Ten Black Roses. Mad games

Проснулся я поздно утром, спать больше не хотелось. Кошмары были безжалостными и однообразными, кровь и нож постоянно прокручивались в моём сознании.

Исмаэль вздрогнул в моих объятиях, и я увидел, как мурашки от холода пробежались по всему его телу. Воздух был прохладным, поэтому я сильнее прижал его к себе. Он повернулся, его лицо уткнулось в мою шею, его тело слилось с моим. Я чувствовал, как затвердели его соски, прижатые к моей голой груди, а одну ногу он закинул мне на талию.

Мои руки лежали на его бёдрах, его кожа была, как шёлк под моими пальцами. Рассеяно, я начал водить пальцами по изгибам его тела, плавно подбираясь к округлостям его попки.

Я знал, что мы где-то недалеко от Санкт-Петербурга. Поездка займёт минут пять, и мы окунёмся в мир набережных и каналов. Моя первая цель - это найти нам жильё, квартиру. Мельком взглянув вниз на лицо Исмаэля, я понял, что испортил наши жизни. По крайней мере, с отцом у нас была крыша над головой и еда. Но сейчас мы живём в украденном минивэне, и наши деньги скоро закончатся. Он не заслуживает быть обречённым своим братом, который совершает ошибку за ошибкой. Пока я играл с внутренней стороной его бедра, мои мысли перетекли в игривые – я почувствовал возбуждение.

Медленно, Исмаэль раздвинул ноги, а его глаза всё ещё были закрыты. Он пробормотал что-то, но я не услышал и придвинулся к его лицу поближе. Наши носы мягко касались друг друга, и я, наконец, услышал его.

- О, Валерик, - выдохнул он. Внутренняя сторона его бёдер и его аппетитная попка так и манили теплотой и упругостью. Я вспомнил, как вчера вечером мой палец проскользнул внутрь его узкого и горячего канала, его напряжённые стенки сжались вокруг него. Исмаэль закусил свою губу, из-за чего он покраснел, став как вишня, созревшая и готовая к сбору.

Мой младший братик был такой наивный, такой неосведомлённый. Он знал так мало о сексе, только голую механику. И блять, я готов был воспитать его.

Я отодвинулся от него и положил Исмаэля на сиденье так, чтобы он был на спине. Его голова отклонилась так, что мне хотелось съесть его скулы. Его ноги раздвинулись, одна свисла с сиденья, а другая осталась согнутой. Так как я сидел в конце сиденья, его стопа находилась всего в паре дюймов от моих джинсов, и я не мог отвести взгляда от него, от его нежных яичек и органа удовольствия между его ногами.

Я с досадой подумал о том, что хоть кто-то из нас ещё девственник. В отличие от Исмаэля, я совсем не невинен. Я по-прежнему чувствую себя немного виноватым за соблазнение первоклассника. Он был хорош, волосы такого же цвета, как и у Исми, тёмно-синие глаза и стройная фигурка. Я шептал ему лживые речи, проводя пальцами по волосам. Было так просто сделать вид, что это Исмаэль, пока темнота окутывала нас. Мои руки были грубы с ним, оставляя кровоподтёки на его безупречной коже, но он всё равно ещё сильней прижимался ко мне. Боже, я так хотел, чтобы его звали Исмаэлем. Войдя в его тугое тепло, остановившись лишь на мгновение, я услышал, как он вскрикнул от боли, ведь я грубо трахал его. И хотя он был девственником всего пару минут назад, он встречал каждый мой порочный удар о его бёдра, крича от удовольствия.

И лишь на одну минуту я был самым счастливым за все эти годы, поскольку Исмаэль и я, наконец, взорвались в экстазе. Но всё это оказалось ложной иллюзией. А мальчик, в которого я вгонял свой член - не Исмаэль.

- Валера?

Я подскочил от удивления и быстро повернулся к нему. Он сел, откинувшись назад и опираясь на свои руки. Его шары мягко подскочили, и я знал, что он резко приподнялся. Непонятные силы притянули мой взгляд к тёмно-розовым яйцам, когда они напряглись.

- Да, Исмаэль?

Его туманный взгляд сосредоточился на мне, теперь он окончательно проснулся, его бледные щёки наполнились жизнью.

- Мне снилось, что... - он замолчал. Взглянув вниз на себя, он увидел, как напрягся его член и быстро сжал ноги. – Ничего, - пробормотал он.

- Стыдно так смущаться своего тела, - начал я спокойно, притянув его к себе, сажая на колени. Я игриво коснулся его волос, вдыхая аромат. – Я знаю, тебе необходима ванна в ближайшее время. Итак, мы сегодня доберёмся до Питера. Я найду нам квартиру или что-то, где мы сможем достойно жить. – Я провёл языком по контору его подбородка и задумался, а что он будет делать, если я лизну местечко под его грудью. – Я обещаю, к вечеру ты уже сможешь помыться, - сказал я серьёзно. – Будь я проклят, если позволю твоим волосам засалиться или выглядеть хуже, чем отлично.

Он открыл рот и начал говорить, но потом остановился, и я знал, что он тщательно взвешивает каждое слово. – Спасибо, Валера, - наконец сказал он, глядя на свои колени. На его лице я увидел разочарование, как будто он презирал себя за то, что действительно хочет – и это расстраивало меня. Грусть, скрывающаяся в его глазах, разрывала мне сердце.

- Исмаэль, в чём дело? – спросил я осторожно, поворачивая его голову, чтобы его бездонные глаза встретились с моими. – Скажи, пожалуйста.

Он слегка покачал головой. – Ничего, Валерка. Я просто беспокоюсь о том, что ждёт нас впереди.

Ложь. Всё ложь.

Лицо Исмаэля всегда было таким ясным и искренним - как раскрытая книга. Каждый раз, когда он врал, я это знал. И тяжело осознавать, что он думает, будто мне нельзя доверить свои чувства. Мы всегда рассказывали друг другу свои секреты, не скрывая ничего, каждая слабина была очевидной и заметной. А теперь, когда я оглянулся назад на наше прошлое, то понял, что наша уверенность друг в друге уменьшилась в разы.

Конечно, я никогда не говорил Исмаэлю о том бедном мальчике, которого лишил девственности однажды ночью, я никогда не говорил ему о своём гневе и разочаровании из-за опрометчивого поступка. Как я могу сказать моему братику, безупречному ангелу, хранителю моей души, что я хочу вогнать свой член глубоко в него? Я не могу. Он слишком молод и невинен, чтобы знать о моём грехе.

Но теперь, это несчастье, или чудо, всё зависит от того, как каждый из нас это воспринимает – выбросило нас в тяжёлую взрослую жизнь, и я борюсь за сохранение его чистоты и невинности в этом грёбаном мире, окружающим нас. И я также видел в этом причину, из-за которой мы станем ещё ближе. Теперь мы будем полагаться друг на друга, ведь никто из нас не сможет выжить без другого.

- Ну, нам уже пора двигаться дальше, - сказал я, надеясь развеять меланхолический настрой Исмаэля. Я тепло улыбнулся ему и полез на переднее сиденье, заводить фургон. – Ты можешь переодеться на заднем сиденье, если хочешь.

Он перегнулся через консоль, чтобы взять свою рубашку, его яйца висели, как две спелые груши. Потянувшись, я быстро ущипнул его за левый, зная, что тлеющие угольки удовольствия обожгут его между бёдрами. Он тихо ахнул и скрылся на заднем сиденье.

Ухмыляясь, я надел рубашку, не беспокоясь о своих волосах, торчащих в разные стороны. Тепло начало просачиваться из вентиляционных отверстий, я стучал по рулю и ждал. Взглянув в зеркало заднего вида, я уже не смог оторваться от увиденного.

Его пальцы скользили по члену почти благоговейно, как будто он пытался пробудить удовольствие в своём теле. Потом сжав основание рукой, приподнимая её вверх, чтобы он стоял гордо поднятым, и наклонился, сомкнув губы на его вершине.

Сразу же я почувствовал, как член в моих джинсах затвердел. Я медленно сжал руками руль и задумался, возможно ли хотя бы наполовину прикрыть его своими руками.

- Исмаэль, что ты делаешь? – спросил я хриплым и тихим голосом, всё ещё смотря в зеркало. Его голова дёрнулась, и наши взгляды встретились и замерли. Румянец залил его лицо и шею, он сразу же отпустил свой член, и он смешно подпрыгнул. Его губы были ярко-красными и блестели.

- Я хм... Я просто... Ну... - бормотал он без внятных слов.

- Скажи мне правду, - просто сказал я. – Ты знаешь, что можешь мне сказать что угодно.

Он посмотрел вниз, и я увидел, что он успел надеть джинсы. – Я пытался узнать, могу ли я... То, что ты делал вчера вечером и... повторял ощущения, - лицо у него покраснело, как у подростка, пойманного на самоудовлетворении.

- И у тебя получилось?

- Не совсем, - признался он.

Я глубоко вздохнул и развернул микроавтобус. – Перелезай вперёд и заканчивай переодевания. Лучше, если мы как можно раньше начнём искать жильё. Нас ждёт ад. – Перелезая через консоль, он надевал рубашку, джинсы уже были застёгнуты.

- Ладно, поехали, - сказал он весело.

Взглянув на него, я засмеялся и нажал на педаль газа, отъезжая назад. Я услышал, как его живот заурчал, и чувство вины завладело мной. Ему необходима еда. Я не хочу, чтобы он голодал, и видеть все его рёбра. Нет, он получит еду, даже если я останусь голодным. Я точно могу сказать, когда мы пересекли черту города, проезжая через мосты, что нас здесь никто не знает.

Затаив дыхание, он смотрел в окно. Я не мог понять, почему такой восторг вызывает у него город, но потом понял, что из нас двоих, ему всё казалось нереальным. Это был далёкий город Санкт-Петербург, возможно, самый известный город России, и он сулит нам безопасные улочки, заброшенные здания и анонимность. Это место, где мы сможем затеряться.

Припарковав микроавтобус на стоянке около Макдональдса, мы с Исмаэлем, повесив наши сумки на плечи, вышли. Я держал его руку в своей для надёжности, боясь, что нас могут разлучить. Уже самое время для того, чтобы начать наши поиски. Нам повезло, что нас никто не узнал.

- Здесь прекрасно, не так ли? – спросил он с придыханием.

Я слегка рассмеялся. – Ты имеешь в виду грязно. Я могу практически чувствовать, как смог душит меня.

Его лицо погрустнело, и я возненавидел себя за эти слова. Было почти невозможно разрушить его страх и счастье. Я только надеюсь, что он будет по-прежнему видеть только светлые стороны Петербурга. Я молился о том, что он никогда не узнает о тёмных переулках, заполненных подозрительными личностями с огнестрельным оружием.

Крепко держа его за руку и переплетая пальцы, я вёл нас через толпу.

- Пойдём, позавтракаем, - предложил я.

- О, слава Богу, а то я умираю от голода.

Мы нашли приличный Burger King и зашли внутрь. Пока мы шли, я смотрел, как Исмаэль сделал глубокий вздох удовольствия, который я определил по его некоторым особенностям, которые я хорошо знал. Небольшой укол вины прошёл через меня, из-за того, что я лишал его питания так долго. К счастью, очереди не было, так что мы подошли к кассе, чтобы сделать заказ. Я заметил, что молодой человек в глупом колпаке смотрел на Исмаэля дольше, чем нужно. Я обнял его за талию и прижал к себе, но он будто не заметил этого.

- Я хотел бы... - Исмаэль не замечал его, вместо этого он изучал меню. Но я заметил, что его глаза опустились с его лица на шею и остановились около ворота его футболки, затем осмотрели грудь и бёдра. Посмотрев на него исподлобья, мои губы сжались в тонкую линию, и я с трудом контролировал гнев, бурлящий внутри меня. Мне не нравилось, что он смотрел на него, как на кусок мяса, который он хотел съесть. Мне нужно защищать своего Исмаэля от таких же мужчин, как и он. Всё, что они хотели делать, это использовать его тело для собственного удовлетворения, а потом бросить. Они даже не хотят доставить ему удовольствие и видеть его ангельское лицо в момент оргазма.

Они никогда не узнают, что потеряли. Никогда не узнают, сколько удовольствия доставляет мне видеть, как сжимаются его маленькие ручки, как он закусывает губу, не зная о том, что он чувствует и как можно это остановить. Хоть я хотел защитить его невинность, но я хочу и показать ему, на что способно его тело, и объяснить, для чего нужны все чувствительные части тела. И если быть абсолютно честным, то руки работника Burger King просто запятнают его совершенство. Я не хочу, чтобы Исмаэль был рядом с ним, не хочу, чтобы он забыл меня.

Я бы не позволил другому человеку вбить клин между нами. Он нужен мне, чтоб быть нормальным. Он единственная причина, ради которой я живу, единственная причина, почему я ещё существую. Без него я бы перерезал себе горло много лет назад. Мне нужно оставить его рядом с собой и не позволить чёртовому идиоту соблазнить его и обмануть, думая, что они его любят.

- Ты очень тихий, Валерик, - сказал он, когда мы закончили есть. – Ты в порядке?

Я вздохнул. – Да, я в порядке. Я просто слишком сильно задумался. – Я посмотрел наверх, и увидел, что немного кетчупа размазалось по его подбородку. Придвинувшись, я притянул его лицо к своему и слизал кетчуп. - Ты уже готов идти? – спросил я вставая.

- Да, готов.

Когда мы вышли из Burger King, я взглянул на кассира. Он не видел меня – он был занят пробиванием чека на кассе.

Уже прошло какое-то время, прежде чем я понял, что мы едем по более бедному району. Я никогда прежде не был в Питере, и поэтому понятия не имел о названиях ни улиц, ни кварталов, хоть и пытался сделать всё возможное, чтобы их вспомнить. Остановившись около кафе, мы стащили газету со стола, когда мужчина встал, чтобы взять соломку с соседнего столика. В газете были объявления о сдаче квартир в аренду, и мы с Исмаэлем начали свои поиски.

- Как насчёт этого? – предложил он, указывая на одну из квартир, площадь которой превышала тысячу двести квадратных футов, с большими окнами, картинами и камином.

- Исмаэль, мы беглецы, а не миллионеры, - сказал я, снисходительно улыбаясь ему.

- Точно, - он неуверенно улыбнулся и продолжил осмотр.

После нескольких часов осмотров выставленных на продажу квартир, как по объявлениям, так и при самостоятельных поисках, мы остановили свой выбор на одной, стоимостью в шесть тысяч рублей в месяц. С обшарпанными стенами, исписанными странными знаками и рисунками, я забеспокоился о том, что они на самом деле значат. Мы находились внутри квартиры, с ужасом осматривая её. Домовладелица стояла в дверях, нетерпеливо постукивая ногой.

- Ну, так вы хотите взять её или нет? – спросила она.

- Да, хотим, - когда я полез в карман, чтобы вытащить деньги, она вдруг попятилась назад, спотыкаясь о собственные ноги.

- Пошёл вон, - прошипела она. – Я не буду пускать наркоманов ни в одну из своих квартир.

- Но, мадам, - сказал я, делая шаг к ней. – Я не знаю, о чём вы говорите.

- Это деньги от продажи наркотиков. А теперь убирайтесь! – выкрикнула она. – Убирайтесь, сукины дети!

Я замолчал и, взяв Исмаэля за руку, потащил его через узкий дверной проём в коридор. – Ну, давай, Исми, нам нахрен не нужна эта квартира, - не давая ему возможности ответить, я вывел его из дома обратно на улицу. Глубоко вздохнув, осмотрелся, не зная, что нам делать. День близился к вечеру, а так как мы с Исмаэлем спали до одиннадцати утра, я знал, что скоро опустится ночь. Темнеть начинает рано, когда дело близится к зиме. Думаю, сейчас около четырёх дня. У нас ещё есть время, но я не хочу терять его впустую. Я обещал Исмаэлю, что этой ночью ему будет, где помыться, и я намерен сдержать своё слово.

К концу дня я почувствовал себя виноватым. Хоть он и не жаловался, я знал, что скоро его ноги начнут болеть, если уже не начали. Мы не нашли квартиру – все они либо слишком дорогие, либо кишащие крысами или наркоманами - и мы едва видели город.

Когда мы остановились поесть жареный арахис, я положил свою ладонь ему на спину, скользнув большим пальцем под футболку, чтобы дотронуться до его кожи. Он выпрямился, а рука с арахисом остановилась на полпути до рта, и я увидел мурашки на его коже. Его глаза неуверенно смотрели в мои, они были наполнены тоской, я знал, что он ещё всего не понимает.

- Что ты думаешь о Летнем Саде?

Сразу же он просиял, яркая, довольная улыбка расплылась на его лице. – Правда? – выдохнул он.

- Конечно.

Он завизжал от восторга и обнял меня. – Ого, мне так интересно, он такой же прекрасный, как и по телевизору? – размышлял он. – Ты знаешь, как туда добраться?

- Я-то думал, что к этому времени, ты уже знаешь, что я знаю всё, братишка, - я улыбнулся и поцеловал его в лоб.

- Заткнись, - ответил он, улыбаясь.

Мы отправились к Летнему Саду, как только кассир Starbucks указал нам нужное направление. Уже наступили сумерки, ночное небо окрашено в кроваво-красные полосы, а сквозь облака стали появляться золотые звёзды. Яркие, умирающие лучи солнца отражались в окнах, создавая калейдоскоп цветов – мириады красоты.

Так как мы с Исмаэлем выбрали кратчайший путь, предложенный кассиром, то пошли вниз по узкому переулку. Я размышлял, а каждый ли переулок Питера воняет мочой или только этот. Мужчина храпел под протёртым одеялом, раскрыв рот, из которого, стекая по губам, капала слюна. Он был небрит, и я могу поклясться, что видел, как еда застряла в его бороде.

Исмаэль сжался около меня. Вонь от нищего убивала. Сомневаюсь, что он мылся ближайшие три месяца. Я пытался побороть желание прикрыть нос и рот, вместо этого я притянул Исмаэля поближе к себе, чтобы отвлечься от нищего.

- Мне не нравится здесь, Валера, - пробормотал он с очевидной тревогой в голосе. Он наклонился и поднял что-то с грязной земли. Я увидел, что это было небольшое распятие на толстой серебряной цепочке. Оно выглядело грязным и поношенным.

- Мы скоро уйдём отсюда, Исмаэль, - сказал я, потянув его вперёд.

- Я, безусловно, надеюсь на это, - сказал мужской голос позади нас.

Я обернулся, руки подсознательно сжались в кулаки. Я разглядел два силуэта в десяти футах от нас, лучи угасающего солнца отбрасывало от них тень. Силуэт слева был выше правого и намного больше. Справа стояла решительная женщина с длинными волосами, которые обдувал лёгкий ветерок.

- У твоего друга есть кое-что, что принадлежит нам, - стальным тоном сказал мужчина.

- Положите его и уходите, и мы ничего вам не сделаем.

- Он нашёл его, оно теперь его, - твёрдо сказал я.

- Валер, всё нормально, - шепнул Исми мне. – Мне он не нужен. Пожалуйста, давай просто уйдём отсюда.

- Правильно, слушай своего недоноска и уходи, - проговорила женщина мягким, но требовательным голосом. – Просто отдай мне распятие.

- Заткнись, Полина, - прошипел мужчина.

Ярый гнев, сопровождаемый ненавистью, прошёл сквозь меня. Я быстро осмотрел переулок в поисках оружия, которым я могу воспользоваться, но ничего не было, кроме нищего, который по-прежнему дремал под одеялом. Вонью веяло везде вокруг меня, и это мешало мне думать.

- Отдайте нам распятие и уходите, - разумно предложил мужчина, но власть проявилась в его голосе.

Я всего минуту размышлял о том, почему это распятье так нужно им. Но эта женщина – Полина – назвала Исмаэля - недоноском. И она заплатит за это.

- Нет, - выплюнул я. – Сейчас оно принадлежит Исми. Если вы оба настолько тупы, что уронили его, то вы его не заслуживаете. Особенно эта шлюха. – Я посмотрел на женщину. Я с трудом мог различить их лица, из-за ослепляющих лучей заходящего солнца. Виден был только ореол золотых волос.

- Ах, ты ублюдок! – зашипела Полина, приближаясь ко мне. И именно тогда я заметил серебристый нож, блеснувший в свете умирающего солнца. – Отдай мне это, оно моё! – выкрикнула она. Но мужчина схватил её за руку и отбросил в сторону, как тряпичную куклу, её тело ударилось о кирпичную стену.

- Пожалуйста, простите Полину. Она немного огорчена тем, что вы отказываетесь отдать ей то, что по праву её, - сказал мужчина, делая уверенные шаги к нам. – Видите ли, это распятие её матери, и оно осталось после её смерти, и это единственное, что получила девушка от своей семьи. Кроме того, я боюсь, что вы стоите на моей территории. Мне принадлежит почти вся восточная сторона, и я не оправдываю нарушителей, если они не мои люди. Итак, как вы видите, у вас проблемы.

- Валер, давай, пожалуйста, уйдём!- пробормотал Исмаэль. – Это того не стоит. Это же глупо! – Прежде, чем я успел сказать хоть что-то в ответ, он бросил распятие в мужчину, попав в его сапог.

Он засмеялся, звук был похож на мурлыканье льва. – Он сильная штучка, - прокомментировал он. – Бьюсь об заклад, что его будет приятно сломать. Мне всегда нравится, когда они кричат.

Ужас тяжёлым свинцом поселился в моём животе, и я осознал свою глупость. Если бы я только молча передал ему это чёртово распятие, мы могли бы уйти отсюда. Но теперь мужчина подошёл к нам совсем близко, и я смог разглядеть его лицо. У него тёмные волосы и чёрные глаза, лицо красивое, но пропитанное жестокостью. И глаза его с любопытством скользили по телу Исмаэля, как будто он был куклой, и он собирается наслаждаться игрой с ним. Если мы убежим отсюда? Что, если он догонит нас? Я уверен, что смогу убежать, но я беспокоился о Исмаэле. Я могу только молиться о том, что он не встрянет в драку. Если он сделает брату больно, то я знаю, что весь мой гнев выйдет наружу.

- Блять, отойдите от нас, - выплюнул я, отступая на шаг, и это позволило ему понять, что я собираюсь бежать. – Сейчас же!

Он усмехнулся. – Я так не думаю, мистер Защитник. Я всегда любил брюнетов, и мой нынешний уже не такой узкий, как раньше. Держу пари, что твой друг всё ещё девственник. Чёрт, я даже позволю тебе смотреть на то, как я ебу его в рот, и задницу. – Его губы скривились, и я заметил, как он полез в карман.

Я больше не контролировал себя. Бешенство и ярость, всё обрушилось на меня. Я ненавидел этого ублюдка. Он не заслуживает того, чтобы жить. Неприятные картинки Исмаэля встали у меня перед глазами, там он всхлипывал и был грязным, так как он грубо взял его, осквернил его, забрал его невинность. Не раздумывая, я ударил его по ногам и сделал выпад вперёд. Он закрыл лицо руками, после того как я ударил его в нос. Сразу потекла кровь из разбитого хрящика. Вся ярость вырвалась из его горла, а я нанёс удар пальцем в левый глаз, морщась от жижи, что покрыла палец, и зацепил оболочку глаза, вытаскивая её.

Он схватил меня за рубашку и отбросил, сам же спотыкаясь. Боковым зрением, я увидел Исмаэля, он кричал, а глаза широко распахнуты от ужаса. Оглянувшись на мужчину, я понял почему. Его левый глаз уже не был в глазнице, вместо этого он болтался на зрительном нерве, и всё выглядело отвратительно.

- Ефим! – закричала Полина, подползая к мужчине. Он развернулся и резко ударил её в бок, а потом повернулся ко мне.

С яростным рычанием побежал на меня, подняв руку, и я увидел, что он держал карманный нож. Быстро отодвигаясь в сторону, я выхватил нож из его руки, умудряясь нанести ему глубокую рану в плечо, резанув там основную вену. Тёмная, густая кровь стекала по его руке. Такое чувство, что моё сознание отключилось. Я не думал – просто действовал, на автомате. Я знал, что мне делать, чтобы вытащить Исмаэля из этого ада. Схватив Ефима за волосы, я дёрнул его голову назад и приставил нож к горлу.

- Я перережу тебе горло, - предупреждал я, мой голос звучал смертельно. – Клянусь Богом, я сделаю это, если ещё раз увижу тебя. Не думай, что я блефую. Я убил своего отца, и не думай, что не убью тебя.

Мне всё равно, даже если мои слова могут выдать нас. Что сделают Ефим и Полина, отправятся в полицию? И расскажут там, что я сказал, и как мы выглядели. Полиция тогда всё немедленно узнает. Или они не пойдут? Я надеюсь, что не пойдут.

Ефим задыхался, и я даже не хочу представлять, какую боль он испытывает. Убив его, я не помогу ни себе, ни Исмаэлю. Было бы только ещё больше нависшей угрозы. Если я убью этого урода, то на моей совести будут две жизни, которые я лишил с помощью ножа. Хоть они оба этого и заслужили, но на моей одежде были бы пятна крови, а у меня нет времени для переодеваний. И я не хочу думать о том, как посмотрит на меня Исмаэль, когда я перережу ему горло – со страхом и ужасом. Нет, я не вынесу этого, если он будет смотреть на меня, как на монстра. Я скорее бы съел цианид, чем видел, как он боится меня.

Бросив Ефима на землю, я закрыл перочинный нож и засунул его глубоко в карман джинс. Он рыдал и свернулся в клубок, пальцы ощупывали вывалившийся глаз. Я снова увидел видение про Исмаэля и не испытал сожаления о том, что я сделал.

- Быстрей, Исми, - быстро проговорил я, подходя к нему и беря за руку. Моя одежда не запачкалась кровью, кроме мелких капель на краю куртки. Но это легко скрыть, так что я не беспокоился о шокированных взглядах прохожих. Как только мы вышли из переулка, мы побежали. Когда я услышал, как Исмаэль рядом со мной задыхается, то притормозил.

Именно тогда я и увидел здание. Дом, наверное, пустовал, но подходил для жилья, хоть окна и были заколочены. – Следуй за мной, - сказал я, отпуская его руку и идя на крыльцо здания, не заботясь о том, увидел ли нас кто-нибудь.

- Валерка, - начал он говорить, пытаясь восстановить своё дыхание. – Ты в порядке? Повернись... твоя щека выглядит не очень.

- Что?

- У тебя порез на щеке, - тихо пробормотал он, приближаясь ко мне. Мы зашли внутрь здания, старая дверь захлопнулась за нами, так что тьма окутала нас. Я увидел, что весь первый этаж состоит из одной комнаты, забитой старым оборудованием. Лестница на второй этаж была почти не видна. Я почувствовал, как мягкие руки коснулись моего подбородка, и повернулся к нему. – Кровотечение довольно сильное, - сказал он. Потянувшись назад к своему рюкзаку, он вытащил салфетки, захваченные из Burger King, и приложил их к моей щеке.

- Всё хорошо, Исми. Я в порядке, - я вдруг очень сильно устал, как будто спал двадцать лет и не просыпался. – Я просто устал.

- Хорошо, только держи это, ладно? При надавливании кровь остановится.

- Всё ради тебя, братишка.

Осмотрев комнату, он нахмурился: – Здесь негде спать. Всё забито.

Взяв его за руку, я потащил его к лестнице. – Может, там есть кровать. И ванна, чтобы помыться, - добавил я, вспомнив обещание, данное сегодня утром. Когда мы поднимались по лестнице, я был рад тому, что древние ступеньки лестницы скрипели – они напоминали мне о том, что мы всё ещё здесь. Старая древесина, пропитанная пылью, скрипела, луна поднималась в ночи. Всё это казалось нормальным после сегодняшней драки.

- Слава Богу, - проговорил он, запрыгивая на кровать. На втором этаже было две комнаты: в одной в два ряда стояли кровати, а вторая оказалась ванной. Он с радостью залез на матрас, и я улыбнулся, идя к нему. – Я скучал по кровати, - промурлыкал он мечтательно, когда я положил свою голову на подушку.

- Такого больше не повторится, - сказал я улыбаясь. Я отнял салфетку от своего лица и увидел, что она пропиталась моей кровью. Но это не очень похоже на сильное кровотечение и то, хорошо. – Иди сюда, Исми, - позвал я, притягивая его к себе, чтобы он сел ко мне на колени. – Мне жаль, что я напугал тебя сегодня. Надо было просто отдать им цепочку. Но у нас так мало всего. И поэтому я хотел, чтобы оно осталось у тебя... - мой голос резко затих.

- Ничего, Валера, - шепнул он, положив мне руку на рот, чтобы помешать говорить. – Ты сделал всё возможное. Я это знаю. – Он улыбнулся и этим согрел моё холодное сердце, прогоняя мой страх и ярость.

Приоткрыв губы под его рукой, я высунул язык и облизал его пальцы, позволяя ему медленно скользить по его пальчикам. Когда я посмотрел на него, он закусил губу, а его рука дрожала. Я тихонько посасывал его указательный палец, прежде чем его поцеловал, а потом положил свои руки на его бёдра, так как он оседлал меня. Я почти чувствовал растущую твёрдость между его ног.

Да, мой маленький братик стал мужчиной. Но он был таким наивным в плане секса. Его наивность была почти так же опасна, как и излишние знания. Настало время моему Исмаэлю проснуться от его невинного сна и войти в мир людей. И это была моя обязанность, научить его получать удовольствие, научить его тело ласкам и движениям. Чтобы показать самые сокровенные его части и использовать их.

- Исмаэль, - начал я, кладя его руку на свою грудь. – Я хочу, чтобы ты смотрел на меня.

- Я...

Я отрицательно покачал головой, усаживая его на кровать. – Нет, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, - я наклонился, чтобы снять свои штаны. – Да, ты видел мой член и раньше, но недостаточно хорошо. – Я уже был ужасно возбуждён, когда снимал свои джинсы и затем трусы. Он покраснел и отвёл глаза.

- Нет, не отводи взгляд, - сказал я скромно, лёжа на кровати. – Ты мужчина, Исмаэль, и ты должен знать эти вещи, так как наш грёбаный отец не нашёл времени, рассказать тебе об этом. – Притягивая его к себе так, чтобы он расположился на моих обнажённых ногах. Он сидел напротив моего стоящего прямо члена, и я наблюдал, как его глаза расширялись.

Я вдруг обрадовался этому отвлекающему уроку. Я не хочу думать сегодня насчёт опасности, которой я, конечно же, подверг нас.

Взяв его за руку, положил его ладонь на головку своего члена. Я на мгновение закрыл глаза, переводя дух. – Ты никогда не думал о том, чтобы прикасаться к мужчине здесь, а, братишка? – спросил я, двигая его рукой по всей своей длине.

Его глаза были широко распахнутыми и очень тёмными в лунном свете, который пробивался сквозь разбитое окно. Его грудь немного вздымалась, и на этот раз я уверен, что чувствую его твёрдость между ног, сквозь джинсы. – Да, - прошептал он. Я поймал его голодный взгляд и влажный язык и испугался своего желания получить удовольствие.

- А ты когда-нибудь чувствовал мужской член своим языком?

- Н-нет.

Я слегка улыбнулся его нервозности: - А хотел бы?

Он вздохнул и быстро посмотрел на меня, румянец залил его щёки. – Да... хотел бы.

Каждый по-своему сходит с ума.
Мне же досталась лишь тишина.
Мне б успокоиться, мысли собрать...
Что же бессонница, будем не спать.

Ветер разгонится и в облака.
Звёзды увижу я, ну а пока...
Чёрным по белому бледной рукой
Будет написано: "Мир и покой".

Я к памяти в гости зайти не решаюсь,
Болят мои раны и кровоточат.
Я больше не верю и не улыбаюсь,
И вместе со мною могилы молчат.

И смотрит "Надежда" испуганным взглядом,
Ломая приличия ногти грызёт...
Представь! Какого между Раем и Адом -
Понять, что сегодня тебе не везёт!