Таланту Льва Толстого. Стан Дианы! Божественная!

      Николай  хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму прелестную.
— Какую же?
—  Божественную.
Глаза у ней  - голубые,
Рот — кораллы с дивной глубины,
Белизна!... — он глядел на плечи, — 
стан — Дианы...
    Кто же это? И где же?
…. племянница, княжна Болконская. Она здесь, в Воронеже...
… Николай был поражен той особенной, нравственной красотой,
словно прилетевшей с ней,
которую он в этот раз заметил в ней. 
    Но нынешняя встреча с княжной …
Это бледное, тонкое, лицо, этот лучистый взгляд,
эти тихие, грациозные движения и главное, чему каждый был бы рад, —
эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах её,
тревожили его и требовали его участия, 
всё его внимание должно было быть - лишь для неё.
   … Соня почувствовала, как из её тихой, чистой любви к Nicolas
вдруг начинало вырастать страстное чувство,
которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии, словно подаренное им;
и под влиянием этого чувства Соня невольно… решилась ждать свидания с Николаем
с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним...
     После той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед раненым князем Андреем явилась та, которую он желал в своей жизни,
и когда он, прижав к своим губам её руку, заплакал тихими, радостными слезами,
любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни!
    Это было неожиданное сознание того даже,
что он ещё дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе.
   Мысли его были чрезвычайно ясны.
Соня сидела у стола.
Князь Андрей задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его. «А, это она вошла!» —
подумал он. И действительно -
на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа –
она пленительна!
  С тех пор как она стала ходить за ним, раненым, находясь с ним  поблизости,
он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости.
    Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо её сияло восторженной радостью.
— Наташа, я слишком люблю Вас, больше всего на свете,  – промолвил князь с радостью.
— А я? — на мгновенье отвернулась она.  —
Отчего же слишком? — спросила она.
— Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете? Вам это не кажется?
Как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив?
Как вам кажется?
— Я уверена, я уверена! — почти вскрикнула Наташа, быстро взяв его за руки
и страстным движением приблизив к себе обе его руки.
   «Любовь? Что такое любовь? — думал он. — Любовь мешает смерти.
Любовь есть жизнь! Вопреки смерти.
Всё, всё, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю
и это осознаю!
Всё есть, всё существует только потому, что я люблю!
 Всё связано одною ею.
Любовь есть мой Бог. И умереть — значит мне, частице любви,
вернуться к общему и вечному источнику вечной любви».  
Ему показались утешительны эти мысли.
Но это были только мысли.
Чего-то недоставало в них, что-то было односторонне личное, умственное
с чувством безобидности —
не было только видимой, чувствуемой очевидности…
____
Л. Н. Толстой. Война и мир. Том четвертый. Часть первая
V
    Николай … хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
— Какую же?
— Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот — кораллы, белизна... — он глядел на плечи, — стан — Дианы...
    Кто же это
…. племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже...
VII
   … Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. 
Но нынешняя встреча с княжной …
Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное — эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия.
    В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни
но в княжне Марье … он чувствовал неотразимую привлекательность.
      Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно… решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
XV
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. 
    Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе.
   мысли его были чрезвычайно ясны Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его. «А, это она вошла!» — подумал он. Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
  С тех пор как она с тала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости.
…  Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженной радостью.
— Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
— А я? — Она отвернулась на мгновенье. — Отчего же слишком? — сказала она.
— Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
— Я уверена, я уверена! — почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
   «Любовь? Что такое любовь? — думал он. — Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог, и умереть — значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику».   Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего-то недоставало в них, что-то было односторонне личное, умственное — не было очевидности.