Шипы и лепестки

 16, 17

После счастливо закончившейся свадьбы подруги Картер вместе с Джеком присоединились к уже собравшимся в гостиной девушкам.

— В конце концов все наладилось. — Смакуя второй за вечер бокал вина, Эмма повела плечами, пошевелила пальцами босых ног. — Вот что главное. Эта свадьба останется в воспоминаниях похмельями, сражающимися матерями и угрозой преждевременных родов, однако именно подобные события делают каждую свадьбу уникальной.

— Никогда бы не подумала, что можно рыдать без перерыва почти шесть часов. — Лорел кинула в рот пару таблеток аспирина и запила их газировкой. — Словно это были похороны ее сына, а не свадьба.

— С помощью фотошопа я, конечно, вытяну ее портреты, но даже тогда… — Мак пожала плечами. — Думаю, только очень храбрая невеста может взять в довесок к мужу свекровь, которая воет во время обмена клятвами.

Закинув голову, Мак с пугающей точностью воспроизвела завывания миссис Карстэрз.

— О, моя голова, — пробормотала Лорел. — Пощади мою бедную голову.

Сидевший на подлокотнике дивана Картер расхохотался и похлопал Лорел по плечу.

— Не знаю, как вас, но меня эта женщина перепугала до смерти.

— Я думаю, отчасти виноват чуть не родившийся внук. Слишком много на нее свалилось одновременно, — предположила Эмма.
— Надо было воткнуть в нее валиум, — откликнулась Лорел. — И я не шучу. Я все боялась, что она бросится на свадебный торт, как на погребальный костер.

Мак вздохнула.

— О боже, это была бы последняя капля. Прими мои соболезнования.

— Картер, Джек, вы оказали неоценимую помощь. — Паркер отсалютовала им бутылкой воды. — Если бы я знала, что МЖ — плакальщица, то заранее приняла бы меры, но на репетиции она вела себя безупречно, даже казалась счастливой.

— Держу пари, перед репетицией кто-то все же воткнул в нее успокаивающее, — сказала Лорел.

— А какие меры вы предприняли бы, если бы предвидели ее реакцию? — поинтересовался Джек.

Паркер загадочно улыбнулась.

— О, у нас полно профессиональных секретов. Может, мне не удалось бы удержать ее от слез, но я точно не позволила бы ей расстраивать жениха и невесту перед церемонией. Если бы Пит и Мэгги не сохранили спокойствие, катастрофы мы не избежали бы. А нервным персонам мы даем какое-нибудь поручение, чем-то их занимаем, обычно это срабатывает.

— Меня работа точно спасла от слез, — заметил Джек.

— Завтра нам придется воевать без резервов главнокомандующего. — Мак дружески лягнула Картера. — Они променяли нас на «Янкис».

— И говоря о завтрашнем дне, я должна немедленно лечь спать, иначе я просто не выдержу. — Лорел поднялась. — Спокойной ночи, дети.

— Какой тонкий намек. Собирайся, профессор. Боже, мои ноги меня убивают.

Картер отвернулся от Мак и жестом предложил ей забраться ему на спину. Что Мак со смехом и сделала.

— Вот это, я понимаю, любовь, — сказала она, звонко чмокая Картера в макушку. — Это тебе за предложение, а мне за доверие. Надеюсь, профессор Изящество меня не уронит. До завтра, девочки. Давай, поехали!

— Боже, какие они милые, — улыбнулась Эмма им вслед. — Даже Ужасная Линда не в силах омрачить их счастье.

— Утром она звонила Мак, — сообщила Паркер.

— Черт побери.

— Сказала, что передумала и ждет Мак с Картером на своей свадьбе в Италии на следующей неделе. А когда Мак сказала, что за такой короткий срок не сможет освободиться и прилететь в Италию, Линда устроила обычный спектакль.

— Мак мне и словом не обмолвилась.

— Она не хотела отвлекать тебя. Линда, разумеется, позвонила ровно в тот момент, когда Мак собирала аппаратуру для утренней свадьбы. Но ты права в главном: Линда не в силах омрачить их счастье. До Картера такой звонок погрузил бы Мак в глубокую депрессию. А сейчас ей было неприятно, но она справилась и просто не стала зацикливаться.

— Чары Картера победили Злые Чары Линды. Я должна его расцеловать.

— Если ты мне доверяешь, я сделаю это завтра за тебя, — предложил Джек.

Эмма чопорно чмокнула его в щеку.

— Спасибо, но я как-нибудь сама.

— Как скажешь. Ладно, пошли домой.

— Завтра в восемь утра совещание, — напомнила Паркер.

— Да, да. — Эмма подавила зевок. — А ты не хочешь взвалить меня на спину?

— Я предпочитаю другой способ. — С нарочито театральным размахом Джек подхватил ее на руки.

— Блеск! Я тоже. Спокойной ночи, Паркс.

— Спокойной ночи. — С легкой завистью Паркер смотрела, как Джек в стиле Рэта Батлера выносит Эмму из гостиной.

— Отличный уход со сцены. — Эмма восхищенно прижалась губами к щеке Джека. — Но ты вовсе не должен тащить меня до самого дома.

— Думаешь, я позволю Картеру меня переплюнуть? Тогда ты ничего не понимаешь в здоровой конкуренции. Приятно видеть Мак такой счастливой, — добавил он. — Я несколько раз случайно оказывался рядом после концертов Линды. Тяжелое зрелище.

— Я знаю. — Эмма лениво теребила волосы Джека. — Линда — единственный человек, которого я активно не люблю, Я раньше пыталась найти ей какие-нибудь оправдания, а потом поняла, что их просто нет.

— Она как-то и ко мне подкатывалась.

Эмма вскинула голову.

— Что? Мать Мак к тебе приставала?

— Давным-давно. Вообще-то был и еще один раз, не так давно. Значит, получается два приставания. Первый раз, еще в колледже, я приезжал сюда на пару недель в летние каникулы. Мы собирались на вечеринку, и я заехал за Мак. У нее тогда не было машины. Ее мать открыла дверь, оглядела меня с головы до ног, но не так, как обычно это делают матери, а потом загнала меня в угол и не выпускала, пока Мак не спустилась. Это было… интересно и да, страшно. Ужасная Линда. Подходящее имя.

— Сколько тебе тогда было? Двадцать? Как ей не стыдно! Ее следовало бы арестовать. Или еще как-нибудь наказать. Теперь я ее еще больше не люблю. Хотя и не думала, что это возможно.

— Я выжил. Но если она попробует снова, надеюсь, ты меня защитишь. И лучше, чем от Ужасной Келли.

— Когда-нибудь я выскажу ей все, что о ней думаю. Линде, не Келли. А если она появится на свадьбе Мак и попробует выкинуть очередной фортель, я могу и разозлиться.

— Ты разрешишь мне посмотреть?

Эмма снова опустила голову ему на плечо.

— Завтра я позвоню мамочке и скажу ей, какая она замечательная. — Она снова чмокнула его в щеку. — И ты тоже замечательный. Меня впервые несут на руках под луной.

— Вообще-то на небе тучи.

Эмма улыбнулась:

— Мне так не кажется.

Джек изучал свои «дырявые» карты. Покерный Вечер пока складывался для него удачно, но вот пара двоек не обнадеживала. Джек сказал «пас» и стал ждать, что предложат остальные. Доктор Род внес в банк двадцать пять баксов. Сидевший рядом с ним Мэл бросил карты. Дел швырнул в банк фишки. Ландшафтный дизайнер Фрэнк сделал то же самое. Адвокат Генри бросил карты.

Джек поколебался и выложил двадцать пять баксов.

Дел «сжег» верхнюю карту и открыл три следующие: трефовый туз, бубновая десятка, бубновая четверка.

Возможный флэш, возможный стрит. А на руках паршивая пара двоек.

Джек сказал «пас».

Род внес в банк еще двадцать пять баксов.

Картер вышел из игры. Дел и Фрэнк поддержали ставку.

Глупо, подумал Джек, но у него появилось предчувствие. Иногда предчувствия стоят двадцати пяти баксов.

Он добавил свои фишки в банк.

Дел снял закрытую карту и перевернул следующую. Бубновая двойка.

Вот это уже интересно. И все же, зная, как сыграл Род, Джек спасовал.

Род поставил еще двадцать пять, Дел поднял его ставку на двадцать пять баксов.

Фрэнк вышел из игры. Джек подумал, не сбросить ли двойки, но предчувствие держалось. Он швырнул в банк пятьдесят баксов.

— Рад, что ты не испугался. Я собираюсь взять банк. Пусть будет пожирнее. — Род ухмыльнулся. — Я только что обручился.

Дел взглянул на него.

— Серьезно? Нас сбивают, как мух.

— Поздравляю, — сказал Картер.

— Спасибо. Поднимаю еще на пятьдесят баксов. Я подумал: какого черта я жду? И прыгнул. Шелл хочет познакомиться с фирмой твоей сестры, Дел. Может, как покерному приятелю, устроишь мне скидку?
— И не надейся. — Дел пересчитал фишки. — Но я поддержу твои полсотни. Похоже, наступает конец твоему покеру и сигарам.

— Черт, Шелл не такая. Твое решение, Джек.

Вероятно, карманные тузы. Род никогда не блефовал, а если и пытался, это было видно невооруженным глазом. Значит, карманные тузы или пара хороших бубен. И все же…

— Остаюсь. Считай это подарком на помолвку.

— Признателен. Мы подумываем о следующем июне. Шелл хочет пышную свадьбу. Я-то думал улететь зимой на какой-нибудь остров, позагорать, заняться серфингом, жениться. Но она хочет выйти замуж с размахом.

— И это только начало, — скорбным тоном произнес Мэл.

— Картер, у тебя ведь пышная свадьба, верно?

— Мак в бизнесе. Они потрясающе работают. Хотят сделать что-то особенное. Очень личное.

— Не переживай, Род, — посоветовал Мэл. — От тебя все равно ничего не зависит. Просто научись повторять «конечно, детка» каждый раз, как она спросит, нравится ли тебе что-то, хочешь ли ты что-то, сделаешь ли ты что-то.

— Много ты понимаешь. Ты там никогда не был.

— Чуть не вляпался. Просто я недостаточно часто говорил «конечно, детка». — Мэл осмотрел кончик своей сигары. — К счастью.

— А я думаю, мне понравится. — Род подтолкнул на переносицу съехавшие очки. — Есть с кем остаться дома, есть с кем выйти в свет. Джек, кажется, ты движешься в этом же направлении.

— Что?

— Ты уже давно встречаешься со знойной флористкой. Сошел с дистанции.

Дел прикусил сигару.

— Мы играем в покер или обсуждаем свадьбу Рода? Три игрока на ривере [2] .

Дел перевернул последнюю карту, но Джек не заметил, поскольку таращился на Рода.

— Ставка. И я в игре, — сказал Род.

С непроницаемым выражением лица Дел попыхивал сигарой.

— Это интересно, Род. Я поддерживаю. А ты, Джек? Остаешься или выходишь?

— Что?

— Ты играешь?

— Да. — Сошел с дистанции? Что это значит? Джек медленно глотнул пива, приказал себе сосредоточиться. И увидел, что последняя карта на ривере — двойка червей.

— Откроемся.

— У меня три туза! — воскликнул Род.

— И ты убит, — сказал ему Дел, открывая свои карты, — потому что у меня бриллиант, как тот, что ты наденешь на пальчик своей возлюбленной. Королевский флэш.

— Сукин сын. Я думал, у тебя десятки.

— Ты ошибся. Джек?

— Что?

— Господи, Джек, покажи свои карты или брось их.

— Прошу прощения. — Джек встряхнулся. — Соболезную вашим тузам и флэшу. Но я получил две такие маленькие двоечки вдобавок вот к этим четырем картам одного достоинства. Поэтому, я думаю, банк — мой.

— Ты получил четвертую двойку на траханом ривере? — Род покачал головой. — Удачливый ублюдок.

— Да. Удачливый ублюдок.

После игры, сунув в карман свою долю выигрыша — вступительный взнос по пятьдесят долларов с каждого игрока, — Джек задержался на задней веранде дома Дела.

— Опять пиво? Значит, остаешься? — спросил Дел.

— Подумываю.

— Тогда утром кофе варишь ты.

— У меня ранняя встреча, так что кофе будет в шесть часов.

— Отлично. У меня снятие показаний под присягой в деле о разводе. Черт, ненавижу, когда друзья втягивают меня в свои разводы. Вообще ненавижу дела о разводах.

— Что за друг?

— Ты ее не знаешь. Мое школьное увлечение. В конце концов она вышла замуж за этого парня, около пяти лет назад они переехали в Нью-Хейвен, двое детей. — Дел покачал головой, глотнул пива. — Теперь они решили, что не выносят друг друга. Она вернулась сюда, живет у своих родителей и решает, чего, черт побери, хочет. Он злится, потому что ее возвращение осложняет его встречи с детьми. — Дел перекинул бутылку пива в левую руку. — Она злится, потому что ее материнство разрушило ее карьеру. — Дел перекинул бутылку обратно в правую руку. — Он ее слишком мало ценил, она не понимала, под каким прессингом он живет. Ничего нового.

— Мне казалось, что ты больше не хочешь заниматься разводами.

— Когда в твой кабинет входит женщина, чьи груди ты когда-то ласкал, и просит о помощи, трудно сказать «нет».

— Это правда. В моей работе такое случается нечасто, но это правда.

Дел ухмыльнулся и отхлебнул пива.

— Может, я просто ласкал больше грудей, чем ты.

— Посчитаемся?

— Если ты помнишь все груди, которые держал в руках, то их было не так уж много.

Джек рассмеялся, откинулся на спинку стула.

— Мы могли бы смотаться в Вегас.

— За грудями?

— За… Вегасом. Пара дней в казино. Вечера в стриптиз-баре. Да, таким образом будут включены и груди. Просто проветримся.

— Ты ненавидишь Вегас.

— Ненависть — слишком сильное выражение. Ну, есть предложение получше. Сен-Мартен или Сен-Барт. Развлечения, пляж, глубоководная рыбалка.

— Ты и рыбалка? — удивился Дел. — Насколько я знаю, ты никогда не держал в руках удочку.

— Всегда что-то бывает в первый раз.

— Зуд в одном месте?

— Просто хотел уехать куда-нибудь на несколько дней. Лето надвигается. Я всю зиму работал без отдыха и даже жалкую неделю в Вэйле сократил до трех дней. Хорошо бы это компенсировать.

— Отлично. Договорились. — Довольный Джек отпил еще пива. — Странно это насчет Рода.

— Что именно?

— Обручился. Так неожиданно.

— Он с Шелли уже пару лет. Никаких неожиданностей.

— Он никогда даже не намекал на женитьбу, — упорствовал Джек. — Я и не думал, что он решится. Ну, парень вроде Картера, это понятно. Он из тех, кто каждый вечер приходит с работы домой, надевает тапочки.

— Тапочки?

— Ну, ты меня понимаешь. Приходит домой, готовит себе простенький ужин, гладит трехлапого кота, смотрит телик, может, трахает Мак, если есть настроение.

— Знаешь, я пытаюсь не думать о Мак и траханье в одном предложении.

— Просыпается утром и начинает все сначала, — продолжал Джек, словно произнося речь. — Где-то по дороге добавится пара детишек, может, одноглазый пес, чтобы не скучал трехлапый кот. Траханья станет меньше, потому что дети снуют туда-сюда. Глубоководная рыбалка и стриптиз-бары останутся в далеком прошлом, и его жизнью станут кошмарные походы в торговый центр, детский сад, траханый минивэн, фонды на обучение. И боже, боже! — Джек вскинул руки. — Ему сорок, и он тренирует «Малую лигу», а у самого уже вырос животик, потому что где, черт побери, взять время на спортзал, когда нужно заехать в супермаркет и купить хлеб и молоко. Не успеешь глазом моргнуть, ему пятьдесят, и он засыпает в мягком кресле с откидывающейся спинкой за десятым повтором «Закона и порядка».

Дел молчал с минуту, просто пристально разглядывал лицо Джека.
— Интересный обзор следующих двадцати лет жизни Картера. Надеюсь, одного из детей они назовут в мою честь.

— А что, разве я в чем-то ошибся? — Откуда эта паника, откуда эта странная тяжесть в груди? Думать об этом не хотелось. — Есть и хорошая сторона. Мак не придет к тебе оформлять документы на развод, потому что, похоже, у них все получится. И она не станет скандалить, если он отправится на Покерный Вечер, и не станет пилить его «ты никогда никуда со мной не ходишь».

— А Эмма станет?

— Что? Нет. Я говорю не об Эмме.

— Нет?

— Нет. — Джек сделал глубокий вдох и обнаружил, что смущен собственным лепетом. — С Эммой все прекрасно. Она нормальная. Я говорю в общих чертах.

— И в общих чертах брак — это минивэн, и кресло с откидывающейся спинкой, и конец жизни в нашем понимании?

— Пусть универсал и кресло с выдвижной подножкой. Неважно. Главное, что Мак и Картеру это подходит. Это… то, что им нужно. Но не каждому этого достаточно.

— Ну, зависит от динамики отношений.

— Динамика меняется. — Джеку до сих пор казалось, что для его родителей все изменилось за одну ночь. Сегодня семья, а завтра два чужих человека. Никаких причин, никакой логики. И так случается сплошь и рядом. Ну, в половине случаев точно. — Вот почему ты завтра снимаешь показания под присягой в деле о разводе. — Немного успокоившись, Джек пожал плечами. — Люди меняются, меняется их окружение, обстоятельства — все.

— Да, меняется. Но кто хочет добиться успеха, не отчаивается и преодолевает все изменения.

Озадаченный и необъяснимо раздраженный, Джек хмуро покосился на Дела.

— Когда это ты успел стать фанатом брака?

— Я никогда не был противником. Моя родословная — история длинных браков. Я считаю, что для жизни в браке необходимо мужество или слепая вера, тяжкий труд и значительная гибкость. Учитывая прошлое Мак и Картера, я бы сказал, что у нее есть мужество, а у него — слепая вера. Это хорошее сочетание. — Дел помолчал, глядя на свою пивную бутылку. — Ты любишь Эмму?

Джек почувствовал вспышку паники и смыл ее пивом.

— Я говорил не о ней. Не о нас. Ни о чем подобном.

— Чушь собачья. Мы сидим здесь и пьем пиво после покера. Ты взял банк, я продулся. И вместо того, чтобы изводить меня насмешками, ты разглагольствуешь о браке и глубоководной рыбалке. Причем ни то ни другое никогда тебя раньше не интересовало.

— Нас сбивают, как мух. Ты сам это сказал.

— Сказал, не отрицаю. Так оно и есть. Тони женат три, может, уже четыре года. Фрэнк женился в прошлом году, Род помолвлен. Приплюсуй сюда Картера. В данный момент я ни с кем особенным не встречаюсь, как и Мэл, насколько я знаю. Остаетесь ты и Эмма. В такой ситуации неудивительно, что безобидное замечание Рода тебя взбудоражило.

— Может, я просто начинаю задумываться о ее ожиданиях, вот и все. Она в брачном бизнесе.

— Нет, она в свадебном бизнесе.

— Ладно, существенная поправка. У Эммы большая семья. Большая, крепкая и явно счастливая семья. И хотя свадьбы и браки — события разные, одно ведет к другому. Одна из ее лучших подруг детства выходит замуж. Ты же знаешь эту четверку, Дел. Они как кулак. Конечно, каждый палец может шевелиться сам по себе, но они растут из одной и той же руки. Ты верно сказал: ты и Мэл — свободны, как Лорел и Паркер. Но Мак? Она все взбаламутила. Теперь один из моих покерных приятелей собирается обсуждать с ними свои свадебные планы. Мой мир пошатнулся.

Джек взмахнул бутылкой пива и сделал печальный вывод:

— Если об этом думаю я, то она уж подавно.

— Ты мог бы принять какие-то радикальные меры. Поговорить с ней, например.

— Подобный разговор — это шаг вперед.

— Или назад. А куда ты хочешь, Джек?

— Вот видишь, ты меня уже спрашиваешь. — Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Джек ткнул в Дела пальцем. — И она спросит, не сомневайся. И что же я должен сказать?

— Как насчет правды?

— Не знаю я правду.

— Ладно. Вот мы и докопались до причины паники.

— С чего ты взял, что я взбудоражен?

— Думаю, ты сам должен это выяснить. Ты так и не ответил на главный вопрос. Ты ее любишь?

— Как это вообще можно узнать, черт побери? Более того, как узнать, что так будет всегда?

— Мужество, слепая вера. Или у тебя это есть, или нет. Но, насколько я вижу, брат, единственный человек, который на тебя давит, это ты сам. — Скрестив ноги, Дел допил свое пиво. — Есть о чем подумать.

— Я не хочу ее обидеть. Я не хочу ее подвести.

«Послушал бы себя, — подумал Дел. — Ты уже по уши влюблен, только не понимаешь это».

— Я тоже этого не хочу, — сказал он вслух. — Потому что пришлось бы избить тебя до смерти.

— Ты просто боишься, что я изобью тебя, если ты попытаешься.

И они перешли к более привычной и безопасной перепалке.

Чтобы не допустить ошибок в перестройке жилища Мак, Джек заезжал на стройплощадку, в которую превратился бывший дом у бассейна, каждый день. И это давало ему прекрасную возможность наблюдать Совместную Жизнь Мак и Картера.

Каждое утро он видел их на кухне — один кормил кота, второй разливал кофе. В какой-то момент Картер, прихватив ноутбук, освобождал территорию, а Мак отправлялась в студию. Если Джек приезжал во второй половине дня, то видел иногда, как Картер возвращается из главного дома, но только — он обратил на это внимание — если у Мак не было клиентов. Джек решил, что в парня встроен радар.

Иногда один из них или оба выходили посмотреть, как продвигается стройка, задавали вопросы, предлагали ему кофе или что-нибудь холодное, в зависимости от времени дня.

Ритм их жизни так завораживал Джека, что однажды утром он не выдержал и остановил Картера:

— Занятия закончились, верно?

— Началось летнее веселье.

— То-то я заметил, что ты очень часто топаешь в главный дом.

— Сейчас в студии тесновато. И шумно. — Картер оглянулся на жужжание электропил, грохот гвоздезабивных пистолетов. — Я учу подростков, поэтому у меня очень высокий уровень толерантности, и все же я не понимаю, как Мак может работать в этом шуме. Похоже, он ее совсем не беспокоит.

— Чем ты занимаешься целыми днями? Составляешь тесты на следующую осень?

— Прелесть тестов состоит в том, что можно давать одни и те же из года в год. У меня есть запас.

— Ну да, кто бы сомневался. Тогда что?

— Вообще-то мне выделили одну гостевую комнату под кабинет, и миссис Грейди меня кормит.

— Ты что-то изучаешь?

Картер переступил с ноги на ногу, что Джек воспринял как проявление смущения.

— Я вроде как работаю над книгой.

— Правда?

— Ну, кто знает, что получится. Может, ничего хорошего. Но я решил потратить лето и выяснить.

— Здорово. Как ты узнаешь, что Мак выпроводила клиентов? Она тебе звонит? Говорит, что можно возвращаться?
— Когда у нее съемка здесь, она старается назначить клиентов на утро, а большинство консультаций, пока идет стройка, переносит в главный дом. Я просто смотрю ее расписание на день, чтобы не ворваться во время съемки, не нарушить атмосферу, не отвлечь ее. Очень простая система.

— И, похоже, срабатывает.

— Да, кстати, я не ожидал, что все пойдет так быстро. — Картер кивнул на дом. — Каждый день прибавляется что-то новое.

— Если погода продержится и плавно пройдут все инспекции, задержек не будет. Это хорошая команда. Они должны… — Зазвонил его сотовый. — Прости.

— Ответь. Я пойду. Мне пора начинать.

Джек нажал кнопку.

— Кук. Да, я на площадке Браунов. — Разговаривая, Джек уходил подальше от шума. — Нет, мы не можем просто… Если они настаивают, нам понадобится внести изменения в проект и снова получить разрешение.

Его рабочие визиты также давали ему представление о жизни Эммы. В начале недели клиенты приезжали и уезжали практически один за другим. В середине недели Эмма получала заказы. Несметные коробки с цветами. И сейчас она с ними возится, думал Джек. Встает рано, работает в одиночестве. Динь или кто-то из других помощниц обычно подходят попозже, делают свою часть работы.

В середине дня, если удается, Эмма недолго отдыхает на своем патио. Если он в это время оказывается на площадке, старается выкроить время и посидеть с ней хоть чуть-чуть.

Как может живой мужчина устоять перед Эммой, окутанной солнечным светом?

И в этот момент он ее увидел. С волосами, заткнутыми под шляпу. Не на патио. Опустившись на колени, она ковыряла землю лопаткой.

— Передай им: от двух до трех недель, — сказал он в трубку. Эмма обернулась, приподняла поля шляпы и улыбнулась ему. — Я выезжаю через несколько минут. Переговорю с подрядчиком. Через пару часов буду в офисе. Не волнуйся.

Джек захлопнул телефон, окинул взглядом ряды растений.

— Разве у тебя недостаточно цветов?

— Их никогда не бывает достаточно. Я хочу посадить здесь побольше многолетников. От главного дома откроется прекрасный вид.

Джек наклонился, поцеловал ее.

— Ты сама — прекрасный вид. Я думал, ты работаешь в мастерской.

— Не выдержала. Это не займет много времени. Если придется, поработаю лишний час в конце дня.

— А после конца дня ты занята?

Эмма склонила голову к плечу и наповал сразила его взглядом из-под полей шляпы.

— Зависит от предложения.

— Может, съездим в Нью-Йорк поужинать? В ресторан с официантами-снобами и слишком дорогим меню. Но ты будешь так прекрасна, что я все это даже не замечу.

— Вечером я точно не занята.

— Хорошо. Я заеду за тобой около семи.

— Я буду готова. И раз уж ты здесь… — Она обвила руками его шею и крепко-крепко поцеловала.

— Собери саквояж.

— Что?

— Собери все, что понадобится для ночевки, и мы снимем номер в отеле. Устроим настоящий праздник.

— Правда? — Эмма закружилась от радости. — Дай мне десять секунд, и я соберусь прямо сейчас.

— Договорились.

— Я должна завтра рано вернуться, но…

— Я тоже. — Он обхватил ее лицо ладонями, поцеловал в губы. — Вот так. Чтобы ты не расслаблялась. В семь. Пока.

Довольный своим экспромтом и ее реакцией, Джек поспешил к пикапу, на ходу доставая телефон. Он позвонил в свой офис и поручил секретарше забронировать столик в ресторане и номер в отеле.

17

— Я сказала ему, что соберусь за десять секунд. Какая же я лгунья. — Эмма уже привела себя в порядок, и теперь ее тело, увлажненное кремами, благоухало. — Наверное, обычная домашняя одежда не самый подходящий вариант, но…

Она сунула в саквояж сложенную рубашку, повернулась к Паркер и потрясла белой шелковой сорочкой.

— Что ты думаешь?

— Она великолепна. — Паркер подошла, провела пальцем по изящным кружевам лифа. — Когда ты ее купила?

— Прошлой зимой. Не смогла устоять и сказала себе, что буду надевать только для собственного удовольствия. Но так ни разу и не надела. И к ней вот такой маленький халатик. Я люблю махровые халаты, которые дают в отелях, но так романтичнее. Мне хочется надеть после ужина что-то романтичное.

— Тогда идеально.

— Я даже не знаю, куда мы едем, где будем ночевать, и мне это нравится. Как будто он меня крадет. Мне очень нравится это ощущение. — Эмма сделала пируэт и уложила пеньюар в саквояж. — Я хочу шампанское, и свечи, и какой-нибудь нелепый изысканный десерт. Я хочу, чтобы Джек смотрел на меня в свете свечей и говорил, что любит меня. И я ничего не могу с собой поделать.

— А зачем что-то делать?

— Он все это спланировал, мы будем вместе. И этого должно быть достаточно. Я счастлива.

Пока Эмма укладывала вещи, Паркер погладила ее плечи.

— Эмма, ты вовсе не должна устанавливать для себя границы.

— Я ничего подобного не делаю. Я не думаю, что я это делаю. Да, я, наверное, ждала слишком многого, поэтому я пытаюсь немного подкорректировать свои ожидания. Как я и говорила, когда все это началось, — она сжала руку Паркер, — я просто упиваюсь своим счастьем и решаю проблемы по мере поступления. Я так давно его люблю, но это опять же моя проблема. Мы вместе всего пару месяцев. Нам некуда спешить.

— Эмма, сколько я тебя знаю — а это вся наша жизнь, — ты никогда не боялась сказать, что чувствуешь. Почему ты боишься сказать Джеку?

Эмма закрыла саквояж.

— Ну, предположим, скажу. А что, если он еще не готов? А если решит, что должен отступить, и мы снова станем просто друзьями? Вряд ли я это переживу. — Эмма повернулась лицом к подруге. — Паркер, я не готова рисковать тем, что у нас есть сейчас. Пока не готова. Поэтому я просто буду наслаждаться сегодняшним вечером и не буду ничего усложнять… О боже, мне пора одеваться. Я завтра вернусь в восемь, в половине девятого самое позднее. Но если мы вдруг застрянем в пробке…

— Я позвоню Динь и вытащу ее из кровати. Я сумею. Она примет утреннюю доставку и займется цветами.

Эмма никогда не подвергала сомнению таланты Паркер.

— Хорошо, но я вернусь. — Она втиснулась в платье и подставила Паркер спину, чтобы та застегнула молнию.

— Мне нравится этот цвет. Цитрин. Больно сознавать, что я выглядела бы в нем желтушной. А ты в нем просто сияешь. — Взгляды девушек встретились в зеркале. Паркер обняла подругу за талию. — Желаю хорошо провести время.

— Непременно.

Через двадцать минут, когда Эмма открыла дверь, Джек только взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Обалдеть. Надо было подумать об этом давным-давно. Ты сногсшибательна.

— Я достойна надменных официантов и слишком дорогого ужина?

— Более чем. — Джек поднес к губам ее руку, поцеловал запястье, на котором сверкал подаренный им браслет.

Даже сама поездка в Нью-Йорк казалась Эмме идеальной, и неважно, неслись ли они на пределе дозволенной скорости или ползли в пробке. Безмятежный вечер сулил прекрасную долгую ночь.— Я каждый раз думаю, что должна чаще ездить в город. Развлекаться, ходить по магазинам, знакомиться с новинками флористики. Но никогда не удается выбираться так часто, как хочется. Поэтому каждая поездка — счастье.

— Ты даже не спросила, куда мы едем.

— Это не имеет значения. Я люблю сюрпризы, спонтанность. Ведь мне, да и тебе тоже, почти все время приходится придерживаться графиков. А это? Это как крохотные волшебные каникулы. И если ты пообещаешь мне шампанское, больше нечего и желать.

— У тебя будет все, что захочешь.

Когда Джек остановил машину перед «Уолдорф Асторией», Эмма чуть не потеряла дар речи.

— С ума сойти.

— Я подумал, что ты любишь традиции.

— Ты правильно подумал.

Эмма подождала на тротуаре, пока швейцар достал их багаж, и взяла Джека за руку.

— Заранее спасибо за этот чудесный вечер.

— Заранее пожалуйста. Я только зарегистрируюсь и отправлю вещи в номер. Ресторан в трех кварталах отсюда.

— Мы можем пройтись пешком? Такая чудесная погода.

— Конечно. Дай мне пять минут.

Эмма бродила по вестибюлю, изучая витрины бутиков, роскошные цветочные композиции, снующих туда-сюда людей…

— Готова?

— Абсолютно. — Она снова вложила руку в его ладонь, и они вышли на Парк-авеню, в неугомонный вечерний город. — У одной моей кузины была свадьба в «Уолдорфе», естественно, еще до «Брачных обетов». Грандиозная, пышная свадьба, как принято у Грантов. Мне было четырнадцать, и я была потрясена. Я до сих пор помню цветы. Море цветов. В основном желтые розы. Подружки невесты тоже были в желтом, похожие на пачки сливочного масла, но цветы… Прямо в бальном зале поставили арку, увитую желтыми розами и глициниями. Наверное, работала целая армия флористов. Но я так хорошо запомнила арку, что, думаю, она того стоила. — Эмма улыбнулась ему. — А ты мог бы назвать здание, которое произвело на тебя такое же сильное впечатление?

— Их было несколько. — На углу Джек свернул на восток. — Но честно? Больше всего я был потрясен, когда впервые увидел дом Браунов.

— Правда?

— В Ньюпорте, где я вырос, полно роскошных особняков, и некоторые просто изумительны. Но в доме Браунов есть что-то, выделяющее его из множества других. Удивительная сбалансированность, плавность линий, сдержанная величественность, уверенность, достоинство и легкий намек на сказку.

— Точно, — согласилась Эмма. — Достоинство и сказочность.

— А когда в него входишь, сразу понимаешь, что в нем живут. Именно живут, и более того, обитатели любят этот дом и эту землю. Это одно из моих любимейших мест в Гринвиче.

— И моих.

Джек открыл дверь ресторана. Войдя внутрь, Эмме показалось, что вся спешка и суета остались в другом мире, даже воздух словно замер.

— Отличная работа, мистер Кук, — тихо сказала она.

Метрдотель изящно поклонился им.

— Bonjour, mademoiselle, monsieur.

— Кук, — произнес Джек таким бесстрастным голосом, что Эмма с трудом подавила смешок. — Джексон Кук.

— Мистер Кук, bien sur, прошу за мной.

Метрдотель провел их к накрытому белоснежной льняной скатертью столику с изысканной цветочной композицией, мерцающими свечами, сверкающим хрусталем и серебром и усадил с ожидаемой помпой. Предложил коктейли.

— Дама предпочитает шампанское.

— Замечательно. Я пришлю сомелье. Наслаждайтесь.

— Я уже наслаждаюсь. — Эмма наклонилась к Джеку. — Безумно.

— Все выкручивали шеи, когда ты шла по залу.

Она улыбнулась ему сексуальной изумительной улыбкой.

— Мы очень красивая пара.

— И теперь каждый мужчина в этом зале мне завидует.

— Еще больше наслаждения. Но говори, говори.

— Минуточку.

Джек взглянул на подошедшего к столику сомелье, а когда заказал бутылку, его выбор получил высочайшее одобрение. Джек накрыл ладонью руку Эммы.

— Так на чем я остановился?

— Ты сказал, что я особенная.

— Тебе легко говорить комплименты.

— Ты кружишь мне голову. Продолжай.

Джек засмеялся, поцеловал ее пальцы.

— Эмма, я люблю быть с тобой. Ты превратила мой день в праздник.

Интересно, как ее характеризует то, что от слов «я люблю быть с тобой» у нее начинает бешено биться сердце?

— Почему бы не рассказать мне о начале твоего дня?

— Ну, я раскрыл тайну Картера.

— А была тайна?

— Куда он ходит, что делает? Я бываю там совсем недолго, но в разное время — утром, днем, вечером, — так что мои проницательные наблюдения создают полную картину его дня.

— И каковы же твои выводы?

— Никаких, но множество теорий. Удирает ли он из дома потому, что завел бурный роман с миссис Грейди? Или он играет в азартные игры через свой компьютер?

— Возможно, и то и другое.

— Возможно. Он ловкий парень. — Джек умолк, взглянул на этикетку представленной ему бутылки и одобрительно кивнул. — Дама попробует.

Когда начался ритуал открывания бутылки, Джек наклонился к Эмме:

— А в это время наша любимая, доверчивая Макензи работает не покладая рук и ничего не подозревая. Неужели у невинного и милого с виду Картера Магуайра нет никаких порочных тайн? Я должен был это выяснить.

— Ты замаскировался и прокрался за ним в главный дом?

— Обдумал эту идею и отверг.

Сомелье налил немного шампанского в бокал Эммы. Она сделала маленький глоточек, распробовала и улыбнулась, растопив ледяное высокомерие знатока вин.

— Изумительно. Благодарю вас.

— К вашим услугам, mademoiselle. — Сомелье ловко наполнил их бокалы. — Надеюсь, вы получите удовольствие от каждого глотка. Monsieur. — Он поставил бутылку в ведерко со льдом и откланялся.

— Итак, как же ты раскрыл тайну Картера?

— Дай мне минутку. Из-за шампанского и твоей улыбки я потерял нить. Ах да. Я изобрел гениальный метод. Я его спросил.

— Какая жестокость.

— Он пишет книгу. Что ты наверняка уже знаешь.

— Я вижу Мак с Картером почти каждый день. Мак мне действительно говорила, однако твой метод гораздо веселее. Он пишет книгу урывками уже несколько лет. Но Мак убедила его вплотную заняться книгой вместо летних занятий с учениками. Я думаю, он хороший писатель.

— Ты читала?

— Не то, над чем он работает, но у него есть опубликованные рассказы и эссе.

— Неужели? Он никогда не упоминал. Еще одна тайна Картера.

— Я не думаю, что можно знать все о человеке, даже если давно и хорошо его знаешь. Всегда найдется что-то неизвестное.

— Думаю, мы отличное тому доказательство.

В ее глазах искрились смешинки, когда она снова пригубила шампанское.

— Я тоже так думаю.

— Официанты недостаточно высокомерные. Ты их так очаровала, что они наперебой стараются тебе угодить.

Эмма зацепила ложечкой капельку шоколадного суфле.

— По-моему, они достигли идеального уровня снобизма. — Суфле проскользнуло между ее губами, сопровождаемое соблазнительным тихим стоном удовольствия. — Почти так же вкусно, как у Лорел, но все же ее суфле вкуснее всего, что я пробовала.— Вот именно, пробовала. Почему ты просто не съешь его?

— Я смакую. — Эмма зачерпнула еще чуточку суфле. — Ужин состоял из пяти блюд. — Она вздохнула над чашкой кофе. — Мне кажется, что я слетала в Париж.

Джек провел пальцем по тыльной стороне ее ладони и подумал: она не носит колец. Видимо, из-за своей работы и не хочет привлекать внимание к своим рукам.

Странно, его они восхищали.

— А ты была?

— В Париже? — Эмма положила в рот еще крошку суфле. — Первый раз совсем маленькой, и запомнила только, как мама катит меня в прогулочной коляске по Елисейским Полям. А потом, когда мне было тринадцать, с Паркер, ее родителями, Лорел, Мак и Делом. В последнюю минуту Линда запретила Мак лететь с нами, придравшись к какой-то мелочи. Это было ужасно. Но мама Паркер поговорила с Линдой и все уладила. Она так и не призналась нам, каким образом. Это была незабываемая поездка. Несколько дней в Париже, а потом две изумительные недели в Провансе.

Эмма позволила себе целую чайную ложечку суфле.

— А ты?

— Пару раз. Летом, после первого курса в колледже, мы с Делом отправились в турпоход по Европе. Тоже незабываемый опыт.

— Ой, я помню. Почтовые открытки, и фотографии, и забавные емейлы из разных интернет-кафе. Мы тоже собирались в Европу. Вчетвером. Но когда погибли Брауны… Это было ужасно. И на нас обрушилось столько дел… Паркер удалось построить фундамент для «Брачных обетов», но к той затее мы так и не вернулись. — Эмма откинулась на спинку стула. — Честно, я больше не смогу проглотить ни капельки.

Джек подал знак принести счет.

— Открой мне один из своих карманов.

— Моих карманов? — удивилась Эмма.

— Расскажи что-нибудь, что я о тебе не знаю.

— А-а. — Эмма засмеялась, отпила кофе. — Хм, дай подумать. О, есть. Ты наверняка не знаешь, что я была победителем окружного конкурса Фэрфилда по спеллингу сложночитаемых слов [3] .

— Не может быть. Правда?

— Чистая правда. На самом деле я участвовала и в конкурсе штата и была совсем близко… — Эмма показала ему эту чуточку, почти сведя вместе большой и указательный пальцы. — Вот так близко к победе, когда сделала роковую ошибку.

— И какое слово тебя погубило?

— Автокефальный.

Джек недоверчиво прищурился.

— Хочешь сказать, что такое слово существует?

— Из греческого, означает «независимый, никому не подчиняющийся». — Эмма произнесла слово по буквам. — Может, из-за стресса я сказала и вместо е и вылетела. Но я всегда выигрываю в Скрабл.

— А я сильнее в математике, — с вызовом сказал Джек.

Эмма наклонилась к нему.

— Теперь твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе.

— Я тоже не промах. — Джек сунул кредитную карточку в кожаную папку, тактично оставленную у его локтя. — Могу посоперничать с твоим конкурсом.

— Позволь мне судить.

— Я играл Керли в школьной постановке «Оклахомы»!

— Серьезно? Я слышала, как ты поешь. Отлично поешь. Но я не знала, что ты увлекался театром.

— Я и не увлекался театром. Я увлекался Зоуи Маллой, которой досталась роль Лори. С ума по ней сходил. Поэтому я из кожи вон лез, когда пел «О, какое прекрасное утро», и получил роль.

— А Зоуи ты получил?

— Получил. На несколько счастливых недель. А потом, в отличие от Керли и Лори, мы расстались. Так печально закончилась моя актерская карьера.

— Держу пари, ты был классным ковбоем.

Джек озорно ухмыльнулся.

— Ну, Зоуи точно так думала.

Получив счет, Джек встал, протянул ей руку.

— Давай вернемся длинной дорогой, — предложила Эмма. — Я уверена, ночь чудесная.

Эмма не ошиблась. Ночь оказалась теплой, с мерцающими звездами, несмотря на снующие по улицам машины с включенными фарами и свет в окнах домов. Не спеша, обходя квартал за кварталом, Джек с Эммой подошли к величественному парадному входу в отель. И здесь было оживленно. Входили и выходили люди в деловых костюмах, в джинсах, в вечерних нарядах.

— Вечное движение, как в киносъемке, когда некому сказать «снято», — сказала Эмма.

— Не хочешь что-нибудь выпить в баре?

— Ммм, нет. — Они прошли к лифтам. — Я получила все, что хотела.

В лифте она повернулась и потянулась к нему. И чем выше поднимался лифт, тем больше учащался ее пульс.

Джек открыл дверь номера, и Эмма вошла в мерцающий свет свечей. На накрытом белой скатертью столе в серебряном ведерке охлаждалась бутылка шампанского. В хрустальной вазе алела единственная роза, и по всей комнате были расставлены свечи в прозрачных стаканчиках. Тихо шелестела музыка.

— О, Джек.

— И как это все сюда попало?

Засмеявшись, Эмма обхватила его лицо ладонями.

— Ты только что превратил потрясающее свидание в свидание мечты. Изумительно. Как ты это устроил?

— Когда принесли чек, попросил метрдотеля позвонить в гостиницу. Не только ты умеешь планировать.

— Мне нравится твой план. — Она поцеловала его. — Очень нравится.

— Я надеялся. Открыть бутылку?

— Обязательно. — Эмма прошла к окну. — Посмотри, какой вид. Там внизу все куда-то мчатся, а мы здесь.

Джек ловко, с легким хлопком, открыл шампанское, наполнил бокалы и подошел к ней.

— За превосходное планирование, — сказала Эмма под тихий звон бокалов.

— Расскажи мне еще что-нибудь, — попросил Джек, легко касаясь пальцами ее волос. — Что-нибудь новое.

— Вывернуть еще один карман?

— Я узнал про победу в спеллинге, про футбольные успехи. Интересные аспекты.

— Кажется, это все мои тайные таланты. — Эмма протянула руку, дернула его за галстук. — Интересно, справишься ли ты с темной стороной моей личности.

— Испытай меня.

— Иногда, когда я остаюсь ночью одна после длинного дня… особенно если немного расстроена. Или нервничаю… — Эмма умолкла, глотнула шампанского. — Не знаю, стоит ли признаваться.

— Не стесняйся. Ты среди друзей.

— Правда. И все же немногие мужчины по-настоящему понимают желания женщины. А некоторые просто не справляются с тем фактом, что некоторые желания просто не в состоянии удовлетворить.

Джек сделал большой глоток шампанского.

— М-да, даже не знаю, бояться или восхищаться.

— Однажды вечером я попросила мужчину, с которым тогда встречалась, заняться этим со мной. Он оказался не готов. И больше я никогда никого не просила.

— Для этого нужны рабочие инструменты? Я прекрасно обращаюсь с инструментами.

Эмма отрицательно покачала головой, отошла подлить себе шампанского и подняла бутылку, приглашая Джека присоединиться.
— Я делаю вот что… — Она налила шампанское в его бокал. — Сначала я отношу в свою спальню большой бокал вина, затем зажигаю свечи. Я включаю музыку, тихую и нежную, расслабляющую и соблазнительную. Потом я ложусь в кровать среди вороха подушек и готовлюсь отправиться в путешествие. И когда я готова… Когда я словно погружаюсь в… я включаю DVD и смотрю «Верно, безумно, глубоко».

— Ты смотришь порно?

— Это не порно. — Рассмеявшись, она легко, шлепнула его по руке. — Это нежная история любви. Джулиет Стивенсон безумно страдает, когда умирает Алан Рикман, ее возлюбленный. Она просто раздавлена горем. Так больно смотреть. — Эмма прижала ладонь к горлу. — У меня слезы льются ручьями. А потом он возвращается призраком. Он так сильно любит ее. Сердце разрывается, и хочется смеяться.

— Одновременно?

— Да. Мужчинам этого не понять. И я не собираюсь тебе объяснять. Это просто душераздирающе и очаровательно, печально и жизнеутверждающе. И невыразимо романтично.

— И этим ты занимаешься тайно, ночью, в своей постели, когда остаешься одна.

— Да. Сотни раз. Я уже дважды покупала новые диски.

Прихлебывая шампанское, Джек озадаченно смотрел на нее.

— Мертвый парень — это романтика?

— Эй! Не просто мертвый парень, а Алан Рикман. И да, в данном случае это потрясающе романтично. А после фильма, наплакавшись, я засыпаю, как ребенок.

— А как насчет «Крепкого орешка»? Алан Рикман в роли злодея? Вот этот фильм действительно можно смотреть сотню раз. Может, нам как-нибудь устроить двойной сеанс. Если ты справишься.

— Йо-хо-хо!

Джек ухмыльнулся.

— Назначай сеанс на следующую неделю. Но обязательно должен быть попкорн. Нельзя смотреть «Крепкий орешек» без попкорна.

— Согласна. Тогда и увидим, из чего ты сделан. — Эмма легко коснулась губами его губ. — Иду переодеваться. Я недолго. Может быть, отнесешь шампанское в спальню?

— Может быть.

Снимая в спальне пиджак и галстук, Джек думал об Эмме, о том, сколько в ней таится сюрпризов. Как странно, считаешь, что знаешь о человеке все, а обнаруживаешь совершенно незнакомые его стороны. И чем больше узнаешь, тем больше хочешь знать. Импульсивно он вынул розу из вазы и положил на подушку.

Когда Эмма вошла в спальню, он перестал дышать. Черные локоны падали на белый шелк, атласная кожа золотилась на фоне белых кружев.

— Ты что-то говорила о свидании мечты, — с трудом выдавил он.

— Я хотела внести свой вклад.

Она приближалась к нему в мерцающем свете свечей, и шелк струился по ее бедрам. А когда она подняла руки и обвила его шею так, как умела только она, ее аромат опьянил его сильнее шампанского.

— Я поблагодарила тебя за ужин?

— Да.

— Хорошо… — Эмма царапнула зубами его нижнюю губу, легко-легко, прелюдией поцелуя. — Еще раз спасибо. А за шампанское? Я поблагодарила тебя за шампанское?

— Насколько я помню.

— Просто на всякий случай. — Она вздохнула и прижалась губами к его губам. — И за свечи, за розу, за долгую прогулку, за вид из окна. — Ее тело скользило по его телу, увлекая в медленное, соблазнительное кружение.

— Всегда рад стараться.

Джек прижимал ее к себе все сильнее, не отрываясь от ее губ, и их сердца бились в унисон. И она пыталась прижаться к нему хотя бы на немного ближе. Она впитывала его запах, его вкус. Такой знакомый и такой новый. Ее пальцы погружались в его волосы, уже успевшие немного выгореть на солнце и поблескивающие золотом и бронзой.

Они скользнули на атласные белые простыни, в аромат единственной алой розы. Снова вздохи, снова плавные, как во сне, движения. И нежные прикосновения, за которыми тянется дорожка покалывающих следов на коже. Эмма гладила его лицо, открывалась ему — телом и душой — и погружалась вместе с ним в страсть, окутанную романтикой.

Нежность и нетерпение. Все, что она хотела, о чем всегда мечтала. И она пьянела от любви. Его тело, такое теплое, наполняло ее спокойной радостью, хотя сердце билось как сумасшедшее, билось только для него.

Понимал ли он это? Чувствовал ли? Как он мог не почувствовать?

И пока он вел ее к вершине, его имя, просто его имя расцветало в ее сердце, отданном ему.

Она окутывала его разум серебряным туманом, она искрилась в его крови, как шампанское. Каждое томное движение, каждый шепот, каждый стон, каждое прикосновение сводили его с ума. И когда она раскрылась ему навстречу, когда поднялась, как волна, когда выдохнула его имя и улыбнулась, его словно громом поразило.

— Ты так красива, — прошептал он. — Невероятно красива.

— Я чувствую себя красивой, когда ты смотришь на меня.

Едва касаясь ее кончиками пальцев, глядя в ее глаза, сияющие от наслаждения, он опустил голову, поцеловал ее и почувствовал, как ее тело задрожало от вновь вспыхнувшего желания.

— Я хочу тебя. — Она судорожно вздохнула, изогнувшись под ним. — Ты все, что я хочу, Джек.

Он двигался вместе с ней медленно, смакуя каждое мгновенье, и, окутанный ею, потерялся в ней.

Удовлетворенный, разомлевший, он прижался щекой к ее груди, позволил себе помечтать.

— Никак нельзя завтра прогулять работу и остаться здесь?

— Ммм. — Она перебирала его волосы. — Не в этот раз. Но какая чудесная мысль.

— Нам придется вставать с рассветом.

— Я лучше обхожусь вообще без сна, чем несколькими жалкими часами.

Джек поднял голову и улыбнулся ей.

— Забавно. Я тоже об этом думал.

— Было бы непростительно не воспользоваться остатками шампанского и клубникой в шоколаде.

— Преступно. Лежи. Не двигайся. Я принесу.

Она потянулась, вздохнула.

— Я никуда не собираюсь.
Нора Робертс