Васька

                Маленькая история из большой жизни.

    Это был один из тех вечеров, когда мороз крепчал с каждым часом, а пронизывающий ветер бросал  охапки снега редким прохожим под ноги.
Васька медленно шёл вдоль улицы, предаваясь безрадостным мыслям.
Домой идти не хотелось. Он живо представил, как у плиты суетится  и громко вздыхает мать, колдуя над кастрюлей прозрачного супа, а у стены, на  старом, прожженном диване,  лежит пьяный Сенька, свесив длинные ноги в дырявых носках. Он громко ругается и много курит, стряхивая пепел прямо на пол.
Васька ясно увидел, как  громадный Сенькин кулак тянется к его носу:
«Вот в чём сила, брат!»
        Ваське стало тоскливо. Порыв ветра швырнул ему в лицо горсть колких снежинок. Васька поёжился и уже сам не понимал, отчего ему так зябко: от собственных мыслей или от этой разгулявшейся непогоды.
       И вот среди морозного скрипа и завывания ветра он вдруг различил странный звук:  как будто кто – то старательно мнёт в руках целлофан.
Васька остановился и прислушался. Шелест целлофана раздавался где – то совсем  рядом,  за большим кучерявым сугробом. Но не это остановило и насторожило  мальчика. Писк, жалобный и безнадёжный, раздавался в морозном воздухе. Васька посмотрел на свои худосочные ботинки, коротковатые брюки и смело шагнул в снежный бархан, за гребнем которого, едва  различимый в сумерках, пищал и шевелился небольшой белый пакет.
С замиранием сердца  мальчик приподнял его. Пакет  крепко - накрепко был завязан куском синей тряпки.
Сердце уже у Васьки не замирало, оно в ужасе подпрыгивало и бухало. Казалось, что его ничто не может удержать в  тщедушном Васькином теле. Мальчику стало жарко. Он сбросил рукавицы и с силой рванул стенки пакета. Боже мой!
Маленький,  мокрый комочек лежал перед ним. Щенок. Он, внезапно обретя свободу, силился приподняться на своих ослабевших лапках. Васька, не долго думая, сунул щенка под куртку., перевёл дух  и, на ходу вытирая внезапно нахлынувшие слёзы, стал выбираться  из сугроба на дорогу, а маленький, живой комочек  на груди притих, согреваясь.
     К дому Васька бежал так, как будто это были  его последние минуты  жизни, за которые ему надо было успеть сделать многое. Что – то безудержное навалилось на него с такой силой, что, казалось,   ещё немного и душа не выдержит напора, лопнет, как детский  воздушный шарик, и ничего не останется от неё, кроме скромных лоскутков, которыми ветер поиграет, поиграет да и развеет на все четыре стороны.
Что это было : жалость ли к щенку или обида на несовершенство мира, ненависть ли к душегубам с человеческими лицами? Но и спустя много лет Васька не мог объяснить нахлынувшее на него тогда чувство. Он летел и летел, обгоняя ветер,  чувствуя под курткой беззащитное, замёрзшее существо, обречённое кем – то на верную гибель.
              На пороге своего безрадостного жилища Васька услышал шум и развесёлые вопли старшего брата. Сенька был, как всегда, нетрезвый, но явно в хорошем расположении духа.
«Мы поедем, мы  помчимся на оленях утром ранним…» - выкрикивал он и при этом с силой ударял своим знаменитым кулаком по столу.
- А вот и сопляк явился! – пропел он под скрип открывающейся двери.
Васька присел на корточки и осторожно вытряхнул щенка на пол. Только сейчас он мог разглядеть свою странную находку. Щенок был крохотный,  серо-коричневого окраса. Он стоял на толстых лапках, широко их расставив, и беспомощно щурился от света. « Рик…» ласково прошептал мальчик и провёл рукой по  маленькой, шелковистой спинке.
- А эт-то что? – грозно раздалось над головой.- Эт-то что за падаль ты в дом принёс?
    Васька только смог увидеть в воздухе размах Сенькиной ноги в дырявом носке и плюхнулся сверху на Рика, прикрывая его собой.
- Не тро –о –онь!... – закричал он громко ,пронзительно.
Удар пришёлся Ваське в плечо, но он его даже не почувствовал. Мальчик вдруг понял, что вот  сейчас снова решается судьба щенка, которого с самого рождения  приговорили к смерти вот такие  большие и страшные Сеньки. Какая – то необъяснимая сила наполнила  вдруг его худенькое тело.
- Не тронь! Не тронь его! Никогда! Никогда! -  закричал он ещё сильнее, ещё пронзительнее и вцепился в Сенькину безобразную ногу.
Брат не удержался и  с грохотом рухнул на пол. На минуту воцарилась тишина. Какая – то удивительная, победоносная, что ли! Затем стало слышно, как в углу всхлипывает мать, поскуливает Рик, а ветер – бродяга царапает  заледенелые окна.
   Сенька  оторвал  от пола свою лохматую голову:
- Ну,  ты силён, брат, кто бы мог подумать!
Он встал и медленно, согнувшись, как древний дед, поблёскивая  пятками сквозь дырки в носках, побрёл прочь. А Васька взял щенка на руки, посмотрел в его  доверчивые глаза и зашептал в серо – рыжее ухо:
- Теперь никто и никогда тебя не обидит! Ты вырастешь большим и сильным!
Я это обещаю тебе, Рик!