Медведь и синица

Соня смотрела в окно, опершись о подоконник. Оно выходило во внутренний двор небольшого домика, в котором она осталась на ночь. В полутьме виднелись трава, забор и крыша соседнего дома.

Роман подошёл к ней, скользнул рукой по её животу, прижал к себе. Это была их вторая встреча. Они познакомились, когда Соня уже не рассчитывала найти кого-то адекватного в Тиндере* и переписывалась с исследовательским интересом.С Романом сразу стало легко, но расслабляться было рано: лёгкие беседы с предыдущим парнем закончились признанием, что тот покуривает травку. На Сонино предложение прекратить общение субъект возмутился: «Так у меня же сразу на странице «4:20»* было написано! Ты что, слепая?»

Так Софья научилась определять наркоманов по кодовым цифрам. А ещё собрала неплохую коллекцию мужских задов в уродливых трусах. Для поднятия настроения Потом появился Роман. Он работал по двенадцать часов, и Соня привыкла просыпаться с его «Доброе утро!» в семь тридцать и обмениваться смешными селфи с рабочих мест. Постепенно они открыли друг другу и более горькие стороны своей жизни. И Соня поймала себя на том, что рассматривает фотографии Романа слишком часто.

— Нам надо встретиться, — заметил он как-то. — А то вдруг ты меня увидишь и сбежишь!

— А может, это ты сбежишь?

Роман взял отгул, и они встретились в новом парке у озера. Потом поехали к нему. Он ещё не доделал в доме ремонт, но было чисто. И приятно пахло мужским гелем для душа. Негромкое чувство двух взрослых, когда-то больно обжёгшихся людей окутало их в ночи, и Соня хорошо запомнила тихое: «Иди ко мне, я тебя поглажу».

Вот и сейчас они вернулись на диван, и вскоре Роман задремал. Поначалу она приняла общение с ним с любопытством кошки. Но теперь Соню волной ударило прежнее разочарование. Как о таком расскажешь? Она выросла из отношений с Борисом, а Борис остался где был. Любишь себя — уходи. Этот человек с душой ребёнка всё равно никогда на тебе не женится и не вырастит с тобой детей. Соня ушла, но с тех пор в ней что-то надломилось. Подростком она услышала фразу: «Первая любовь всегда несчастная». Мечтательная девушка была готова протестовать на весь мир. Борис не был её первым парнем, но стал первым глубоким чувством, с которым Софья прожила почти семь лет. Пока не нашла в себе силы признать, что он — мягкий, смешной и увлечённый — не даст ей того будущего, которого она хочет. Он раскрывался рядом с юными и робкими, а Соня через работу в кризисном центре, конфликты с матерью и борьбу с болезнью отца стала волевой и твёрдой женщиной. Она округлилась, выровняла осанку, а Борис на её фоне стал выглядеть мальчиком. Он и сам это чувствовал. Молчал, не желая мириться с этим, но не уходил. Просто самоустранился, предоставив ей решать всё самостоятельно. Лишь изредка приглашал её посмотреть фильм. Некогда счастливая, крепкая пара настолько отдалилась друг ль друга, что не докричаться. «Я отражаюсь в твоих глазах –

Очередной объект.

Я за мольбертом, и кисти взмах

Скроет прослойку лет,

Что стали как фолиант в пыли

Старых библиотек.

Я отражаюсь, где нет любви –

Только скрипучий снег».

После разрыва Соня чувствовала себя так, словно Борис умер. Новая квартира, улица, пища и даже собственное тело казались ей чужеродными, выданными не по размеру. В свободное время Соня только спала. Память о прикосновениях Бориса преследовала её как призрак.

Месяцев через девять она начала оживать. Скачала Тиндер, сходила на пять свиданий. Первый мужчина, живущий с родителями, рассказывал, что ищет заботливую девушку, которая будет его кормить. Отшить было легко — Соня сказала, что не умеет и не любит готовить (ха-ха три раза). Второй целый час описывал, как ему удаляли желчный пузырь, вынимали из ноги штифты и как он чуть не двинул кони от пневмонии. Третий… про этого и вспоминать не стоит. Фу, просто фу.

Роман же оказался работягой, который в своё время поездил по всей России в командировки. Соня всё ждала очередной, как сейчас говорят, «кринж»*. Но он вёл себя так прилично, будто окончил консерваторию.

— Как тебя занесло в Тиндер? — спросила она между делом.

— От скуки, — ответил Роман. — Правда, с девушками до тебя не складывалось общение.

Соня осторожно слезла с дивана, надела платье, натянула колготки. На цыпочках прошла к выходу, сняла с вешалки пальто и вышла во двор.

Осенний воздух был свеж. Софья присела на скамейку под окном и прислонилась к стене.

В небе проплывали полупрозрачные тучки. «Тебе просто не повезло, — говорил ей один внутренний голос. — Жизнь не книжка, когда-то же нужно это понять. Хороший ведь мужик, зачем усложнять?».

«Боря тоже был хороший сначала, — отвечал другой голос. — И так случается со многими. Смысл с кем-то сближаться, если люди всё равно не могут предложить друг другу ничего, кроме своих травм?».

«Кто-то вроде Бори нужен был тебе в двадцать. А теперь нужен другой, вот и всё. Тебе не станет лучше, если ты порвёшь с Романом. Ты же сама искала близости с мужчиной».

Она провела ладонью по лицу. Скрипнула дверь, и на пороге появился он. Высокий, широкоплечий и белокожий Роман в чёрном проёме неплохо бы смотрелся в фильме ужасов, но Соня была даже рада, что он пришёл.

Роман спустился к ней и нажал на какую-то кнопку над её головой. На стене зажёгся маленький светильник.

Соня на секунду прикрыла глаза, а затем осмотрелась. По-прежнему невысокая трава, изящная черешня, старое бабушкино кресло.

— Надо же. Я и не заметила, что у тебя здесь такая хитрость.

— Это от прежних хозяев осталось. Но мне нравится.

Роман опустился перед ней на одно колено и осторожно взял её руки в свои.

— Почему ты здесь? Всё-таки решила сбежать? — спросил он полушутливо, полусерьёзно.

Она раздумывала, что ответить.

— Я тебя обидел? — снова спросил Роман.

— Нет.

Он выжидательно смотрел на гостью.

— Почему ты стоишь на колене? Мне даже неловко.

— Я так лучше вижу твоё лицо.

Соня тоже хорошо видела его лицо. Роману было тридцать четыре, но в волосах уже проглядывалось серебро, а под правым глазом прорезалась пара глубоких морщинок. Софья коснулась их пальцами.

— Я не думаю, что наши свидания — хорошая затея, — промолвила она наконец.

— Почему?

— Когда-то я уже любила. Он собрал в себе всё, что я искала. Самое главное — я могла рассказать о чём угодно, и он никогда не судил меня и не выискивал в моих словах двойное дно. Если я хотела чем-то заниматься, он всегда верил, что я смогу. Я была убеждена, что нашла своего мужчину. Мечтала родить от него дочь. Знакомые считали нас мужем и женой и без штампа. И он столько раз подтверждал любовь ко мне поступками, что я могла закрыть глаза на многое. А потом и я сама стала повторять себе об его любви, когда всё покатилось под откос. Эти отношения повисли у меня на ногах как камень, а я не хотела это видеть. Но пришлось.

— Так бывает.

— Я больше никого не смогу полюбить, — сказала Соня.

Понимание, промелькнувшее в глазах Романа, напугало её. Он опустил голову. Погладил её ладони большими пальцами. Рука Софьи дрогнула: она хотела провести по его волосам, мягко приподнять подбородок, поцеловать. Но всё это перечеркнул образ в её мозгу. Через год, два или пять она листает соцсети и случайно видит его фото, на котором улыбается чужое, холодное, постылое лицо.

— Ты не сможешь полюбить так, как раньше, — возразил Роман, снова посмотрев на Соню, — только потому, что ты изменилась. Полюбишь иначе, без розовых очков. Разве это плохо?

— Я не хочу тебя потерять.

— Но отталкиваешь, едва узнав.

Она промолчала.

— У меня есть любимая песня, — продолжал Роман, — называется «С тобой». Её поёт Лусинэ Геворкян. Слышала?

— Нет…

— Если вкратце, там поётся о том, что, если с кем-то завершились отношения, нужно помнить о них хорошее и не жалеть. Потому что ты можешь снова влюбиться. Даже на всю жизнь и удачно, чем чёрт не шутит.

Задумавшись, Софья повернула голову к двери. На лоб упала прядка волос. Роман аккуратно убрал её.

— Ты мне очень нравишься, Соня, — произнёс он.

— Ты тоже мне нравишься, — ответила она. — Но я боюсь.

— И я. Если честно, в отношениях с тобой я постоянно боюсь.

Она округлила глаза.

— Чего?

— Ну, что чем-то обижу тебя или огорчу. У меня ремонт пока не очень и район похож на деревенский. Хотя я такие люблю.

— Что ты, это всё такая ерунда, — засмеялась Соня.

— А чего ты боишься?

Она открыла было рот, но слова замерли на языке. Терзавшие её аргументы вдруг показались притянутыми за уши. Получается, что её счастье зависит от Бориса? До сих пор?

Софья обняла Романа за шею.

— Я боюсь, что ты окажешься м**аком.

Он смутился.

— Блин… Мне даже нечего на это ответить. Ты первая девушка, которая со мной так откровенна.

Соня улыбнулась и коснулась губами его щеки.

— Я очень не хочу, чтобы ты им был.

— Я сам этого не хочу. Ты очень классная девушка, и я надеюсь, что даже случайно ничем тебя не обижу.

Она прислонилась своим лбом к его. Небольшой ветер прошуршал листвой. Софья ощутила запах Романа — новый в её жизни и не до конца привычный. Гель и что-то ещё. Не химия. Просто запах тела. Такой же особенный, как голос.

— Мне нужно подумать, — тихо сказала она.

— Хорошо. Идём спать. Не замёрзла?

— Нет…

Роман помог ей встать и погасил свет. Поддерживая Соню, чтобы она не споткнулась, он довёл её до входа, помог снять пальто. Снова раздевшись, они легли в постель. Уснули только утром — разговаривали.

Когда её уже клонило в сон, Софья проговорила:

— У тебя красивые морщинки под правым глазом.

— А под левым некрасивые? — засмеялся Роман.

— А под левым их нет.

— Да?..

«Я не знаю, как лучше, не знаю, как верно,

Просто вижу тебя даже в точке вдали.

Я не спорю — немного расшатаны нервы,

Но тем ярче почувствую, где заболит.

Я найду это место, губами коснусь,

И ты встанешь, излеченный, в тёплых лучах.

Ты со мною так нежен, как сливочный мусс.

Я забыла, как небо держать на плечах.

Я легка и стремительна, словно синица,

Ты умён и вынослив, как бурый медведь.

Если птица в медведя сумела влюбиться,

То и он, будто шарик, сумеет взлететь».

—

Автор: Елизавета Чуковенко

*Tinder — приложение для романтических знакомств

*4:20 (время дня) — кодовое обозначение марихуаны

*Кринж от англ. cringe — чувство стыда, неловкости, отвращения