31. Записки редактора-7. Зиновей

Это было неожиданно.
Из леса на полянку выходило несколько поросят. Радужные пятна солярки покрывали плотные бока.  Пятачки с комочками земли и мелкой травкой  выражали полное согласие с жизнью.  Огромный хряк с провислыми ушами торжественно шёл впереди этой счастливой компании.  Волна жизненной силы и довольства окатила нас, когда поросята прошествовали мимо. Не дикие. Но очень грязные.  С удивительным знаком на радужных от солярки спинах. И впервые прозвучало имя – Зиновей…

Зиновей – охотник.
Его избушка на четырёх столбах как-будто пыталась взлететь вверх своей узкой осанкой и непропорционально высокой крышей. Охотника знала вся деревня, куда и шли на вольный выпас хрюши.  Буква «З» на  плотных боках обеспечивала им безбедное существование до глубокой осени. Заходя в чужой двор, радостно хрюкая и нахальничая, поросята подходили кормиться к наполненному корытцу, расталкивая хозяйскую живность грязными упитанными боками. И не было случая, чтобы кто-то позарился на дармовщинку и прикрыл поросят в затворе. Зиновейские…

Он появился также неожиданно.
На пороге стоял поджарый, покрытый загаром и очень простой одеждой человек. Возраст не давил на него немощью и потерей вкуса к жизни. 82 с успехом заменялись на шестьдесят, а глаза были цепкими и лукавыми. Его дом был такой  же,  как он – простой, неухоженный и очень довольный собой. Потолка в прямом смысле этого слова не было. Разноцветное  облако перьев застилало  полки и стены, поднимаясь выше и образуя подрагивающий  радужный купол. Охотничьи трофеи, выставленные на обозрение, ошеломляли. Хозяин довольно хмыкал, доставал настоянный на травах первач, и …вечер плавно перетекал звёздами в бледное утро.

Зиновей любил охотиться один.
Охота – его любовь, его страсть, его жизнь. Он мог часами лежать неподвижно в зеленоватой жижице болотца, вызывая беспокойство тех, кто бывал у него впервые. Гусь, говорил он, видит с высоты, как вы глазом повели. А уж, ежели, пальцем шевельнёшь, пиши, пропало – уйдёт предупреждённая стая  за вожаком и конец охоте.

Кого только не повидал Зиновей на своём веку. Порог его дома-скворечника топтало самое высокое начальство. Кирпичный заводик, где Зиновий Иванович числился директором, держали для баловства, ублажая  его заслуги и философское отношение к жизни. Две женщины-казашки, месившие глину и занимавшиеся стряпнёй, с завидным постоянством жаловались местной власти на 82-летнего ловеласа. 

Болезни отскакивали от его продублённой ветрами и болотными грязями кожи. И сам Зиновей не раз важно говорил своим очередным гостям о единственном и потому памятном для него посещении городского врача. Случайные свидетели широко открывали глаза, пытаясь повторить жест и возгласы медика, выскочившего из кабинета вслед за охотником. В таком возрасте совершенно свежая болезнь от случайных связей?!

Телевидение сделало великолепный материал о Зиновее. Журналистка увезла с собой чучело огромной птицы и памятный щипок старца, от которого не успела увернуться, недооценив пыл охотника.  И всё же удивило женщину не это. В порыве сострадания к Зиновею она предложила разыскать его детей. Охотник долго шарил по полкам, забитым перьями и, наконец, с восторгом продемонстрировал клочок  бумаги с адресом. Единственной  просьбой было разыскать сына и узнать его телефон. Так и сказал. Зайдёте, мол, узнаете номер телефона и уходите. Как зачем? Передача по телевизору выйдет,  позвоните ему, пусть за меня порадуется, какой я знаменитый!

Ни добавить, ни убавить.
Глубинка. Непосредственность. Столетие со знаком минус на прошедшие годы. Зиновей.

…А стадо поросят с радужными пятнами солярки вечером вернётся домой. И буква «З» на их плотных боках будет напоминать знак бесконечности. И разноцветные перья в избушке, похожей на журавлиную шею, будут колыхаться от малейшего сквозняка из-за приоткрывшейся двери, в которую войдёт новый гость. И вновь будет привычно ворчать Зиновей-охотник на городских неумех с дорогими ружьями. Вновь будет лежать в грязной жижице болотца, пугая именитых гостей молчаливой неподвижностью. И единственный гусь, подстреленный им же, будет жариться на костре под долгие лесные байки.

Живи, Зиновей.
Живи, родниковая душа русская, постигшая в детской  наивности и простоте своей высшую силу, мудрость и бесконечность человеческого бытия…

С восхищением,
Ваша Марина Бондарева