Обиженные

Разве все мы не мимозы? Ах, как мы чувствительны,
Как чутки,  когда это касается нашего, личного!
Как быстро мы замечаем малейший промах в этой области!
Как «горько» сразу становится у нас на сердце! Как будто мы —
Естественно, каждый по-своему —
Окружены
Необычайно возбудимой воздушной «аурой»,
Которая тут же вздрагивает,
Трепещет, чувствует себя «обиженной».
Лишь совсем немногие из нас так «чувствительны»
И «восприимчивы» в деловых обстоятельствах,
Тем более что никто не знает,
Как выглядит «деловое» и где оно пребывает.
Если же «я»
Способствую делу, то это «мое дело»; а «мое дело» — это «я сам».
Или еще проще и откровенней: мое «я» — мое «дело»,
Мое «главное дело»;
И кто с ним не соглашается, тот, значит, «против меня», он мой «враг»
И только поэтому, вероятно
(Или даже — точно), — мерзавец.
Сердца людские инстинктивно тщеславны.
Круг их признания,
Их  действенности,
Их компетенции
Кажется им слишком малым; их самолюбие, их самооценка, их
Честолюбие, их
Тщеславие
Требуют большего. Чувствуешь себя недооцененным; втайне составляешь
Длинный счет — «все, что мне задолжал
Несправедливый мир», —
И носишься с этим счетом повсюду. Так инстинкт
Тщеславия
Переходит у нас в голод тщеславия;
Наша «аура» становится все чувствительней;
И на такую ауру градом падают обиды. Тогда мы — «обиженные».
Но ведь не все люди «таковы»?! — Нет, слава Богу, не все. Есть бесконечно
Много ступеней и оттенков:
От алчности
До полного самообладания,
От острейшей раздражительности до просветленного и мягкого
Спокойствия.  А там, где есть самообладание,
Где человек преодолел возбудимость своей личной ауры,
Все сразу же чувствуют успокоение,
Облегчение;
В этом случае не надо ходить на цыпочках
Вокруг болезненной раздражительности ближних,
Чтобы сдувать мельчайшую пылинку возможной обиды; тогда в жизни
Образуется как бы оазис
Душевно-созидательного равновесия и здоровой деловитости.
Наряду с этим существуют люди просто с манией
Обиды, будто их где-то, когда-то — кто знает, где и когда! —
Раз навсегда обидели.
Встречаешь такого, приветствуешь и тотчас же видишь,
Что он уже «обижен».
Тогда целый час ломаешь себе голову, гадаешь,
Что бы это значило;
Напрасно — «обида» присутствует изначально,
«Непрестанно, неудержимо, всевластно»
Она рвется вперед
И ищет лишь, к чему бы ей прицепиться. Для этого годится все:
Ваш более красивый галстук, ваш рассеянный взгляд, ваша
Недостаточно высоко поднятая шляпа,
Все дает повод, все раздражает
Раненую душу. Восхваления? Не помогают!
Содержания этих восхвалений он не слышит; все остальное — форма, тон или то,
Что его вообще восхваляют, как если бы для «него»
Важны «восхваления», — обижает его
Снова. Неопытный любитель — а таковые мы все и есть —
Здесь
Мало что может сделать. К месту только снисходительность и прощение.
С подобными людьми надо обращаться как с душевнобольными.
Не как с безумцами или сумасшедшими (таковыми
Они вовсе не являются), а как с больными
И  страдающими. Есть люди с открытыми
Ранами на теле. Здесь же говорится об открытой
Ране в душе. Эти люди больны изначальной обидчивостью,
И с ними
Надо обходиться бережно. Свою
Накопившуюся боль, свою
Наслоившуюся и сгустившуюся горечь, свое
Судорожное недоверие, зависть и ненависть, свое
Странное самоистязание и совсем особо — свое
Удовольствие чувствовать себя жертвой истязаний они должны излить
В потоке жалоб, описаний и слез, выстонать, вырыдать их;
Чтобы броситься затем в благословенный поток беспощадной любви
И беспощадной жажды быть
Любимым. Но кто захочет прислушаться к ним?
Где тот мудрый и добрый,
У которого есть ухо и сердце для этих
Обиженных? Ведь ни один из нас, «людей ауры», подобных мимозе,
Не согласится на это…
О, совсем не легко идти по жизни одиноким, непонятым
Человеком, обиженным, непощаженным, нелюбимым и беспомощным!

Подсобн лит-ра И.Ильин " Я вглядываюсь в жизнь"