встретиться в городе и начать оттуда или нет?

Ужин, возможно, кино — все это он собирался свести к готовой еде из ресторана и просмотру DVD, и только после того, как немного отдохнет и успокоится. Правда, утонув в проблемах и жалобах клиентов, он забыл позвонить Эмме.

Но если бы она была где-то в городе, он просто мог бы…

Его мысли приобрели совсем другое направление, когда он заметил горшки с цветами и распахнутую сплошную дверь, Прикрыта была только та, что затянута сеткой. Джек замер на мгновенье, швырнул солнцезащитные очки на приборную доску… А когда выбрался из машины, услышал музыку.

«Откуда, черт побери, взялись эти лютики? — удивился он, застигнутый новой вспышкой раздражения и головной боли. — И почему, черт побери, распахнута дверь?»

Он мечтал о кондиционере, прохладном душе и хотя бы пяти чертовых минутах покоя. А получил цветы, которые придется поливать, ревущую музыку и кого-то, требующего внимания и разговоров в собственном доме.

Джек тяжело поднялся на крыльцо, хмуро взглянул на растения и ввалился в дом.

Эмма возилась у плиты, хотя он настроился на готовую пиццу, и подпевала грохочущему радио-приемнику, усугубляя его дикую головную боль. А на кухонном столе рядом с вазой огромных подсолнечников, от которых рябило в глазах, лежали его запасные ключи.

Одной рукой Эмма встряхнула сковородку, другой потянулась к бокалу с вином… и заметила его.

— Ой! — Рука со сковородкой дернулась, Эмма рассмеялась. — Я не слышала, как ты вошел.

— Неудивительно, поскольку ты развлекаешь весь квартал… Иисусе, это АББА?

— Что? А, музыка. Действительно, громкая. — Эмма снова встряхнула сковородку, уменьшила огонь. И, дотянувшись до пульта, приглушила звук. — Под нее приятно стряпать. Я хотела сделать тебе сюрприз — домашний ужин. Устрицы будут готовы через минутку. Соус уже можешь попробовать. Хочешь вина?

— Нет, спасибо. — Джек потянулся через ее голову в шкафчик за бутылочкой аспирина.

— Тяжелый день. — Эмма с сочувствием потерла его руку, открывающую бутылочку. — Мишель мне сказала. Присядь на минутку, приди в себя.

— Я грязный. Мне нужно в душ.

— Ну, в этом ты прав. — Эмма привстала на цыпочки, легко провела губами по его губам. — Я принесу тебе воды со льдом.

— Я сам могу взять. — Джек протиснулся к холодильнику. — Мишель дала тебе ключ?

— Она сказала, что ты застрял на работе и у тебя тяжелый день. У меня в машине была еда, поэтому… — Эмма снова встряхнула сковородку и выключила плиту. — Стейк маринуется. Красное мясо снимет головную боль. Ты просто вымойся и расслабься. Ужин подождет, пока ты придешь в себя.

— Эмма, что происходит? — Даже тихая музыка скребла по его нервам. Он схватил пульт и выключил приемник. — Это ты втащила на крыльцо горшки?

— Втаскивал Чип. А я с удовольствием выбирала вазоны, растения. — Эмма посыпала устрицы смесью кинзы, чеснока и лайма, полила приготовленным соусом. — Они так красиво смотрятся на фоне дома, правда? Я хотела чем-то отблагодарить тебя за Нью-Йорк, и вот сделала тебе сюрприз.

Эмма поставила пустую миску в раковину, обернулась… и ее улыбка растаяла.

— Я ошиблась, да?

— У меня был паршивый день, только и всего.

— И я, похоже, сделала его еще паршивее.

— Да. Нет. — Джек прижал пальцы к вискам, в которые словно впились электрические дрели. — У меня был плохой день. Просто нужно немного прийти в себя. Ты должна была позвонить, если хотела… все это сделать.
Машинально, просто по привычке, он схватил запасные ключи и сунул в карман.

Эмма восприняла его жест как оплеуху.

— Не переживай, Джек, я не повесила в твой шкаф ни одной своей вещи, ничего не положила в ящик. Моя зубная щетка еще в сумке.

— О чем ты, черт побери?

— Я вторглась только в твою кухню, и больше это никогда не повторится. Я не выскакивала из дома, чтобы заказать дубликаты твоих бесценных ключей, и я надеюсь, ты не устроишь скандал Мишель за то, что она дала их мне.

— Эмма, просто дай мне отдышаться.

— Дать отдышаться тебе? Ты хоть представляешь, как унизительно признаваться, что у меня нет ключа? Сознавать, что мы спим с апреля, а ты мне не доверяешь.

— При чем тут доверие? Я просто никогда…

— Чушь собачья, Джек. Чушь собачья. Каждый раз, как я остаюсь здесь — что бывает крайне редко, поскольку это твоя территория, — мне приходится уничтожать все следы своего пребывания вплоть до случайно выпавшей шпильки, потому что, боже милостивый, что дальше? Щетка для волос? Сорочка? Не успеешь ты глазом моргнуть, как я с комфортом расположусь здесь?

— Да располагайся как хочешь. И не говори глупостей. Я не хочу с тобой ссориться.

— Очень жаль, потому что я хочу ссориться с тобой. Тебя раздражает мое присутствие, потому что я вторглась в твое личное пространство, расположилась как дома. И это только доказывает, что я попусту трачу свое время. Я попусту трачу свои чувства, потому что заслуживаю лучшего.

— Эмма, послушай, ты просто застала меня в неудачный момент.

— Нет, Джек, дело не в моменте, не только в моменте. Так происходит всегда. Ты не пускаешь меня сюда, потому что не хочешь связывать себя обязательствами.

— Господи, Эмма, я связан обязательствами. Никого, кроме тебя. С того момента, как я до тебя дотронулся, никого больше не было.

— Мы говорим не о других. Мы говорим о тебе и обо мне. Ты хочешь меня, но только на своих условиях, по своим… своему плану. — Эмма взмахнула руками. — И пока мы придерживаемся твоего плана, никаких проблем. Но меня это больше не устраивает. Меня не устраивает то, что я не могу купить тебе пакет молока или оставить чертову губную помаду на полке в твоей ванной комнате. Или подарить чертовы цветы, не обозлив тебя до смерти.

— Молоко? Какое молоко? Боже милостивый. Я тебя не понимаю.

— У нас ничего не получится, если какой-то паршивый ужин ты воспринимаешь как преступление. — Эмма схватила тарелку с устрицами и швырнула в раковину. Керамика с грохотом разлетелась на кусочки.

— Ладно, хватит.

— Нет, не хватит. — Эмма развернулась, яростно отпихнула его обеими руками. В ее затуманенных печалью глазах засверкали слезы. — И я не собираюсь довольствоваться тем, что ты мне предлагаешь. Я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты любил меня. Я хочу прожить с тобой жизнь. Я хочу свадьбу, детей и будущее. А это? Этого мне недостаточно, нисколечко не достаточно. Получается, ты был прав, Джек. Ты был абсолютно прав. Дай им дюйм, они захватят милю.

— Что? Как? Постой.

— Но не волнуйся, нет нужды пускаться наутек, Я сама отвечаю за свои чувства, за свои потребности, за свой выбор. Я здесь закончила. Я покончила с этим.

— Подожди. — Джек удивился, что его несчастная голова не взорвалась. А может, взорвалась, только он не заметил. — Подожди одну чертову минуту. Дай мне подумать.

— Время раздумий закончилось. Не прикасайся ко мне, — предупредила она, когда Джек шагнул к ней. — Не вздумай дотрагиваться до меня. У тебя был твой шанс. Я отдала тебе все, что могла. Если бы тебе нужно было больше, я бы нашла это и отдала тебе. Так я люблю. И только так я умею любить. Но я не могу отдавать тому, кто меня не хочет и не ценит.

— Можешь злиться! — рявкнул Джек. — Можешь бить посуду! Но не смей говорить, что я не хочу и не ценю тебя.

— Не так, как я хочу, как мне необходимо. И знаешь, Джек, у меня разрывается сердце, когда я пытаюсь не хотеть и не любить тебя так, как только и умею. — Эмма схватила сумочку. — Не приближайся ко мне. Прочь с дороги.

Джек загородил собой дверь.

— Я хочу, чтобы ты села. Не только тебе есть что сказать.

— Плевать мне на то, что ты хочешь. Меня это больше не волнует. Я сказала, прочь с дороги.

Она подняла на него глаза, и он увидел в них не ярость, не злость. С яростью и злостью он справился бы, просто дождался бы, когда они выгорят. Но он не знал, что делать с ее болью.

— Эмма, пожалуйста.

Она только затрясла головой и, протиснувшись мимо него, побежала к своей машине.

* * *
Эмма не знала, как смогла сдержать слезы. Она только знала, что сквозь слезы ничего не увидит, а ей надо было добраться до дома. Ей нужно было домой. У нее затряслись руки, и она крепче вцепилась в рулевое колесо. Дыхание причиняло острую боль. Как это возможно? Как может обжигать такое простое действие, как вдох? Она услышала свой стон и крепко сжала губы, чтобы подавить следующий. Уж слишком ее стон был похож на вой раненого животного.

Она не имеет права на чувства. Не сейчас. Еще не время.

Игнорируя бодрую мелодию мобильника, она не сводила глаз с дороги.

Плотина прорвалась, когда машина въехала в парк поместья. Эмма нетерпеливо смахивала слезы, пока не остановилась перед парадным входом главного дома. Дрожа всем телом, она выбралась из машины, ворвалась в дом, родной, надежный, и тут рыдания настигли и скрутили ее.

— Эмма? — донесся с верхней площадки голос Паркер. — Почему ты вернулась так рано? Я думала, ты…

Сквозь потоки слез Эмма увидела, что Паркер несется вниз по лестнице.

— Паркер.

Сильные руки крепко обхватили ее.

— Эмма, милая, перестань. Идем со мной.

— Что случилось? Она… пострадала? — бросилась к ним миссис Грейди.

— Не физически. Я отведу ее наверх. Вы не могли бы позвонить Мак?

— Конечно. Успокойся, деточка. — Миссис Грейди погладила Эмму по голове. — Ты дома. Мы обо всем позаботимся. Иди с Паркер.

— Я не могу остановиться. Я не могу это прекратить.

— И не надо. — Обняв Эмму за талию, Паркер повела ее наверх. — Плачь сколько хочешь, сколько понадобится. Мы пойдем в гостиную. На наше место.

Когда они почти достигли третьего этажа, вылетела Лорел и молча обняла Эмму за талию с другой стороны.

— Как я могла быть такой дурой?

— Ничего подобного, — прошептала Паркер. — Ты не дура.

— Я принесу ей воды, — сказала Лорел, и Паркер кивнула, подводя Эмму к дивану.

— Как больно, как же мне больно. Разве можно это выдержать?

— Я не знаю.

Они опустились на диван. Эмма свернулась клубочком и положила голову на колени Паркер.

— Я должна была добраться до дома. Просто скорее добраться до дома.

— Ты уже дома. — Лорел села на пол, всунула салфетки в руку Эммы.

Спрятав в них лицо, Эмма зарыдала от боли и горя, пульсирующих в груди, вонзающих кинжалы в живот. Неудержимые рыдания раздирали ей горло, пока наконец не иссякли. Только слезы беззвучно текли по ее щекам.— Это похоже на страшную болезнь. — Эмма на мгновение крепко сжала веки. — Как будто я никогда больше не буду здоровой.

— Выпей воды. Это поможет. — Паркер приподняла голову Эммы. — И аспирин.

— Как жуткий грипп. — Эмма глотнула воды, судорожно вздохнула и проглотила таблетку аспирина. — Даже когда он заканчивается, остается слабость, тошнота, беспомощность.

— А вот чай и суп. — Мак опустилась на пол рядом с Лорел. — От миссис Грейди.

— Нет. Спасибо. Пока нет.

— Это была не просто ссора, — сказала Лорел.

— Да. Не просто ссора. — Совершенно обессиленная, Эмма положила голову на плечо Паркер. — Как вы думаете, все еще хуже, потому что я сама виновата?

— Не смей винить себя. — Лорел сжала ногу Эммы. — Не смей.

— Я не освобождаю его от ответственности, поверьте. Но я сама это спровоцировала. Да еще сегодня вечером, особенно сегодня вечером. Я взвинтила себя желаниями… ожиданиями. Я размечталась о том, чего не могло быть. Я же знаю его и все равно прыгнула в пропасть.

— Ты можешь рассказать нам, что случилось? — спросила Мак.

— Да.

Лорел протянула ей чашку.

— Выпей сначала чаю.

Эмма глотнула и поперхнулась.

— Тут виски.

— Миссис Грейди велела выпить. Это поможет.

— На вкус как лекарство. Наверное, и есть лекарство. — Эмма сделала еще глоточек. — Думаю, можно сказать, что я нарушила его границы. Но я не признаю эти границы. Поэтому все кончено. Нам пришлось расстаться, потому что я не могу чувствовать так, как он.

— Какие границы? — спросила Паркер.

— Он не подпускает к себе. — Эмма покачала головой. — Я хотела что-то для него сделать. Конечно, отчасти для себя, но я хотела сделать для него что-то особенное. Поэтому я поехала в питомник…

Она допила чай, но головная боль лишь притаилась, пульсируя где-то в глубине.

— А потом мне пришлось сказать Мишель, что у меня нет ключа. И внутренний голос предупредил: стоп.

— Какого черта? — подала голос Лорел.

— То же самое я и сказала себе. Мы вместе. Мы пара. И мы добрые друзья. Что плохого, если я войду в его дом, приготовлю ему ужин? Но я знала. Та, другая часть меня знала. Может, я хотела испытать его. Я не знаю. Мне все равно. А может, еще хуже — может, я нарочно перегнула палку, и все рухнуло… Потому что в книжном магазине я столкнулась с Рейчел Моннинг. Паркер, ты ее помнишь? Я ее нянчила.

— Да, смутно.

— Она выходит замуж.

— Нянчила? — Лорел вскинула руки. — Теперь двенадцатилетним разрешают выходить замуж?

— Она учится в колледже. Заканчивает на будущий год и выходит замуж. Между прочим, свадьбу она хочет устроить здесь. И когда я преодолела первоначальный шок, то могла думать только: я тоже это хочу. Я хочу то, что есть у девчонки, которую я нянчила. Черт побери, я хочу то, что вижу на ее лице. Всю ту радость, уверенность, нетерпение начать жизнь с любимым мужчиной. Почему я не должна это желать? Разве я не имею права? Желание выйти замуж так же законно, как и нежелание.

— Ты ломишься в открытую дверь, — заметила Мак.

— Ну, я хочу замуж. Я хочу клятвы, и совместную жизнь, и детей, я все хочу. Все. И сказку я тоже хочу. И танец в освещенном луной саду, но это просто… ну, это как букет или прекрасный торт. Это символ. Я хочу то, что он символизирует. Джек не хочет. — Эмма откинулась на спинку дивана и на секундочку закрыла глаза. — Мы оба правы. Просто мы хотим разные вещи.

— Он так сказал? Что он не хочет того, чего хочешь ты?

— Паркс! Он разозлился, когда нашел меня в своем доме. Даже не разозлился. Хуже. Он был раздражен. Я оказалась слишком бесцеремонной.

— О, бога ради, — пробормотала Мак.

— Я думала, что он обрадуется мне, что ему понравится, если я поухаживаю за ним после долгого тяжелого дня. Я привезла диск «Верно, безумно, глубоко». Мы до этого шутили насчет двойного сеанса. Я хотела показать ему, почему люблю этот фильм, и мы собирались объединить его с «Крепким орешком».

— Алан Рикман, — кивнула Лорел.

— Точно. Я привезла подсолнечники и растения — боже, какие они красивые, — и я уже почти приготовила закуску, когда он вошел. Я просто лепетала некоторое время. Позволь налить тебе вина, почему бы тебе не расслабиться? Господи! Какая же я идиотка. А потом все стало просто и ясно. Он… схватил запасные ключи и сунул их в карман.

— Жестоко, — с тихой яростью произнесла Лорел. — Мерзко и жестоко.

— Его ключи, — уточнила Эмма. — Его право. Поэтому я высказала ему все, что думаю, что чувствую и что больше не желаю пытаться не хотеть и не чувствовать. Я сказала, что люблю его. А все, что он смог ответить, мол, дай мне минутку подумать.

— Вот кто идиот! — Мак так бурно возмутилась, что Эмма чуть не улыбнулась.

— Я, мол, застала его врасплох, он не ожидал. Даже «застала меня в неудачный момент».

— О мой бог.

— Это было еще до того, как я сказала, что люблю его, но это не имеет значения. Поэтому я все это закончила и ушла. Так больно. И, наверное, еще долго-долго будет болеть.

— Он звонил, — сказала Мак.

— Я не хочу с ним разговаривать.

— Я так и поняла. Он хотел убедиться, что ты здесь, что добралась до дома. Я не на его стороне, поверь мне, но он был очень взволнован.

— Мне все равно. Я не хочу об этом думать. Если я сейчас прошу его, если вернусь, если соглашусь на то, что он может мне дать, я потеряю себя. Я должна сначала переболеть им. — Эмма снова свернулась клубочком. — Я должна с этим справиться. Я не хочу видеть его, не хочу разговаривать с ним, пока не справлюсь. Или хотя бы не соберусь с силами.

— Как скажешь. Я перенесу твои завтрашние консультации.

— О, Паркер…

— Тебе необходим выходной.

— Выплакаться?

— Да. А сейчас долгая горячая ванна, и мы подогреем суп. А потом ты еще поплачешь… и мы дадим тебе еще супа.

— Хорошо. — Эмма вздохнула. — Хорошо.

— А потом мы уложим тебя в постель. И ты будешь спать столько, сколько сможешь.

— А когда проснусь, то все еще буду любить его.

— Да, — согласилась Паркер.

— И все еще будет больно.

— Да.

— Но я стану немного сильнее.

— Обязательно.

— Я приготовлю ванну. Я знаю рецепт. — Мак вскочила, наклонилась и поцеловала Эмму в щеку. — Мы все с тобой.

— А я подогрею суп и попрошу миссис Грейди нажарить ее фирменной картошки. Конечно, это клише. Но это очень важное клише. — Лорел еще раз сжала ногу Эммы.

Когда они остались одни, Эмма закрыла глаза и потянулась к Паркер.

— Спасибо. Я знала, что найду вас здесь.

— Всегда.

— О боже, Паркер. О боже, подступает вторая волна.

— Ничего. — Паркер обняла разрыдавшуюся Эмму и погладила ее по спине. — Ничего.

В то время как Эмма рыдала, Джек случался в дверь Дела. Он должен был чем-то занять себя, чтобы не броситься к Эмме. Если бы даже она ясно не сказала, что не желает его видеть — а она сказала, — Мак удвоила эту ясность.Дел распахнул дверь.

— Что случилось? Боже, Джек, ну и дерьмово же ты выглядишь.

— Как и чувствую.

Дел нахмурился.

— Если ты явился сюда плакать над пивом из-за ссоры с Эммой…

— Это была не ссора. Не… не просто ссора.

Дел вгляделся повнимательнее и сделал шаг назад.

— Ну, давай выпьем пива.

Джек захлопнул за собой дверь и только тогда заметил, что Дел в вечернем костюме и при галстуке.

— Ты куда-то собирался?

— Еще успею. Доставай пиво. Я должен позвонить.

— Я мог бы сказать «ничего страшного, может подождать». Но не скажу.

— Доставай пиво. Я вернусь через минуту.

Джек достал две бутылки пива и вышел на заднюю веранду. Но не сел в кресло, а подошел к перилам и уставился в темноту. И попытался вспомнить, было ли ему когда-нибудь так же паршиво. Если не считать тот раз, когда он очнулся в больнице после автокатастрофы с сотрясением мозга, сломанной рукой и парой сломанных ребер, то ответ — нет.

И тогда боль была только физической.

Нет, вдруг вспомнил он. Ему знакомо это чувство. Почти такое же. Тошнота, смущение, замешательство. Когда родители усадили его и очень цивилизованно сообщили, что разводятся.

Ты ни в чем не виноват, сказали они. Мы тебя любим и всегда будем любить. Однако…

В тот момент его мир перевернулся вверх тормашками. Так почему сейчас еще хуже? Почему так страшно сознавать, что Эмма могла уйти… ушла от него? Смогла и ушла, потому что он — пусть не сознательно — унижал ее, а должен был из кожи вон вылезти, лишь бы она чувствовала себя любимой и желанной.

За его спиной открылась дверь.

— Спасибо, — сказал Джек, не оборачиваясь. — Большое спасибо.

— Я мог бы сказать «не за что». Но не скажу.

Джек с трудом выдавил смешок.

— Боже, Дел, я все испортил. Я все испортил и даже сейчас не совсем понимаю как. Но я точно знаю, что обидел ее. Я очень сильно ее обидел, так что можешь избить меня, как обещал, я и пальцем не шевельну. Только подожди, пока я выскажусь.

— Я подожду.

— Она сказала, что любит меня.

Дел отхлебнул пива.

— Джек, ты же не идиот. Ты будешь уверять меня, что не знал?

— Ну, не вполне. Это просто случилось, и… Нет, я не идиот и понимаю, что мы куда-то двигались. Но потом этот прыжок, и я оказался не готов. Не смог соответствовать, не знал, что делать, что говорить, и она так обиделась, так обиделась и разозлилась, и не дала мне ни шанса. Она ведь никогда не злится. Ты же ее знаешь. Она же почти никогда не взрывается, но если уж взрывается, и молитвы не помогут.

— Почему она взорвалась?

Джек снова схватился за бутылку, но не сел.

— У меня был отвратительный день. Я говорю о таком дне, когда ад кажется Диснейлендом. Я был грязный и злой, и голова раскалывалась от боли. Я подъезжаю, а она там. В доме.

— Я не знал, что ты дал ей ключ. Важный шаг для тебя, Кук.

— Я не давал. Она взяла ключ у Мишель.

— Ой-ой. Просочилась сквозь линию обороны?

Джек замер, вытаращил глаза.

— Неужели я такой? Да брось ты.

— Ты именно такой с женщинами.

— И как это меня характеризует? Я монстр? Психопат?

Дел оперся бедром о перила.

— Нет, может, у тебя фобия… в легкой форме. Ну, и?

— Ну, я грязный, настроение соответствующее, и вдруг Эмма. Она поставила эти горшки у задней двери. Над чем ты ржешь?

— Просто представил твой шок и панику.

— В общем, она стряпает, везде цветы, ревет музыка, моя голова раскалывается. Боже, если бы я смог отмотать все назад, я бы отмотал. Я бы отмотал. Я бы никогда ее не обидел.

— Я знаю.

— Она обижена, она в ярости, потому что… потому что я мерзавец. Без вопросов. Если бы она устроила скандал, мы наорали бы друг на друга, разрядились бы и все уладили. — Поскольку головная боль стала его постоянной спутницей, Джек прижал холодную бутылку к виску. — Нет, она выкладывает все, что думает обо мне. Что я ей не доверяю и не хочу видеть в своем доме. А это ее не устраивает. Она меня любит и хочет…

— И что она хочет?

— А ты как думаешь? Брак, детей, весь комплект. Я пытаюсь понять, пытаюсь просто удержать голову на плечах. Я пытаюсь думать, но она не дает мне ни секунды. Не дает разобраться в ее словах. Она покончила со мной, с нами. Я разбил ей сердце. Она заплакала. Она плакала.

Джек вспомнил ее лицо в тот момент, и ему стало совсем плохо. Сколько бы он ни сожалел, изменить он уже ничего не мог.

— Я просто хотел, чтобы она села, подождала минутку и посидела, пока я переведу дух, пока смогу соображать. Она не захотела. Она запретила мне приближаться к ней. Сказала, чтобы я убрался с ее дороги.

— Это все? — спросил Дел после паузы.

— Тебе мало?

— Я как-то спрашивал тебя, но ты не ответил. Спрошу снова. И ты ответишь «да» или «нет». Ты ее любишь?

— Ладно. — Джек хлебнул пива. — Да, думаю, без этой встряски до меня бы еще долго доходило, но да. Я люблю ее. Но…

— Ты хочешь все уладить?

— Я только что сказал, что люблю ее. Как я могу не хотеть все уладить?

— Хочешь узнать как?

— Черт тебя побери, Дел. — Джек снова присосался к бутылке. — Да, раз уж ты такой умный. И как мне все уладить?

— Пресмыкайся.

Джек вздохнул.

— Это я могу.

Нора Робертс