Первородная любовь к живому

 Когда я видел таракана на стене, он был мне противен, конечно, но я понимал, что и в нём теплится жизнь. Когда я видел муху на стекле, я понимал, что она переносит болезни, но при этом с любопытством глядел на неё, осознавая тот факт, что и в этой мухе есть отпечаток мироздания, как и во мне, как и в любом живом организме, и эта муха живёт в своём мире, который я не могу разрушить… Случалось, что я ловил тараканов и мух, но в эти минуты я забывал о сложности бытия, мне просто было противно, как любому человеку, в жилище которого лезут насекомые.
 Что бы ты ни делал, ты должен понимать, что ты только гость в этом мире, в этой вселенной. И размышляя об этом, я терялся, мне казалось, что человек слаб по природе своей, что он полностью зависит от природы и от судьбы. Но тут же я останавливал себя, полагая, что судьбы, на самом деле, не существует, что есть последовательность событий и воля случая, а судьбы нет и не может быть. Запутавшись в этих своих суждениях, я шёл ставить чайник, садился за кухонный стол и, заварив чай, принимался пить его и жевать пряники, стараясь подавить всякую мысль, так, чтобы в голове была пустота, одна только пустота, иначе я бы попросту сдался. Ведь я не философ, хотя пытаюсь размышлять о жизни, черпать из жизненного опыта что-то важное и нужное, так что мой мыслительный процесс скорее похож на попытки писать музыку, не слыша её в голове, что логично приведёт к провалу, к поражению.   
 Наблюдая за жизнью мухи, я понимал, что это всего лишь муха, как бы я не очеловечивал её, хотя она жила в той же квартире, в какой жил и я, а значит, была такой же полноправной хозяйкой. Мне пришлось убрать сетку и широко распахнуть окно, чтобы она вылетела. Сначала я решил оставить всё как есть, пусть сидит там, но потом сжалился и дал выход воздуху, и муха улетела. Как только она исчезла, в голове моей стало яснее, я перестал думать о насекомых, о своей жизни и о судьбе, я просто лёг и закрыл глаза, пытаясь отойти ко сну. На кухне остался недопитый чай. «Ну и пусть остывает, завтра допью», - сказал я себе и заснул, как засыпает слишком уставший человек после рабочего дня, как засыпает  крестьянин, целый день проработавший в поле.