В потоках умственных отстранённых факториалов

Я лежал на земле, прикрытый листьями, как чародей под звездным покрывалом… Пытался читать «Игру в бисер» Гессе, но мысль ускользала, как обвалившаяся материя, но тут же возвращала мне ощущение духовной наполненности, когда, погружаясь в метафизическое пространство изначальной целостности созидательной оболочки, исследуя первичное состояние космической упорядоченности, я выхватывал из памяти ценные кадры своей жизни… Когда-то я был карапузом, просто собирал информацию о мире посредством органов чувств, любил яркое лето, в котором накапливалась энергия чуда и выходила через меня, как через единый образ человека, собравший в себе тысячеликую идею  внутрибытия…
 Я лежал на земле и наблюдал звуки, цвета, ритмы, они не докучали мне, нет, вкладывая в понятийный и чувственный аппараты новые смыслы, благодаря которым я мог размышлять и существовать в данном пространстве-времени… Возможно осязаемый мир лишь существует в мыслях бога, прав ли был Беркли, кто его знает… Бесконечная субстанция Спинозы очаровывает, пленит… Я просто додор среди божественной природной архитектуры этого чудесного мира… Подражал ли ей Гауди, больной ревматизмом…
 И стоит мне подняться с земли, как меня смоет дождем и поднимет вековой пылью вверх к ангельским вратам…
 Я слышал в собственном представлении, как гремела посудой Таня, подставив ее под струю теплой воды, намыливала губку и счищала остатки пищи с тарелок и с ложек, а потом села за стол, налила себе чаю и обжигала губы и язык кипятком, потому что вечно спешила, я ей говорил, что это вредно, может вызвать рак пищевода, но привычки томились в сознании, как осьминоги, ухватившись за нервные клетки… Мне не хочется ее женировать, она и так полна тревог от обычной неустроенности, я не буду говорить ей о том, что мне сказал Володя сегодня утром, когда я пришел на работу, он сказал, что я уволен, что ничего не поделать, я не нужен компании, от меня никакого толку…
 И я пришел сюда, на это поле, лег на землю, закрыл глаза и стал слушать, как ветер шелестит крыльями ангелов… Со мной была книжка Гессе, о которой я уже упоминал, стихи и рассказики Хармса, «Дневник» Дали, в планах было прочитать роман Саши Соколова, написанный методом потока сознания, но стоило мне только лечь и задуматься, и чтение осталось за пределами моего нынешнего духовного равновесия, ибо я занимался упорно самонаблюдением, как будто боялся заблудиться, перестав контролировать свои прогулки как в мыслительном плане, так и в физическом, телесном…
 Пока я лежал, воспринятая информация переваривалась в мозгу и рождала новые ассоциации, бегло я просматривал ее, классифицируя, систематизируя, обобщая… Эти процессы вызревали спонтанно, переливаясь и претерпевая метаморфозы, и оседали в блокнотике, к которому я успел привыкнуть, как к старому приятелю…
 Иногда жизнь удачно вмещает в себя полотна живописцев, как наглядные, предельно реалистичные, так и беспредметные, предельно абстрактные, она отражает их, и ты невольно видишь среди листвы, среди облаков, среди тонких веточек эти композиции, которые, как панорамы, развертываются перед твоим глазом, подобно спелой симфонии… Здесь и пейзажи Писсарро, Сислея, и возвышенность Милле и Ханта, и эстетическая обобщенность Горки… И всем этим дышит земная вселенная, впитывает, вкладывает в себя… И подражая природной поэзии, ты как бы вырастаешь, выныриваешь из зыбкого личностного интеграла, соединяясь с просторным галактическим движением, которое подхватывает тебя, несет над планетой, и ты видишь сверху свой дом, в котором ждет тебя, маясь от одиночества, твоя Танечка… И поле, на котором ты лежишь, кажется тебе бесконечным, безымянным…
 Я не заметил, как заснул на нём… Очнувшись ото сна, поспешил домой, положив подмышку книжки…