Как последний

Но без огрех

Дорога стелется по полю,
как будто лента на ветру.
Свою испытывая волю,
стою я снова на краю
у пропасти безволья днями
и думу думаю опять,
в ночь пожираемой огнями,
идущих в безнадёге вспять.

Там солнце село за рекою
и погрузилась в реку ночь.
Я никого не беспокою –
побеспокоить бы не прочь
под крики одиозной своры
неувядающего зла.
Командные заняли горы,
куда тропинка привела.

да в хвост обочине Земли.
Не могут люди состояться,
нет, априори не могли
найти свой выход из ГУЛАГа
на трассу дружбы и любви.
Хоть были мы полны отваги,
но до сих пор вот не смогли.

Но безнадёга не безверье,
мы веруем, что счастью быть.
В нас лопнет всё-таки терпенье,
по-прежнему не станем жить.
Найдётся верим – есть же выход –
в самостоятельности всех
народов-наций не без выгод,
но непременно без огрех.


Как последний

Как пятнистый олень разрисован
и вся морда моя в волдырях.
Непонятно, я кем атакован?
Настаёт мне, наверное, крах?

Он стучится в открытые двери:
– Заходи и садись на диван.
Но мне надо в себя бы поверить,
одолеть беспросветный туман.

Всё на Свете, как песня, печально.
Поселилась на сердце печаль.
Так задуман я был изначально,
потому и однако не жаль.

Но спасает от краха супруга,
не даёт расслабляться и мне.
Но весенняя мчится вновь вьюга
и рисует портрет на окне

морозяки в овечьем тулупе
наизнанку, на голую звень
надеваю и выгляжу глупо,
кабы знать, что такое мигрень,

я б, наверно, смеялся и падал
от закатного солнца в кювет
вероятною тенью от падлы,
как последний вселенский Поэт.