Немного о ласке и навылет
Мне кто-то шепнул в эту полночь,
дыханьем насквозь в мое сердце:
- Они ведь не знают о чади.
И пишут стихи чьей-то ласке,
не зная, откуда взялась,
что сердце пробито навылет,
что в море отнюдь не вода.
Быть мне городским сумасшедшим,
который бежит, отнимая
у прочих людей их печали,
кричит он на них и рыдает:
- Как смеете вы горевать,
лить слезы в мое только море,
здесь горечь моя, а не ваша,
вы горе украли мое.
Ох, если бы можно так было,
взять горе и вправду украсть,
одной унести и оплакать.
Но нет, эта боль словно небо.
Не спрятать себе одному,
для каждого - всё и помногу.
Ох, как все нелепо, нескладно,
неправильно строки сложились,
пунктиром друг друга касаясь,
и судьбы неладно скроив.
Когда было время для ласки?
Октябрь, где танцуют скелеты,
пугая меня обещаньем,
что кто-то навеки уйдет?
Январь, посуливший надежду,
весна, напоившая страхом.
Наверно, полгода с июня,
когда, наконец, мы привыкнем,
как нам говорят психиатры,
наступит и время для ласки.
А может, оно уже было,
когда грудь пробил он навылет,
края запечатав, чтоб сердце
в груди у меня запеклось,
и не раскололось в осколки,
и только чтоб ветер уныло,
всегда завывал в моем сердце.
И кто для кого был той чадью,
что время осколков и взрывов,
глушило своей мягкой шерсткой,
и в лапках когтистых держало?
Когда он, а когда и его.
Давая так много любви,
В ответ на немного лишь ласки.
Так много людей обнимал,
так много в ответ обнимало.
...Неважно, дышу или нет,
в груди моей только вой ветра.
Свидетельство о публикации №124070200813