Возвращение Пахома Начало

     ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАХОМА

             СКАЗ -  ПОЭМА
            
         -1-      
               
   За горами, за долами,
За бескрайними лесами,
Средь таёжной глухомани,
В доме с крепкими ставнями
С энных сталинских времён
Жил с женою дед Пахом.
В те края струёй речною
Занесён он был судьбою,
А какой, судите сами,
Согласуясь с временами.
Молод был, сажень в плечах,
И умён, и весельчак.
И ему под стать была
Раскрасавица жена.
Молодец на месте новом
Домик выстроил сосновый.
На поляне средь болот
Развели свой огород.
В тёмных омутах реки
Рыбы было - пруд пруди!
И охотою судьба
Не обижена была.
Оклемавшись от невзгод,
Завели надворный скот.
С той поры в краю простора
Без ретивого надзора
Стали жить, да поживать,
Да детишек наживать.
С благоверною своей
Нарожали сыновей.
Старший назван был Романом,
Средний – значился Демьяном,
Ну, а третий, Богом дан,
Звался младшенький – Иван.
Дружно жили, не тужили,
Сыновей своих растили,
До темна семьёй трудились,
На зиму запас копили,
То, что сверх произведено,
На торги везли в село,
Что стояло за рекою,
За могучею водою.
Шли года, росли ребята,
Стала тесною им хата,
И однажды всей гурьбой
Пред родительской четой
Встали с потупившим взором,
Не спеша, сказали хором:
«Нам, родные, так сказать,
Мир бы надо повидать,
Жизнь народную узнать,
Себя людям показать.
Уж пора, желанье есть,
Подыскать себе невест.
Просим нас за всё простить
И до миру отпустить».

 Жаль, конечно, расставаться.
Да знать судьба. Куда ж деваться?
Не велеть в глуши томиться,
Да на медведицах жениться.
Повздыхали, потужили,
Харчи в дорогу снарядили,
И пустили сыновей
В мир манящий – мир людей.
Сыновья им поклонились
И в дорогу – путь пустились
Вдоль реки пешком туда,
Где большие города
Через броды, через чащи
Поискать на свете счастье.

 Дни летели, шли года,
Только раз  свои края
Посетили сыновья.
Шли пешком из дальних мест
Показать своих невест,
Да взглянуть на стариков –
Столь не виделись годков!
Лишь успели повидаться,
Как пришла пора прощаться.
На порог перекрестились
И обратно в путь пустились.
И  сыночков с встречи той
Отец не видели с женой.
Вновь года, шумя, летели,
Пели вьюги и капели,
Пели лето и весна,
Шла за осенью зима,
За зимой – весна и лето…
Где ж сынки? Не слышно где-то.
Возле дома как простились,
Все, как будто растворились.

                -2-

 Со своей Пахом женою
Жили жизнью не глухою.
За широкою рекой
Стоял посёлок небольшой.
В стороне от всех дорог.
Где же он, знал только Бог.
Всё ж газеты в те края
Привозись иногда.
Там  Пахом – нужда гнала,
Бывал с женой иногда.
Гостили у друзей в квартире,
Знали, что творится в мире:
Знали о войне Великой,
И какой далась ценой
Нам Победа в битве дикой
Над фашистскою ордой;
Знали, что ушёл из жизни
Вождь народов дорогой,
И вдвоём справляли тризну,
И поплакали с женой.
Знали оттепель Хрущёва,
И про БАМ, и Целину,
Что звезду вручили снова
Леониду Ильичу,
О начале Перестройки,
Что в стране развал, хаос,
Что СССР пустили бойко
Демократы под откос.
Знал Пахом: «врагов народа»,
Как он сам, теперь в стране,
Заклеймённых наговором,
Не преследуют уже.
После этой вести важной
Разрыдалась вдруг  душа,
И припомнились все сразу
Те тревожные года:
Как случайно, (подсказали),
Ускользнул от «воронка»,
Как с женою скрытно крались
В отдалённые края.
Вспоминал, слеза катилась,
Боль, что пресс давила грудь
И, как птица, сердце билось:
Больно - годы не вернуть!
И тоска воспламенилась.
Сердце колет, словно гвоздь
О местах до боли милых,
Где родительский погост.
И о детях, упорхнувших
Из родимого гнезда…
Как вы там, в краю гнетущем?
Помните ли мать, отца?
Может, нас давно забыли –
Жмут заботы и нужда,
Нас вам жёны заменили,
Мы же помним вас всегда.
От тоски душа не рада,
Предков зов  унять нет сил,
Побывать пред смертью надо
У родительских могил.
Да своих сынков в дороге
Попытаться отыскать,
Утолить свои тревоги,
После можно помирать.
А жена не возражала.
Не хозяйство, так сама
Вперёд мужа убежала б
Повидать свои края.
Повидать своих мальчишек,
Посмотреть своих внучат,
Да понянчить ребятишек,
Чтобы после вспоминать.
Собрала она Пахома,
Наложив в мешок битком
Всё, что требует дорога,
Чем богат крестьянский дом.
Провожала, к мужу жалась,
Слёзы капали, платком
На ходу, спеша, стирала,
Чтоб не видел их Пахом.
Провожала до причала,
У раскидистой ветлы
Трижды мужа целовала,
Как ведётся на Руси.
Поклонился муж ей низко
И к груди  прижал жену.
-Ты прости меня, Анисья,
Оставляю что одну.
Не тревожь себя напрасно:
Крепко на ногах держусь,
Я к тебе, как солнце ясно,
Обязательно вернусь.
И пошёл своей дорогой
В даль, куда глаза глядят,
В край, покинутый с тревогой
Много, много лет назад.

          - 3 -

 Шёл Пахом, считая вёрсты,
Плыл и ехал, вновь шагал.
На дорожном перекрёстке
Пешехода повстречал.
Смотрит, парень не сердитый,
Предложил присесть с ним в ряд,
В «козьи ножки» дед насыпал
Из кисета самосад.
Подал парню самокрутку,
Спичкой чиркнул.
                -Прикури.
Табачок, скажу не в шутку,
Достаёт, аж до души.
Затянулся парень смело,-
Знаем толк не как–нибудь,
Рот раскрыл, глаза заело,
Не может охнуть, не вздохнуть.
Ели-ели отдышался,
Самокрутку ткнул в песок.
- Я таким не баловался.
Ох, и, деда, табачок!
Сам откуда, дед?
- Оттуда.
-А теперь куда?
-Туда.
-Ну, а ты куда?
В Усть-южу
 из Заборки  - из села.
-Ну, и как село?
-Ой, худо!
Лучше б не ходил туда!
-Что ж оно?
-Поверить трудно:
 Нет уж прежнего села!
А какое раньше было:
Фермы, крепкие дворы…
По  району лучшим слыло!
А сколь звенело детворы!
На полях хлеба шумели
Словно море – океан!
А какие песни пели
Вечерами под баян!
А теперь - десятка меньше
Остаётся  лишь дворов,
И  давно не слышно песен
И звонких детских голосов.
Сорняками затянуло
Хлебородные поля,
С сочных пастбищ,
                словно сдуло,
Ветром тучные стада.
Доживает дни деревня
И совсем на нет сойдёт,
Кок последний житель
                в землю,-
В землю - матушку уйдёт.
- Что ж, выходит, нет деревне
На земле теперь житья?
Пропадай, кормилец древний,
Боле нет дел до тебя?!
-Да, на то пока похоже.
-Ток ж кому кормить дано?
Людям кто на стол положит
Мясо, яйца, молоко?
-Веришь? Нет? Случилось чудо -
Всё на рынке нынче есть:
И продукты, и посуда,
Вина, мебель – всё не счесть.
- Кто ж свершил такое чудо?
- Рынок, деда. В нём секрет.
Но, одна беда покуда:
Рынок - полон, денег – нет.
- Сказка, ль нет?
                Поверить трудно,
Пока сам не посмотрю.
- Что-то, дед, начитан скудно?
Ты ж откуда? Не пойму.
- Я от речки Поперечной,
Что на правом берегу.
Вот откуда, путник встречный,
Я шагаю и плыву.
Кто же ты, паломник
                странный?
Веет тайной от тебя.
Кто загнал тебя в край дальний?
И где родина твоя?
- Да какая же тут тайна,
Да и не было, скажу:
Был любви соперник давний,
Что любил мою жену.
Жить не мог он без Анисьи,
И решился с неких пор
Извести меня завистник.
И состряпал наговор.
Время было не простое:
Ночью тёмной «воронки»
Увозили под конвоем
Честный люд  с клеймом «враги»
Мне ж случайно удалося
Эту участь избежать:
Тёмной ночью из-под носа
От ночных гостей бежать.
А бежать, так в дебри прямо,
Где не ездят «воронки»,
Где служителям тиранов
И тропинки не найти.
Вот и вся моя здесь тайна.
Прожил много лет в тайге,
Словно в поселенье дальнем,
Словно отсидел в тюрьме.
А иду я в край раздольный,
Край озёр, полей, лесов,
Где на степной реке Топольной
Оставил я отцовский кров.
И иду я поклониться
Тем местам, в которых жил,
Болью дать душе излиться
У родительских могил.
Я иду унять  желанье
Повидать своих сынов,
Как на последнее свиданье
До скончания годов.
Встал Пахом.
- Прощай, любезный!
Мне до вечера - пешком.
- Где ночуешь?
-Дом  известный –
 под раскидистым кустом.
-Ты ж зачем ходил в Заборку?
-Попроведать стариков,
Уговаривал без толку
Бросить дюжий ещё кров.
Жаль покинуть край любимый,
Не хотят и мне мешать.
Говорят: «В краю родимом
Легшее будет помирать».
-Ну, прощай! Тебе всё прямо.
Мне ж – в другую сторону.
И пошли они устало,
Унося в душе тоску.
               -4-               
 Вновь шагал Пахом, то ехал,
Снова плыл, и вновь шагал,
Где в тайге гуляло эхо,
Видит каменный вокзал.
Только где же паровозы?
Над путями провода,
Над вагонами, как козлы
Вместо труб торчат рога.
И бегут вагоны сами,
Не свистят и не пыхтят,
Не пугают люд парами,
И дымами не коптят.
-Что за техника такая?-
В слух вопрос себе задал.
За спиною прозвучало:
-Дед, ты что, с Луны упал?
Сорок лет уж паровозы
По отстойникам стоят.
На путях электровозы
По стране по всей шумят.
Оглянулся дед:
                -О, Боже!
Не мерещится ли мне,
Как с сынком
               мужчина схожий
и фигурой, и в лице.
-Ты ль, Демьян?
                Глазам не верю.
-Отец!
           Ты как сюда попал?
-Я, сынок, тебя чтоб встретить,
Пол Сибири прошагал.
Обнял сын отца седого,
Что есть сил, прижал к себе
И спустили слёзы оба
По отцовской бороде.

 Пронеслась минута встречи,
Радость встречи улеглась,
Снял Пахом  мешок заплечный
И расправил спину всласть.
-Ты живёшь, сынок, здесь что ли?
Иль забросили дела?
От какой печали, боли
Побелела голова?
-Дом - от этих мест далёко.
Привели сюда  дела:
Электровоз – моя работа -
Вожу, отец, я поезда.
Сегодня со своей бригадой
Обратно поезд поведу,
Мне особенная радость -
Тебя с собою заберу.
Голова ж бела от горя,
Вписалось и в мою судьбу:
Старший сын мой –
              внук Афоня
Пал в Афганскую войну.
Вдруг качнулась под ногами,
В асфальт одетая земля,
С помутнёнными глазами
Старик опёрся на сынка.

 Укол привёл Пахома в чувство.
Сказав: «Спасибо, медсестра!»,
В первый раз подумал грустно:
«Так не дойду до цели я».
Мелькнула мысль в минуты эти,
Внимая боль в груди своей:
Нет горше участи на свете,
Чем хоронить своих детей.
         - 5 -         
 Летел электровоз, как ветер,
Мелькали станции, столбы.
Смотрел Пахом в окно,
                как дети,
С утра до полной темноты.
И мир ему казался дивом.
Как изменилась вся земля:
Где зверь бродил в тайге
                пугливый,
Стоят посёлки, города.
Дома, что царские хоромы,
Дымят заводов корпуса
Гудят в лесах аэродромы
На громозвучных голосах               
Бегут по рельсам электровозы,
А рядом наперегонки
Конфигураций всевозможных –
Мчат по шоссе грузовики.
Их обгоняют легковушки.
     Как необычные они!
В стекле цветные коробушки,
Все чудотворной  красоты.
Но главное – другие люди:
Манеры, речь, одежд фасон…
И понял он: в своём безлюдье
Остался в прошлом прочно он.
А время шло неукротимо.
И он до боли понимал,
Что жизнь прошла
                большая мимо,
Как много в жизни потерял.
И сам себя судил, не миловал,
За то, что от властей бежал.
Себя клеймил он дезертиром,
За свою слабость презирал.
И думал он, что  было б легче,
Когда бы срок свой отсидел,
За то бы лихо ели вместе
На пару с Родиной своей.
Не знал Пахом про эшелоны
С людьми, как он, с клеймом
                врага,
Увёзших в «бездну» миллионы,
Чтоб затерять их навсегда.

 Тяжёлый ток его раздумий
Прервал вдруг скрежет тормозов:
У рельс стеной стояли люди,
Махая кумачом флажков,
Минута шла, за ней – другая,
Умолк мотор и стук колёс,
Толпа вагоны обступала,
Чтоб удержать электровоз.
-Ну что ж, отец, давай махоркой
Мою бригаду угощай.
Видать, всерьёз народ шахтёрский
На демократов осерчал.
-Что так, сынок?
       - Да, видно, братии
Давно не платят ни гроша:
От слабой  власти демократии
Ожили полчища  ворья.
Отец, у хамства нет предела:
Что нечем малых накормить,
Хамью до этого  нет дела,
Им лишь бы свой карман набить.
И деньги крутят под проценты,
Наращивая капитал.
А работяга ни копейки
От их прокруток не видал.
Шахтёров, видно, уж достало.
Вопрос свой не смогли решить.
И ничего им не осталось,
Как путь железный перекрыть.
-И что же, нет на них управы?
Сколь нам стоять? Минуты? Час?
На этих иродов с управы
Сюда бы Сталина сейчас!
-Отец, ты что? Серьёзно, что ли?
Ведь ты же  жертва палачей!
-Да жертва… Но и мразь то тоже
Сгребалась с жёсткостью граблей!
-Крути, отец,  нам самокрутки:
Курнём, чтоб с сердца боль ушла,
Глядишь, для нас часы, минутки
Пройдут быстрее, чем всегда.

 Тут понаехали  от власти,
Спецназа выстроен кордон,
И старший, из прибывшей части,
С народом начал разговор.
Видать, проблем скопилось много,
Терпение зашло в упор.
Как не грозил начальник строго,
Не получился разговор.
Звучит команда громогласно:
-С дороги весь народ убрать!
И на народ пошла под маской
Спецназовцев отборных рать.
И кто-то вздрогнул средь восставших
И начал, было, отступать,
Когда навстречу наступавшим
Вдруг вышла пожилая мать.
Упали волосы на плечи,
Рука протянута вперёд,
Идут спецназовцы навстречу,
Она – навстречу им идёт.
Ей ветер волосы колышет,
И гнев в глазах её горит,
Затихло все, лишь топот слышен…
А мать спецназу говорит:
-Вы что, сынки, ужель пойдёте
Против отцов и матерей,
Кто труд отдав в аду и поте,
Не знает чем кормить детей?!
Пойдёте вы за толстосумов,
Обворовавших свой народ,
Кто не моргнув, и не подумав,
За доллар душу продаёт?!
И мать за сердце вдруг схватилась,
Медленно валясь  на бок, -
Сердце женщины не билось…
Никто помочь уже не мог.
И офицер, вдруг маску сбросив,
Своим скомандовал: «Назад!»
Себя  к упавшей, словно бросил,
Поднял с земли…родную мать!

-Сынок, так что же здесь такое?
Толь коммунизм или фашизм?
-Отец, не знаю  что мы строим.
Но говорят – капитализм.
А в строе том свои порядки:
Кто всех богаче, тот и прав.
Не внял, отборные ребятки
Ударом в пах помогут внять.

 Уж через час горел «зелёный» -
Вмешалась в инцидент Москва,
Над локомотивом запылённым
Запели скорбно провода.

                - 6 -
 Вот дом, отец,  мой -
                моя крепость.
Здесь мой оплот – моя семья.
Войди в него лучом рассвета,
И будь как дома у себя.

 Пред ними дом пятиэтажный,
Времен хрущёвских старый дом.
Он кажется Пахому важным
И даже более – дворцом.
С поры ребячьей
                в летнем месяце,
Увидев двухэтажный дом,
Мечтал Пахом пройтись
                по лестнице
И выйти прямо на балкон.
Мечта сбылась. Себе не веря,
Идёт, хоть не легко ему,
Не к богачу стучаться в двери,
А прямо к сыну своему.
Второй этаж, а после – третий,
И вот и пятый, наконец.
-Сынок, уже мы в поднебесье!-
Демьяну говорит отец.
Смеётся сын, дверь открывая…
-Хозяйка, гостя принимай!
Готовь нам ванну, дорогая,
А после - рюмки наливай!

 Сидит Пахом в горячей ванне
И управляет кипятком.
-Вот это чудо – в доме баня!
Жаль, не побалуешь жарком.
-Сынок, да как же это чудо
Тебе досталось, расскажи?
-Да,  как и всем рабочим людям,
Квартиру дали за труды.
А вот теперь с жилищем худо:
Есть деньги – нет проблем купить.
Да вот беда – честному люду
Тех нужных денег не скопить.
Жизнь дорожает час от часу,
А заработок, так скажу:
-Едят жилищные оплаты,
А что осталось – на еду.

Пахом помытый и побритый,
С расчёсанною бородой…
Пред ним по-русски стол
                накрытый
Со щедрой русскою душой.
Направо – сын, налево – Паша-
Его давно желанный внук,
А перед ним – невестка Глаша –
Праздничный счастливый круг.
Вопрос, ответ и вновь вопросы,
Уж время близится ко сну…
-Отец, с неделю поживёшь ты?
-Нет, дорогие, не могу.
Мой путь далёк ещё до цели.
Боюсь, что не смогу успеть:
Мои года все песни спели,
На них надежды больше нет.
И завтра снова утром рано
Я свой продолжу долгий путь:
Хочу увидеть я Романа,
А после к Ване заглянуть.
Ну а потом на Затополье
Продолжу дальше свой маршрут -
В своё родимое Раздолье…
Лишь там позволю отдохнуть.
-Тебе видней. А до Романа
Отец, тебя я довезу.
Мой «Жигулёнок» служит справно,               
Хотя и стар,  но на ходу.
-Не понял я про жеребёнка.
И вправду держите его?
Его кормить – ведь не ребёнка!
В условиях ваших тяжело.
Смеялись долго над Пахомом.
А Паша – хохотал до слёз.
-Наш, деда, конь не ест солому-
Он на бензине возит воз.
-Так что же это за лошадка?
-Дед, - легковой автомобиль.
Его отец  в Озёрной Сатке
Двенадцать лет назад купил.

 Мчат «Жигули» - легка дорога,
Оставляя позади,
Боры сосновые, озёра,
Поля, посёлки и мосты.
Пролился дождь. Что по сухому,
Машина мчит, как до дождя.
И дивом кажется Пахому,
В даль уходящая стрела.
Он вспоминал, как в дни ненастья
Водил обозы из села,
Разламывала как на части
Колёса с грязью колея.
И как в мороз в крещенский лютый
Чуть не замёрз в санях в пути.
А тут в тепле, в добре, в уюте
Везут по трассе «Жигули».

 -Отец, уже с тобой у цели.
Гляди, за речкою гора,
А вкруг неё, как в карусели,
На склоне белые дома?
Стоит одна она в округе,
Всего одна на десять верст.
И потому назвали люди
Этот город – Одногорск.
И здесь Роман нашёл призванье,
И здесь же встретилась судьба,
На тихой улице Свиданий
Обосновался на года.
Уж скоро, скоро ваша встреча,
Увидишь внуков и сноху.
Мне очень жаль, хотя б на вечер
С тобой остаться не смогу -
Сегодня  вечером в поездку
Согласно графику бригад.
Тебя доставлю ко крылечку,
Сам поспешу скорей назад.               
         - 7 -
 Пахом и дворник у подъезда
Сидят, оглядывая  двор,
И откровенно, и любезно
Ведут душевный разговор.
А дворники – народ особый:
Милиционер - им брат родной,
Тот и другой в день каждый новый
Ведут с «людскою грязью» бой.
И с той, что брошена под ноги,
И с той, - кто делает её,
И делать выводы в итоге:
-До Запада – нам далеко!
О, как же много «этих  грязных»
Проходит в день, счесть тяжело:
Бомжей, пьянчуг, невеж проказных,
Труд убивающих его.
И скапливается боль на сердце.
А боль копить – себе вредить.
И тянется к другому сердце,
Чтоб  боль обиды разделить.
Спросив Пахома: «Кто? Откуда?
К кому? Зовут как? Почему
Сидит Пахом с тяжёлой думой
Уж больше часа на ветру?»
Узнал, что дед приехал к сыну,
Приехал он из далека.
Не прочь б в постель,
                расправить спину,
Да сына нет, дверь заперта.
-А ты спросил, живущих рядом,
Живёт ли, стоит его ждать?
А то придётся со мной рядом
Здесь на скамейке загорать.               
-Соседи говорят: «Приедут.
Семья сейчас его в саду.
Приедут, как всегда, к обеду.
Вот и сижу здесь на ветру.
Сижу, смотрю, не понимаю,
Что вдруг случилось со страной:
Народ цепочкою без края
Идёт к помойке бытовой,
И мусор, устали не зная,
Перерывают день-деньской.
Себе и пищу добывают,
И  вещи в куче бросовой.               
Им что, работы не хватает?
Иль голод в городе у вас?
Трудармия здесь пропадает!
Сюда бы Сталина сейчас!
При нём для всех была работа.
Всех тунеядцев прибирал.
Кого на рудные работы,
Кого-то – на лесоповал.
-Ты прав, отец! Смотри:
                «верзилы»
К контейнерам идут опять.
Им столб сломать легко в полсилы.
Они ж – «дерьмо» перерывать!
Найдёшь работу, коль захочешь,
Но эти, в чьём меню дерьмо, -
Они над нами же хохочут,
Их мир родной – людское дно.
Но очень много есть и бедных.
К контейнерам ведёт нужда…
Что значит сбросить страну в бездну
На радость злейшего врага.
И раньше жили мы не сладко.
Пусть я чего-то не доел,
Зато лечился я бесплатно,
И ехал я, куда хотел.
Я знал, за труд дадут квартиру,
Старайся только от души,
И то, что дочери и сыну
Открыты  в завтра все пути.
Сменился мир, исчезла вера.
Одна тревога на душе,
Рожать боятся Маши, Леры,
А смерти – больше на земле.
Но верю, не умрёт Россия!
Бывали хуже времена.
И как заря встаёт над миром,
Так поднималась и Она.
Пусть не сейчас, но может завтра,
Придёт Великий Патриот,
Рукой умелою и властной
Продвинет Родину вперёд.

 К подъезду катится машина.
Остановилась у крыльца,
И из неё идёт мужчина,
За ним вслед дети и жена.
Глядит Пахом в лицо мужское,
Черты знакомые узнал…
-Да так и есть, - своё, родное,
Мой старший родненький Роман!
Идёт Пахом ему навстречу,
Слеза на бороде блестит,
Из-под усов улыбка светит,               
И сердце радостью стучит.
Глядит Роман, глазам не верит.
-Уж не мерещится ли мне?
Решается себя проверить.
-Отец, ты ль это? Или мне…
-Я, сын мой! Я, сынок родимый!
Боялся – не смогу дойти.
Да Бог помог мне
                встретить сына –
Демьяна,               
                и - тебя найти.
-А мать-то где? Жива ль? Здорова?
Жива. Нет жалобы на хворь.
Но не по силам уж дорога,
Да и скотины полон двор.
-Беги, Настасья, в дом скорее,
Готовь для гостя хлеб и соль,
Звони сынам, да поживее,
Пусть поторопятся за стол.

 Пришли в дом все,
                кто рад был встрече,
Сошлась огромная семья,
Пришли знакомиться на вечер
Сваты и прочая родня.
И было старому приятно
От столь внимательной родни,
И было всё ему понятно,
И говорилось от души.
А коль компания, что надо,
То к водке тянется душа,
И каждый счёл, что он обязан
Пить за здоровье старика.
И говорилось, и сиделось,
И расходиться было жаль,
И задушевно песня пелась,
Звучали удаль и печаль.            
         - 8 -
 Продолжение следует.