1986

На клеёнке - узоры-надрезы от вилок-ножей.
И окно синим-синим квадратом в стол кухонный смотрится.
Где-то ухнул чернобыль, создатель-отец рубежей...
Где-то внучек у бабки на улицу-улицу просится.

Ещё люди - теплы от достатков, и космос без дна
Лишь готовится плащ девяностых метнуть в сонных жителей.
Не приснится грядущая лет через тридцать война
В страшном сне. Лишь в кино идут будущих павших - родители.

На столе хлеб да борщ. Да солёный зубец чеснока.
А по комнатам письма бумажные бродят да шепчутся.
Где-то ветер Хибин, там же - Нарва, Аракс и Ока,
И прогноз в ритме Паулса веет откуда-то с лестницы.

Воет жёлтыми Волгами вечный, как день, таксопарк,
Раскрывается дыма букет - след от лайнера лётного,
Кашлянёт в белом дне - старый трус, хмыкнет - школьный дурак,
Просто - бледная тень рубль шофёру поддаст беззаботному,

Там, глядишь, - все конверты, погоды, клеёнки узор,
Сине небо, что смотрит в окно всем пятнадцати публикам,
Ручейками впадая в щемяще-облупленный двор,
Обратятся годов через пять - сердцевиной от бублика.

Гулко ухает атом. Следы от наивных ножей
Смотрят пристально-присно в оконную жердь-переносицу.
Ещё люди теплы. От любви. Не сознав рубежей,
Клянчат горе у бабки-судьбы...

Да на улицу просятся.

3.07.2024

(Ор.274)