Совершеннолетие Тихомлетова

            Скромно, лучше сказать, аскетично отметив свой день рождения, Александр Сергеевич Тихомлетов стал готовиться ко дню рождения внука – это через десять дней. Как философ и глава семейства он не мог себе позволить обычное, скорострельное поздравление, типа: дорогой внук, поздравляю тебя, желаю крепкого здоровья, счастья, успехов во всём и всех благ. Нет – к торжествам он всегда готовился загодя, основательно, тщательно продумывая каждое слово, вкладывая в свою речь глубокие смыслы и волнительные обороты.

            И вот настал этот величественный день. Съехалась вся семья: сын с женой и двумя дочерьми, дочь с мужем, двумя сыновьями и дочерью, и мать мужа дочери, она регулярно, раз в год навещала Тихомлетовых именно по этому случаю – других причин видеться не находилось, и не могло найтись – не совпадают культуры жития и представления о дожитии.

            Торжественное застолье, как обычно, приурочили к ужину. Женщины и девочки взялись готовить праздничные блюда… разжигать мангал было ещё рано, поэтому юноши, не сдерживая страстей, сражались в телефонах… зять повёл маму на свой участок, показать стройку… сын с супругой изъявили желание принять баню.

            Александр Сергеевич пошёл за огород, нарезал свежих веников, донника, таволги, ещё каких-то трав, коих в это лето взошло весьма обильно. Банька получилась не слишком жаркой и ароматно-спокойной. Впрочем, как всегда.
            
            Большой, несдвигаемый стол в форме буквы Г, на четырнадцать-шестнадцать персон, занимал основную часть гостиной-столовой Тихомлетовых. Его Александр Сергеевич построил сам, по собственному проекту. Отнимать время на описание сервировки стола нет смысла – рыночно-супермаркетными деликатесами и эксклюзивными изысками домашней кухни сегодня никого не удивишь. Скажем только, что внук сидел напротив деда по длинной ноге буквы стола.

            Когда пробил час и все расселись по своим местам, глава семейства поднялся. В руке он держал бокал с квасом на берёзовом соке. Другие бокалы были наполнены тем же, или иными соками, или компотами, то есть алкоголю в этой семье место не уделяли.

- Только, пожалуйста, покороче… - тихо попросила жена.
- Да, пап, очень кушать хочется… - поддержал сын, технарь по образованию и отличный специалист в области установки сверхсложных металлоконструкций.
- Однако, конфликт обозначился сразу… - Александр Сергеевич иронически улыбнулся. – И это хорошо – нет конфликта, нет развития…
- Не заводись, Саша! – уже громче взмолилась жена.
- Но вы же знаете, коротко я не умею, поэтому, чем реже меня будут перебивать, тем скорее я закончу.
- Хорошо, начинай!

            Тихомлетов окинул присутствующих взором генерала, командующего фронтом.
- Дедушка, не пугай! – хихикнула старшая внучка со стороны сына, которая окончила школу с серебряной медалью и, помимо поступления в ВУЗ, через месяц тоже готовилась праздновать вхождение в совершенный возраст.
            Все посмеялись.
- Погоди, чтобы тебя, Лерочка, не смущать, надену солнечные очки.
            Надел.
- Так ещё страшнее, дедушка! Теперь ты похож на вооружённого экстремиста…
            Все опять – ха-ха-ха… Сняв очки и дождавшись тишины, Александр Сергеевич спокойно повёл речь.
- Дорогие братья и сёстры! Событие, собравшее нас за этим чудесным столом очень серьёзное. Шутка ли – парню стукнуло восемнадцать! Свобода! Свобода выбора. Все пути перед ним открылись, но надо выбрать один, свой – услышать призвание Божьего промысла. Это не просто. Поэтому для разминки я оглашу пару тезисов. Притчами.
- Для разминки чего? – напряжённо спросила дочь, педагог по призванию. Педагогу трудно смириться с тем, что он может чего-то не знать.
- Естественного интеллекта, радость моя. Итак, к умирающему деду пришёл внук, проститься. Дед лежит в постели, улыбается и молчит. Внук, не зная о чём тут можно говорить, стал рассказывать о своих достижениях, интересах, планах на будущее. Дед улыбается и молчит. Внук смутился, не понимая, что происходит. И вдруг дед полушёпотом открывается: ты утомляешь себя, внучёк – я уже там…
- Ну, и к чему это ты? – опять не удержалась дочь, всегда опасающаяся, что отец скажет что-нибудь поперёк её учёности, и тем навредит воспитанию чад. – Люди собрались о здравии, а ты им за упокой.
- Я рассказал это к тому, доченька, что между мною и тобой двадцать три года моей жизни – это бездна в плане мировоззренческих разногласий, а между мною и им, твоим сыном – сорок шесть лет – это бездна в квадрате.
- Не обостряй, Саша! – ещё более высоким тоном взмолилась жена.
- Да пап, кушать ужас как хочется! – сын сосредоточенно рисовал вилкой на скатерти замысловатые, невидимые узоры.
- Дорогие гости, ешьте, пейте – молитва сотворена, стол благословлён!
- Ура!

            Началось шевеление. Звуки посуды…
- Тебе папа, нужно говорить вторым… или третьим… – довольно улыбаясь и посылая в рот оливье и селёдку под шубой, констатировал сын.
- А первым кому?
- Ну, хотя бы маме – она говорит коротко и душевно…
- Учту на будущее. И всё-таки, можно я продолжу?
- Да-да, конечно… теперь совсем другое дело…

            Отхлебнув берёзового квасу, Александр Сергеевич продолжил.
- Итак, тезис второй. Религия учит: все люди братья и сёстры по Богу и любви. И тем не менее, между нами, братьями и сёстрами, частенько случаются, мягко говоря, сложные психологические трения… как в мировом масштабе, так и в государственном… и в трудовом коллективе мы можем это наблюдать… и в семье...
- Понятно… начинается… - пробубнил зять, сжав сиденье стула обеими руками. Дочь в знак солидарности громко звякнула вилкой о тарелку. Жена, посмотрев на икону Спасителя, перекрестилась.

             Не обращая внимания на реплики и тайные знаки, Тихомлетов, глядя внуку в глаза, продолжил.
- Поэтому, Тимур, я не предлагаю тебе свою дружбу…
- Вот это номер! – подала голос бабушка со стороны мужа дочери. – Не солидно, Александр Сергеевич, не солидно! - и высокопарно добавила, - Таким внуком восхищаться надо, гордиться!
- Не могу, Виктория Павловна, извините, не могу. Но не потому, что он не достоин моей гордости, а потому, что я не знаю этого чувства.
- Как это – все знают, а вы нет?
- Чтобы чем-то гордиться, надо это присвоить себе, да так, что у тебя оно есть, а у других нету – мол, смотрите, какую я имею заслугу. А я не вижу своей заслуги в том, что я родился и до сих пор жив… нет моей заслуги и в том, что у меня есть внуки, дети, жена, дом и прочее. Вся моя жизнь и всё, что меня окружает, есть Божье. Дар Божий! На время короткого пребывания здесь… Понимаете?
- Саша, я же просила тебя, не заводись! Или ты хочешь испортить нам вечер?
- Чувствую, моему спичу не будет конца. – Александр Сергеевич опять улыбнулся иронически.
- Ну, уж нет, давай как-нибудь закругляйся! Нам тоже есть что сказать!
- Хорошо. Слушайте внимательно. Я не предлагаю ему дружбу, но предлагаю приятельство.
- Это уже кое-что… - Виктория Павловна театрально отхлебнула из бокала мультивитаминной жидкости.
- А почему так, пап? – сын налегал уже на бараньи рёбрышки.
- А потому, Стёпа, что ты не внимательно выслушал первый тезис и комментарий к нему.
- А ты можешь, мою оплошность как-то исправить?... только, пожалуйста, по возможности, ненавязчиво, и, как можно, позитивнее…
- Какая причудливая задача. Попробую решить. Святые отцы рекомендуют: не дружи с юношей, иначе, рано или поздно он вовлечёт тебя в свои недоразумения и страсти. У меня есть блестящий опыт нарушения этой заповеди, который, кстати, тебе хорошо известен. Второй раз на эти грабли я постараюсь не наступить. Приятельство – это когда обоим приятно, не влезая дуг другу в мозги и в душу.
- На уровне: «Как дела? – Нормально.», да?
- Если угодно, да. Собственно, у нас с Тимом так и есть. Он приезжает изредка, на пОлтора суток. День спит, ночь играет в айфоне. За время визита видимся два раза: по приезде – «привет – привет»… и по отъезде – «пока – пока»… Скажи Тим, тебя это устраивает?
- Вполне.
- И меня не гнобит. Значит приятельство наше уже имеет место быть. Мы ведь с ним в одном положении – мы пограничники: он входит в эту жизнь, а я из неё выхожу. Нам с ним нечего делить, оспаривать, отвоёвывать… Понимаете?
- Более-менее…
- А я считаю, это не правильно! Вы должны ему быть достойным примером во всём!
- Да, Виктория Павловна, в обществе принято, что старший обязательно должен поучать младшего, назидать ему, советовать, как жить, как не жить. А я не хочу этим заниматься – как говорят святые отцы, время подвигов миновало. Да и ему этого не надо – его родители трудились-любились над ним, как могли. Мой интерес только в том, чтобы, не мешая, созерцать-наблюдать, как он войдёт в эту взрослую жизнь и распорядится богатством родительского вклада. Разумеется, если он попросит моего совета или какого другого пособия, я ему не откажу, но только если он попросит. И необязательно, что моя помощь проявится в той форме, какую он ожидает. На данном этапе, как я вижу, он в моих услугах не нуждается. Если только подкинуть ему побольше деньжат… Смотри, как заулыбался… Но с моей пенсии деньжатами особо не раскидаешься. Поэтому будем кайфовать чисто приятельские отношения. Правда, Тим?
- Однозначно!
- Давай выпьем на брудершафт?
- О, прикольно! Давай!

          Брудершафт деда и внука вызвал бурю эмоций и аплодисментов.
- Наконец-то… - выдохнула жена.
- Нет, это ещё не всё. – Александр Сергеевич отставил пустой бокал.
- Не всё? Саша, имей совесть!
– Постараюсь крайне кратко. Мне на память пришло, как я провёл лето, когда мне исполнилось восемнадцать. Хочу вас позабавить.
- А вот это уже исключительно интересно! - откликнулась другая внучка, младшая дочь сына, которой пака ещё шестнадцать, но она уже работает и зарабатывает.
- Более того, я предлагаю, чтобы каждый из взрослых поделился своими воспоминаниями о вхождении в самостоятельность.
- Нет-нет, меня, пожалуйста, увольте…
- И я пас…
- И я…
- И правда, пап, может не надо… давай, как-нибудь в другой раз…
- Ну, раз не надо, значит не будем. Святые отцы на такой случай говорят: видишь, тебе стали перечить, уходи, в спор не вступай, иначе потеряешь покой.

            Александр Сергеевич сел и затих. Он ел, пил, слушал, вглядывался в лица, но в разговорах не участвовал. Торжество вошло в обычное, игриво-шумное русло. Много шутили, смеялись. Поочерёдно желали имениннику здоровья, счастья, долгих лет жизни и всего самого самого. Говорили о разном: о рыбалке и новых автомобилях, о ценах на стройматериалы и топливо, о войне и мире, о погоде, прогнозируя будущий урожай, о проблемах культуры и образования, о патриотизме и освоении космоса, и прочем, прочем житейском. И всем было хорошо.

            Насытившись и наслушавшись, внуки дружно встали и вышли из-за стола.
- Если что, мы на автобусной остановке. – доложил старший.
- Тимур и его команда… – пошутил Степан. – Уезжаете на край света?
- Да, в мир иллюзий и виртуальных приключений…
- К чаю будете? – поинтересовалась бабушка Люся.
- А это во сколько?
- Часа через два.
- Как получится… пока!
- Совсем уже взрослые… время летит…

             Александр Сергеевич почувствовал клонение в сон. Он не стал себя мучить, руководствуясь правилом: голод потерпеть можно, а вот желание сна бороть нельзя – от этого портятся нервы.
- Разбуди меня к чаю. – шепнул он жене.

             Вдохновенно активничать в гуще событий – хорошо… спокойно, мирно стоять в стороне – тоже неплохо… Всему своё время. Он ушёл в свою комнату, пустил лёгкую джазовую музыку, так, чтобы слух не улавливал смыслов бесед молодых единомышленников и пожилых дам, лёг на диван и, как говорится, слава Богу за всё.

             Жена вошла в комнату мужа, присела на край дивана.
- Вставай, Саша… вста-вай…
- А?.. Что?.. Где я?..
- Ты дома… проспал два часа… вставай, пойдём чай пить, с тортом – доченька испекла, называется «Клубничный Поцелуй»… и дети пришли… какие славные у нас внуки… чисто ангелы…
- Ангелы?.. это хорошо… вот так бы и умереть – уснул здесь, а проснулся там…
            Людмила Ивановна улыбнулась и положила руку ему на грудь.
- В принципе, Саша, так оно и происходит – ты засыпаешь в одном мире, а просыпаешься в другом… нельзя войти в одну реку дважды…
            Он нежно погладил её руку.
- Философ ты мой… ступай… и скажи детям, что я иду… иду, с рассказом о том, как я провёл лето, когда мне исполнилось восемнадцать…