Бабушкин дом

Бабушкин дом, папин дом
дышал и разговаривал,
особенно по ночам.
Потрескивала мебель и даже, кажется, стены.
Поскрипывали половицы.
Белёная печь была почти молчалива,
но её печурка, круглая, как нора,
казалось, скрывала в себе что-то...
В окна стучались ветви,
По крыше бегали птицы,
Недалеко шёл поезд -
И дом качался, как на волнах. Тихонько.
В доме были разные комнаты.
В одной было сумрачно и прохладно.
Панцирная кровать с шишечками.
На стене картина маслом - анютины глазки.
Там спал когда-то мой покойный дед.
Окно выходило на густой сумрачный малинник,
похожий на лес.
Смежной была бабушкина комнатка,
крошечная - только кроватка помещалась.
И крошечная вторая печь.
И там пахло травами и мазями.
А деда уже давно не было.
На кухне были голубые ситцевые занавески.
Когда-то это были мои пелёнки.
Баба Феня не смогла с ними расстаться.
Они были, как незабудки,
но чуть темнее.
На кухне меня кормили гречневой кашей
с парным молоком.
А на стене было радио,
которое по утрам играло "Пионерскую зорьку",
а в полночь били куранты, и потом - тишина.
В "средней комнате" была как раз вот эта большая печь.
Диван с круглыми кожаными валиками,
чёрно-белый телевизор,
высокий лакированный шкаф,
на окнах - фиалки в горшках.
Вечерами мы с бабулей смотрели футбол.
Выбирали - болеем за светлых или за тёмных.
Она часто засыпала и похрапывала в кресле-кровати
до конца матча.
В этом кресле-кровати иногда спали гости.
А по телеку мы смотрели "Четыре танкиста и собака".
Я часто спала на диване и боялась печурку
(я только сейчас узнала, что это "печурка") -
вдруг оттуда выглянет кто-то?
А соседняя проходная комната
смотрела на улицу, в палисад.
Она была самая светлая. В столе были цветные карандаши.
Я рисовала. Ещё там была красивая этажерка
с фарфоровым голубем.
И комод. И панцирная кровать.
Эту кровать поезда качали особенно сильно.
А ещё
была крошечная веранда с газовой плиткой.
И крыльцо. Крашеное, большое.
Там я играла. Мне отдали старый маленький холодильник
нерабочий. И больших кукол. И кучу скляночек от духов.
Например - "Пиковая дама".
Во дворе была баня. И большие-большие ворота!
Они никогда не открывались.
И почтовый ящик. Крашенный охрой.
Нагретый солнцем.
Когда в щель снаружи бросали газету "Правда"
(или "Известия", я уже не помню),
я мчалась их доставать.
Но особенно радостно было получить письма!
Из дома, от мамы. Из экспедиции - от сестры.
А ещё рядом с ящиком висел большой кожаный бич.
Да, бич! Я научилась им щёлкать
и гоняла коров с лужайки перед домом снаружи,
чтобы всё не засрали ))
Перед домом была большая лужайка!
Заросшая гусиной лапкой.
По ней я гоняла на трёхколёсном велосипеде!
Зелёном и скрипучем. И это было очень круто.
А в палисаде цвела черёмуха, а ещё... не помню.
А огород был большой.
А малинник - почти как лес.
А сарай за домом...
А туалет... короче, ночью проще было в горшок )
Дом жил и дышал.
Говорил и вздыхал. И был мне рад.
Мы любили друг друга.
А я до сих пор помню изумрудный бабулин костюмчик.
Пиджак и юбка.
Она наряжалась, и мы с нею шли под ручку
по дощатым тротуарам:
в магазин за гречкой и батончиками "Шалунья",
иногда на почту,
а часто в гости -
к моей тёте (её дочери) через "линию"
(через ж/д дорогу)
на Зелёную улицу.
А наша была Луговая.
Дом наш был из больших, потемневших брёвен.
Луговая, 1 (если только я точно помню).
Боже, если ты есть,
ты верни меня хоть когда-то
вот по этому адресу:
Луговая, 1, к бабе Фене.