Глава 11

Не случайно в буддийском аду у тех, кто туда попадает, называют «нараки», кромешники, после того как стражники отсекут им острыми мечами все конечности, и их руки и ноги упадут на огромную сковородку, начнут жариться, быстро отрастают, если голову, трупы оживают для новых мучений, это справедливо. Зло мы повторяем снова и снова, делая его почти вечным, соответственно и обратный процесс расплаты. Не сотвори себе кумира, а плохого не сотвори больше.

Тут было только счастье! Слепое, безумное... Оно пришло к Ольге сразу с первой ночи, вернее, вечера, когда Киллер с Инной появились на пороге ее дома, и больше с ней не расставались.
 
— Почему ты столько времени провела за границей? Имитировала свою смерть?! Я в тебя не попала!!! — Действительно, никаких следов от огнестрельного ранения на теле Инны не было, все шрамы вообще прошли, даже полученные в детстве, исчезли коронки и зубные пломбы, отложения солей, ревматизм, оставалось окончательно поправиться. — Ты притвора.
 
—  Ты мне так говоришь, как будто я сама покупала себе билеты! Что я могла сделать? Надо было, взять тебя с собой не могли. — Две подруги много сплетничали обо всем, опьянённые после долгожданных встречи и любви, что женщины обожают. Ну и что, что одна случайно в другую выстрелила? Все равно мимо! Пострелялись между собой, Шах никак не комментировал это. Только чёрные, сверлящие глаза временами глядели странно: не то с напряженной силой, не то с болезненным любопытством они переносились с Инны на Олю и обратно. Он напряжённо думал.
 
В тюрьме сержанта поразило, насколько оперативные работники ГУИНА, Главного управления исполнения наказаний грамотнее обычных районных оперов, подполковник Некитаев, две звезды, тот самый, за голову которого Ван Кин, китаец- миллиардер давал на Дальнем востоке давал миллион долларов живым или мёртвым, однажды позвал Киллера в оперчасть перекинуться словечком. Шах был готов, пошёл, с интересом слушал. Разговор был не подставной, о Тёмной Башне, о Шамбале, звучали имена Барченко, Бокий, Берия(!) Некитаев уверял, в ГУИНе чекист — каждый, они за Родину.
 
— Вместе пойдём? Искать, как освободишься? Я тебе сделаю выход по УДО в следующем году! Ты красавец, — опер показал сержанту рапорт начальника командировки. — «Я рубить лес не буду, потому что его не садил», объяснение. Только «не сажал», русский.
 
— «Не сажал» нельзя, — сказал Шах, — суд сажает, по УДО нельзя тоже, всё правильно: от звонка до звонка без участия в самодеятельности. Хотите меня, чистягу, подставить? — Полушутя, полусерьёзно в манере завсегдатая ИВС. — А так нормально. Поедем искать твою Шамбалу! Я не против. 

Спортивный, образованный, подтянутый и обычно трезвый, Некитаев в отличие от своих коллег наркоз почти не употреблял, опер был в восторге. Он немедленно освободил афганца от положенных ему работ, познакомил с бригадой Джема и сделал ответственным в лагере по физвоспитанию, должность хитрая. Каждый день под советский гимн Шах учил порядочных арестантов необычным восточным упражнениям для здоровья под названием «цигун», резко сократилось посещение ими санчасти, вокруг чистейший сосновый воздух, тайга, теперь там жили одни Воры, за что они были Киллеру в целом благодарны. Некитаев любил водить машины, делал это хорошо, Шах немого разбирался в движках, они стали добрыми знакомыми. Один раз даже вместе звонили полковнику Сидоренко с КПП, который тогда заканчивал работать в не менее хитрой конторе на Шаболовке.
 
— Здравия желаю всем в РУОП — сказал в трубку Некитаев, — вы это, если что, можете на нас рассчитывать! — Когда Киллер вышел на свободу, он тотчас ликвидировал Ван Кина, Ваню Китайца по собственной инициативе. За что ему был благодарен весь бандитский Хабаровск, его слово стало иметь тяжёлый вес. Наехать каждый может, а ты пообщайся.
 
— Вот вам настоящая история Америки, — по вечерам собирались в большой комнате, Андрик читал вслух. Он изучал искусство речи в драмкружке в соседней школе, которую они взяли под крышу с Дюшей и Антоном, в Чертаново каждую опекала банда, и гордился своей дикцией под Поля Бельмондо. Сын Сергея действительно завораживал, его голос с хрипотцой, похожий на голос знаменитого актёра, был поистине волшебным.
 
— Тринадцать семей Старого света обратились к королям всех стран Европы с предложением, они переезжают в Америку и отказываются от всего движимого и не движимого имущества в своих государствах и от власти, взамен им предоставляют неограниченную свободу в колонизации Америки, Англия, как всегда, отказалась поставить подпись. — Андрей обвёл всех глазами. — Королева! Проигнорировала!! Договор!!! — Тише, тише, попыталась урезонить сына Оля, не заводись, как папа, это ж все уже прошлое. Англию армяне не любят, Черчилль предал Сталина.
 
— Не совсем, — ехидно улыбнулся Андрик, — вы не знаете истории! Мама вообще не догоняет, кто её забудет, будет вынужден пережить все вновь! Слушайте дальше. Английская королева продолжала заявлять свои претензии на Америку, хотя права такого ей никто не давал, она была поделена голосованием на тринадцать. Тринадцать создали свой «Траст», Италия, Испания, Франция и прочие, королева в пику им основала колонию под названием Роанок на восточном береге. По приказу «Траста» туда были посланы семь самых отборных пиратов-головорезов, которые за ночь вырезали на острове всё население, всех, детей, женщин, канареек, домашних животных, скот, они получили название «минитмены», «быстрые люди», такие, как дядя. — Киллер одобрительно улыбнулся, все верно. Он вспомнил Англию…
 
«Бобби» обложили, Шах знал, что за ним гонятся, укрылся в частном клубе, никого никогда в Англии не пустят в частный клуб, хоть самого большого лорда, если он там не участник, только для своих! Как удалось? Разумеется, женщины. Подруга снайпера работала там официанткой.

— Частный клуб, сэр.
 
— Уголовная полиция!
 
— Частный клуб.
 
— Откройте!!
 
— Если королева-мать разрешит, сэр, Виктория. — Простые парни из Ливерпуля с переломанными в нескольких местах носами в косухах и рокерских ботинках были неустрашимы. Такая работа на дороге не валяется.
 
— Нам за разрешением в Букингемский дворец? Так?! Имя?!!
 
— Можете попробовать, сэр, боюсь, вас туда не пустят. Барри Бесфамильный.
 
— Ты уже в камере с чёрными! — Сыщики стали ласково ломиться в дверь плечиком.
 
— Всем оставаться на своих местах! Спецназ ВДВ Великобритании SAS! Специальная аэрослужба! Отступаем только в небо! Оружие на землю!  Медленно достаньте ваши документы! Ордер на обыск клуба! Включить главный прожектор! — Полицейские были окружены низкорослыми ребятами в малиновых беретах — низкие люди в желтых плащах… — из-за непомерно широких плеч их фигуры были полностью квадратными. Какой-то денди в новом «астон мартине», который не мог войти из-за неприличной истинным джентльменам суеты в дверях почтенного заведения за забытыми в импровизированном раю для богатых зонтом и плащом, ;599, ;5999, наступало время игры в гольф, люди в касках, полиция, позвонил, кому надо.
 
— Проблемы! — Чертыхаясь и матерясь, невезучие пинкертоны медленно убрались восвояси. Вы не единственный, кто знает, каково это — желать того, что может сбыться лишь в красивом сне. Но каждое утро мы делаем выбор, забыть свой сон или изо всех сил попытаться жить в нём.
 
— С тех пор семь наемных убийц всегда охраняют тринадцать Домов, которые на самом деле с того времени управляют Америкой, война между Севером и Югом была возглавлена ими, это не альтернативная история, а факты! Они же, — пацан заговорщически подмигнул всем собравшимся, — убивают президентов, Авраама Линкольна, Кеннеди, крадут профсоюзных лидеров, таких, как Джими Хоффа. Самые близкие к «Трасту» в стране мафия, между «Трастом» и минитменами всегда есть посредник. Я, когда вырасту, им буду, поеду в Америку без базара.
 
— Какой Андрей большой, — сказала Инна, когда все разошлись по комнатам, Киллер с интересом рассматривал библиотеку Арутюнова, некоторые книги забрал с собой, например, Лонгфелло, почему? Хороший автор? Чем?
 
— Чужие дети растут быстро, — нервно сказала Оля. — Я тебя вообще никогда не видела за книгой лет пятнадцать, вы с ним хоть что-нибудь читали? За рубежом, или только трахались?! Вот как похудела!!!
 
— Постель отличное средство для снижения веса, — отшучивалась Инна, иногда она ругала Олю:
 
— Ты сгубила мне жизнь, я бы не познакомилась с Шахом, давно бы вышла замуж и не проходила через всё это, если б на земле не было тебя! — Что «это» было понятно, Оля отвечала, извини, что я живу. Потом Инна решала: — Я пойду в свою квартиру! Что мне, всю жизнь буду жить у тебя? Отсюда пять минут! Я из неё тогда вышла, с вами поехала.
 
— У тебя давно нет квартиры, она продана, — терпеливо объясняла ей Ольга, — Андрей ходил туда, там чужие люди. Выписали за отсутствием по суду как пропавшую без вести, постановление.
 
— Мы их убьём! Всех. И расчленим.
 
—  Убьём, — вздыхала Ольга, — и сядем. — В такие минуты Шах выходил на кухню, пил там чай, не курил, давно бросил.
 
— Убьёшь, все равно не вернёшь квартиру, — сказал он девушкам. — Даже если убьёшь новых, кто там поселится, — он сверкнул на Инну глазами, — тебя в дурку отвезут, как только начнёшь объяснять, где все время находилась, там насмерть заколят. Ты никогда не докажешь, что ты это ты, привыкай.
 
— Почему, — спросила Оля, — вы же были за границей? Что такого? Везде есть наши консульства, посольства, можно восстановить паспорт, оспорить решение суда. На них самих подать!
 
— Мы были в особой загранице, — сказала Инна.(Очень.)
 
— Боже! —  Оля закрыла рот ладонью. — Вы… Там… Работали? Всех валили под чужими именами? Я фильм смотрела… — Она повернулась к окну, что сейчас в Тибете делает Сергей? То же? По заданию? Может, он вообще? В тюрьме? Я вернусь!
 
— Жизнь стала куском говна, — подвела итог Инна, уже две недели они не выходили из квартиры, с места смерти в темноте до Чертаново, Андрику строго настрого приказали никому не говорить, что дядя Шах здесь. Что он и делал, дома его почти не было, тусовался. Парень стал подрастать, девочки.
 
— Мы создаём свою ОПГ, — торжественно сказал он на семейном ужине через неделю после возвращения Киллера. — Я буду её президент, остальные делегацией.
 
— В ОПГ тоже не говори, — сказал Шах. — В нашем мире делегаций нет, только бригады, делегации в Кремле.
 
— Понял! — Откуда Шаху было знать, что скоро он увидится с тем, кого когда-то не пустил в особняк, затем через несколько часов о том, что он в Москве, будет знать майор Розов, который никогда не сообщит об этом на Петровку, не зря в первый раз в жизни Шах действительно боялся выходить на улицу. Думал он и о поэте, где, что.
 
— Не боишься меня привечать, — на Курском Арута встречал друга с зоны, удивился, новые джинсы, кепка солиста группы «Лесоповал» (снайпера всегда артистичны), — жена из дома выгонит!
 
— Ничего, — ответил поэт, — в крайнем случае прохожу ночь на улице, утром преподавать в бурсу. Студенты учатся, и я каждый год вместе с ними. — Ответ Шаху понравился, достойный. Век живи, век учись, потом спроси у бродяг.
 
— Ничего это пустое слово, — сказал он, вытащив из заднего кармана бумажник, распухший от новых денег, кредитной карты у него не было, поэт заметил, хорошо на зоне, платят не то, что в Лите.
 
— Если ничего не ломать, — ответил Киллер, — а то вычтут. — Оле купили красивые цветы.

— Ты где? — В первую подняли афганца, выглядел он рассеянным, всклокоченная чёрная борода, византийское лицо, большие глаза-оливки.
 
— В Китае. Тибет тоже КНР.
 
— Флаг видел?! Что значит?!!
 
— Коммунизм.
 
— Коммунизм — это что?
 
— Что?
 
— Все общее! — У Массариха все отняли, одежду, сумку, продукты. По описанию Сергей сразу узнал его, вот это номер! Жизнь нас не оставит без сюрпризов. Как он тут оказался? Внешне стараясь быть спокойным, внутри он просто извёлся от самых невероятных и фантастических догадок, приготовившись к худшему, его заказало ЦРУ, не волнуйтесь, он дорого продаст свою жизнь, спать он больше не мог. Ложился, закрывал глаза и напряжённо думал до подъёма.
 
Гараид тоже узнал Сергея, и тоже — вида не показал. (Разве его можно было не узнать?) Как-то утром все, кто отняли полевого командира инжир и другие вещи, были найдены задушенными, дежурный по камере клялся на мать, хлеб и все пагоды Тибета, ночью со своих мест никто не вставал, почти с параши афганца переселили на вполне приличное место слева от главного окна на волю, он сидел там, скрестив ноги по-турецки и молился. Из уважения тибетцы перенесли камерный туалет в сторону от той, на которую Гараид смотрел.
 
— Спасибо, братья, — ласково сказал он.
 
Конец одиннадцатой главы